вялым члeнoм, диcциплину в жeнcкoм кoллeктивe нe пocтpoить

Любая женщина кажется красивой в темноте, издалека или под бумажным зонтиком

пусть помрёт моя корова, чтоб у него издохло две

е люди, что красиво кричат с трибун о долге, о священной войне, о мобилизации и спасении сотен тысяч людей – предлагая всем идти в бой без подготовки – либо дураки, либо мерзавцы, потому что считают, что именно им, красиво умеющим говорить, как раз и не стоит воевать, лить свою кровь. Пусть это делают другие – менее «значимые» и менее «нужные». А они останутся в стороне и в случае победы получат награды и почёт, ну а в случае поражения – всегда найдут возможность выторговать себе прощение, и, как правило, ценой жизней тех самых добровольцев, которых они уговорили выступить на защиту чего-то там. А те, кто лезет в бой – если ещё выживут, – потом никому не будут нужны, кроме родных, особенно – если получат увечья

Политика — искусство управлять баранами так, что они ощущают себя людьми. Меер Ротшильд

«Наша Вольница без одежд пришла В край, где верили, где варили власть Скорые до рук, до расправ-услад Локти выголив, порезвившись всласть. Наша Вольница болью корчилась Шарил грудь свинец, шею сук искал Выкормыши бед тенью Кормчего Шабаш правили в долгих сумерках. Нашу Вольницу ветер выплюнул, Отрыгнул огонь прелым порохом, Выструнили псов, гимны выть в плену Не изранить жуть нервным сполохом.» – Не хочу… Ольга закрыла лицо руками. Знаю, что очень больно, а по-другому никак. Ты уж прости… «Наша Вольница бьет поклоны лбом, Догмы рабские вбиты молотом. Крылья дерзкие срезаны серпом, Горло стянуто тесным воротом. Наша Вольница зарешечена, Меченых аркан в темноте настиг Кость щербатая, кнут-пощечина Стражи верные безмятежности. Нашу Вольницу ливень выхлестал, Отрезвила хмарь теплой водкою, Выцвели шелка хором выкрестов, Вехи топлены липкой рвотою. Наша Вольница, без одежд пришла Наша Вольница, болью корчилась Наша Вольница, бьет поклоны лбом Наша Вольница, зарешечена… …Ястребы арканов Холод ятаганов.»

Сыну начальника гидрометцентра исполнилось тридцать лет, на самом деле сорок, ощущается как двадцать, местами дочь.

«С точки зрения пчелы, она просто живёт своей жизнью, и только пасечник знает, что на самом деле она собирает для него мёд. Пчела никогда этого не поймёт, потому что пасечник выходит за пределы ее масштабов мышления»