Страница 2 из 71
В полных удивления мальчишеских глазенках, к которым готовы подступить необъяснимые слезы, мир стал отныне похож на большой футбольный мяч, скрывавший от Стива под аккуратно сшитыми кусочками кожи нечто большое, непонятное, но однажды достижимое, с мистическим названием «West Наm». Когда отец и дядя, бывшие злостными поклонниками «Leyton Orient», узнали о выборе Стива, дар речи на время оставил их. «Сами виноваты! Отец постоянно был в разъездах, и ему все было некогда сводить меня на матч». Стив отделался легким испугом - родительский гнев ограничился репликой о том, что старшие Харрисы думают о «West Ham» и где они его видели за годы нелегкой трудовой жизни.
Харрис рос одаренным мальчиком. Он неплохо рисовал, чертил, играл в теннис и крикет. Но все это ничего не значило в сравнении с футболом.
Стив поступает в среднюю школу Лейтона и сразу же начинает играть за школьную команду. В возрасте 12-13 лет к субботним играм за школу добавляются воскресные за местный любительский клуб «Beaumont Youth». «Я переиграл на каждой позиции, за исключением опорного полузащитника и вратаря, да и то только из-за своего маленького роста. Больше всего я любил играть на фланге, потому что очень неплохо бегал. Тогда у нас в «Beaumont» подобралась неплохая компания: из одиннадцати, выходивших в стартовом составе, семеро попали на драфт профессиональных клубов. Однажды мы играли с юниорской командой «Orient» и сделали их 5-1. Через двадцать секунд после начала игры первый, но, как выяснилось после, единственный мяч влетел в наши ворота. Мы стояли и чесали в затылках: «Да они крутые!» Но мы оказались круче. Из пяти мячей я забил два, и отец, пришедший посмотреть, как мы будем рвать его любимый «Orient», был счастлив несказанно. Когда я остыл после игры, меня вдруг осенило: «Стоп! Мы же обыгрываем профессиональные команды!» А играть профессионально - это была мечта. Играть за «West Ham» - это была даже не мечта, а что-то, чего нельзя сказать другим. И зачем! - Другие просто не могут этого увидеть и понять...»
Видят ли нас пернатые ангелы, пока не прояснилось. Но доподлинно известно, что за игрой Стива, помимо родительских, наблюдала еще одна пара глаз, принадлежавшая святому человеку. Впрочем, его так и звали - Уолли «Святой Пьер» Синклэр. Кроме того, что он был футбольным скаутом, о котором знала любая собака в Ист-Энде, человеком он был мистическим. Все знали, что если где-то проходит футбольный матч, то Уолли непременно поблизости, но точные координаты никто не мог указать наверняка. Одним словом, пресловутый неуловимый Джон доводился Уолли дальним родственником. Именно наследник героя советского анекдота заприметил новый молодой талант в составе «Beaumont», и в один солнечный (а может, и нет) день администратор клуба сообщил Стиву, что руководство «West
Ham» ждет его на тренировку. «Я шел в Аптон Парк и думал, что, сделав следующий шаг, обгажусь непременно». Обошлось. На тренировке к тому же обнаружился парень по имени Кейт Тейлор, еще один рекрут из рядов «Beaumont», так что вершить задуманное в его присутствии не хотелось вдвойне. Так в возрасте 14 лет Харрис закрепился в молодежной команде «West Ham United».
«Чтобы стать профессиональным футболистом, ты должен уйти в футбол ниже ватерлинии. Ты не должен думать и заниматься ничем другим. Это своего рода монашество. А стать монахом невообразимо трудно, когда тебе четырнадцать или пятнадцать, когда все твои друзья начинают жить полной грудью - выпивать, тусоваться, встречаться с девчонками. Я же играл каждый день
(только повзрослев, я понял, насколько я тогда был в форме!): два раза в неделю за «West Наш», в воскресенье за клуб, в субботу - за школу. Игр не было только в те дни, когда были тренировки! И однажды я понял, что это не то, чем я хочу заниматься всю жизнь. Это был удар. Весь мой прежний мир рухнул в одночасье. Я ушел из футбола и после этого не играл целый год».
