Страница 2 из 36
Пол… Сейчас он далеко, в Южной Америке, — собирает материал о племенах, живших в тропических лесах в незапамятные времена. Сведения о целебных свойствах растений того периода безвозвратно утеряны для человечества, а ведь из них можно было бы делать лекарства, способные излечить безнадежно больных, причем без побочных явлений, характерных для синтетических средств.
Холли беспокойно заерзала на кушетке, обитой цветастым вощеным ситцем. Внезапно ей стало нечем дышать от резкого запаха духов Пэтси. Атмосфера кокетливо обставленной гостиной с массой нелепых безделушек показалась удушливой, невыносимой. Холли отчаянно захотелось очутиться на свежем воздухе, надеть старые джинсы и пойти в сад. Переворачивать лопатой тяжелые комья влажной мягкой земли, ощущая радостное возбуждение от общения с природой. Какое удовольствие сажать цветы и представлять себе, как живописно они будут смотреться весной на аккуратных ровных клумбах, разбросанных среди густой зеленой травы. Клумбы хорошо видны из окна ее кухни, так же как и посыпанные гравием дорожки, пересекающие лужайку в разных направлениях. А с другой стороны дома Холли устроила огород, где посадила лекарственные травы и овощи.
Роберт всегда подшучивал над ней за ее пристрастие к земле, ко всему, что растет, заявляя, что садоводство у нее в крови, это своего рода атавизм… голос предков по отцовской линии, где рождалось одно поколение фермеров за другим.
Во времена прадеда Холли земледелие не приносило достаточного дохода, чтобы содержать семью, поэтому ферму пришлось продать. Отец Холли выучился на бухгалтера. Его никогда не привлекала жизнь в городе, и он продолжал жить в деревне, где родился и вырос, отдавая все свободное время работе в саду.
Ее брат, начисто лишенный тяги к земле, не испытывал потребности продолжать семейные традиции. Он не чувствовал своих корней и не придавал понятию преемственности поколений такого значения, как Холли. По натуре он был путешественником, неугомонным искателем приключений. Его живой ум, подвижный, как ртуть, не давал ему сидеть на одном месте. Неудивительно, что Пол сразу подружился с Робертом. Они были неразлучны. Были… Интересно, подумала Холли, продолжают ли они видеться? В последнее время Пол ни разу не упоминал о нем, во всяком случае до недавних пор, когда имя и фотографии Роберта начали мелькать на страницах финансовой прессы.
Холли ощутила, как непроизвольно напряглись ее мышцы, словно и тело и рассудок приготовились отогнать воспоминание о человеке, угрожавшем нарушить ее душевное равновесие. Увы, все усилия оказались тщетными. Как она ни старалась мысленно сосредоточиться на мирной, успокаивающей картинке — пушистые кустики голубых незабудок, высокие элегантные стебли тюльпанов, увенчанные золотисто-желтыми цветами, на фоне зеленой лужайки, — ничего не получалось. Клетки ее мозга предательски воспроизводили лишь образ гибкого темноволосого мужчины, — образ, который слегка трансформировался с поправкой на время — как-никак прошло почти десять лет! — так что черты его лица стали тверже, а холодные серо-голубые глаза потемнели и приобрели стальной оттенок. В их взгляде угадывался немалый жизненный опыт.
Роберт всегда знал, чего хочет от жизни, всегда знал, куда идет. Жаль только, что она почему-то решила, что является неотъемлемой частью его планов, поверила, что по избранному им пути они пойдут вместе. Когда он признался ей в любви, она поверила ему со всем безрассудством юности, поверила, что он будет любить ее всегда…
Воспоминания, от которых Холли так хотела защититься, захлестнули ее; чувства, желания, казалось надежно похороненные в тайниках сердца, ожили с мучительной яркостью, несмотря на то, что еще десять лет назад она приказала себе обо всем забыть.
Сколько юных девушек, пережив в восемнадцать лет то, что испытала она, избавились от бесплодных страданий и пошли вперед, не оглядываясь на прошлое? Почему же она никогда не могла с уверенностью утверждать, что излечилась от любви к Роберту, что память о нем больше не тревожит ее, не причиняет ни малейшей боли?