По прошествии года он вновь надел бутсы в раздевалке другого местного клуба - «Melbourne Sports», за который играет и по сей день. Но это была уже совсем другая история - футбол стал для него хобби, но не целью жизни. Что из себя представляет эта самая цель, стало неясно настолько, что само ее существование было подвергнуто уничижительному сомнению. Попытка заняться теннисом закончилась, не успев начаться, и виной тому стали шокировавшие обитателей восточного Лондона волосы, вызывающе беспардонно подтягивавшиеся к плечам 16-летнего Стива. «Первыми словами, произнесенными тренером клуба, которому я хотел предложить свои услуги, было: «Слушай, а не слишком ли длинные у тебя волосы, парень?» - «Даже мой отец не говорит мне постричься, так что свои советы можешь затусовать себе в гудок». До этого моя стрижка действительно не являлась предметом обсуждения - мой отец никогда не давил на меня. Я развернулся и ушел».
...Идет, бывает, по улице человек. Обычный, знаете ли, человек. Попадется навстречу парень волосатый, на окружающее смотрит, как на сбой в стройном течении времени. Одет неопрятно, кроссовки, джинсы, потертые малость, ну и куртка, как у них полагается, черная - как из инкубатора, словом. И все человеку тут же понятно: «Металлист!..» - покрутит мысленно человек пальцем у виска, краешек рта с высоты прожитого опыта на секунду чуть вниз потянет да и дальше себе пойдет. Стива же волосы отросли весьма необычным способом. Не был он тогда металлистом. В начале 70-х молодежь рабочей Англии переживала первый приступ околофутбольной истерии, а слово «скинхед» было самым модным словечком. «Бомберы», подтяжки и «док мартенсы» заполнили стадионы родины футбола. Стив не стал исключением. Но обычный скинхед того времени вовсе не переживал кончину Яна Стюарта как личную утрату - слово «фашизм» в Англии стоит в «Magna Carta»1 перед словом «табу», - может быть, поэтому в бритых головах хулиганов стала возможной невозможная, по данным современной криминалистики, реакция футбола с пришедшей с черного Гаити на туманный Альбион музыкой дредлоков и роскошных косяков. Стив не был хулиганом, но Judge Dread, Дейв и Ансель Коллинзы и другие исполнители беспредельно популярного регги не покидали вертушки сестер. Запомни,
'«Великая хартия вольностей», принятая в 1215году.
наш искренний читатель, не мыслящий себя без джинсов и кроссовок, в самую костлявую февральскую погоду не расстающийся со своей короткой черной курткой, запомни это место! Именно здесь, на одном из витков спирали растаманского винила, нас впервые посещает мысль о карьере музыканта. Но должно ли это быть регги? Это был вопрос, скрывавший в себе изрядную долю сомнения.
Первое, что нужно хорошему музыканту, - это длинные волосы, над остальным пока можно было поразмышлять. Очень хорошо размышлять за игрой в шахматы. Играть в шахматы одному, когда тебе шестнадцать, - не занятие, благо всегда можно пойти в гости к другу. Парня звали Пит Дейл и, по общему мнению, парнем он был странноватым - все тратили карманные деньги на футбольную экипировку, а он на всякие пластинки. А пластинку можно поставить, чтобы не сидеть в тишине. Yes, King Crimson, Genesis, Led Zeppelin, Black Sabbath, Deep Purple - Стив никогда раньше не слышал ничего подобного. Заинтересовавшись, он берет несколько альбомов для подробного ознакомления в спокойной домашней обстановке: «Stand Up» Jethro Tull, что-то из Genesis и Deep Purple.
«Я не мог понять, что это: мир что-то скрывал от меня до этого! Особенно меня заинтриговали Genesis и Tull. Пит сказал мне, что это надо послушать три-четыре раза; с первого раза не воткнешься. Я послушал и не поверил своим ушам: настолько это было великолепно! Я понял, чего я хочу от этой жизни». Так в семнадцать Стив первый раз взял в руки гитару.