С той поры Холли стала осторожнее в отношениях с возможными претендентами на ее руку и сердце, не допускала в свою жизнь тех, кто представлял потенциальную угрозу ее душевному спокойствию, хотя некоторые мужчины ей нравились, их общество доставляло ей удовольствие. Холли знала, что многие из них с радостью перешли бы от дружбы к более близким отношениям, подай она им хоть малейшую надежду, готовы были влюбиться в нее и связать с ней свою дальнейшую жизнь, но она слишком боялась пойти им навстречу, боялась ошибиться… позволить себе снова полюбить — и снова оказаться отвергнутой. Да и так ли уж много она теряет? Достижим ли вообще идеальный союз мужчины и женщины, которые становятся друг для друга всем: любовниками, друзьями, партнерами, делят пополам радости и печали, поддерживают и ободряют друг друга в трудные минуты, хранят взаимную любовь и верность? Таким она представляла себе брак, когда любила Роберта.
Нет… наверно, это невозможно, думала Холли. Наблюдая за семейной жизнью своих знакомых, она постоянно убеждалась, что все эти союзы далеки от совершенства. Однако они не распадались, а продолжали существовать… по одной и той же схеме.
Многие приятельницы Холли открыто заявляли, что на первом месте для них не взаимоотношения с мужьями, а любовь к детям и именно эта любовь цементирует их брак. Холли также знала мужчин, которые во время деловых ленчей, к ее неудовольствию и досаде, жаловались, что жены их не любят, не уделяют им достаточного внимания, не относятся к ним с тем обожанием, которого, по их мнению, они заслуживают. Но тем не менее никто из них не разводился и все в их семьях оставалось по-прежнему.
Возможно, изъян крылся в ней самой. Взирая холодным взором со стороны, она была склонна видеть только недостатки… или это срабатывал защитный механизм психики? Она словно утешала себя, уговаривала, что так лучше… лучше оставаться в одиночестве, чем пускаться в рискованное путешествие по бурным волнам брака и подвергать себя опасности вновь испытать боль, неизбежно сопровождающую любовь.
Да-а, ее жизнь сложилась совсем не так, как она ожидала. Холли искоса взглянула на Пэтси, продолжавшую жаловаться на Джеральда. Лицо подруги, преждевременно увядшее от постоянного раздражения и недовольства, некрасиво сморщилось, на щеках горели неровные пятна румянца. Десять лет назад именно Пэтси с вызовом и угрюмой решимостью заявляла, что непременно добьется в жизни успеха, ни за что не останется гнить в деревне, а поедет в большой город, где гораздо интереснее и вообще жизнь бьет ключом. Город бросает вызов предприимчивым и энергичным молодым людям и готов встретить с распростертыми объятиями любого, кто наберется мужества принять этот вызов.
Ну и чего она добилась? Отправилась в Лондон, устроилась на работу в картинную галерею на Бонд-стрит, завела бурный и непродолжительный роман с хозяином галереи, закончившийся весьма плачевно. Жена босса узнала об их связи, и Пэтси оказалась на улице. Вскоре она поняла, что беременна, так что дело кончилось незапланированным и крайне неприятным посещением частной клиники, специализирующейся на абортах.
Пэтси поведала подруге свою печальную историю, обливаясь слезами и одновременно подливая вина себе в бокал, накануне свадьбы с Джеральдом, беззаветно любившим ее со школьной скамьи. Когда блеск городской жизни окончательно потускнел, Пэтси вернулась домой и схватилась за старого школьного друга как за соломинку. По ее собственному определению, Джеральд оказался утешительным призом, который судьба вручила ей после неудачной попытки выиграть что-нибудь более ценное в жизненной лотерее.
И однако именно Пэтси сидит сейчас перед Холли и обвиняет мужа в измене! Смешно и грустно…
Холли начала успокаивать подругу, уверять, что Джеральд замечательный муж, неспособный на предательство, но Пэтси перебила ее.
— Ну конечно, — процедила она ядовитым тоном, — я ни минуты не сомневалась, что ты будешь его защищать. Ей-Богу, Холли, ты вечно витаешь в облаках, не желаешь реально смотреть на вещи. Неудивительно, что ты до сих пор не замужем. Кстати… Угадай, кто купил «Усадьбу»?