Глава 1

 

Нет таких качеств, которые целиком и полностью господствовали бы в нас.

Мишель де Монтень

 

Дмитрий Селиванов — это имя было знакомо каждому человеку, имеющему счастье проживать в Приволжском федеральном округе, окруженному могучими реками и таежными лесами. И для всех оно ассоциировалось  с такими понятиями как деньги, власть и успех. В свои неполных тридцать четыре года Дмитрий успел достичь немалых успехов:  его бизнес процветал, расширяясь день ото дня.  Этому человеку принадлежали несколько крупных торгово-развлекательных  центров, сеть аптек, несколько ресторанов, а также множество торговых площадей, сдаваемых в аренду. Все, к чему прикасалась рука бизнесмена,  работало и приносило огромные доходы своему владельцу. Дмитрий умел правильно составить бизнес-план, грамотно подготовить договора, учитывая все возможные решения разносторонних правовых вопросов и спорных аспектов. Он мастерски подбирал себе персонал, безошибочно угадывая в людях нужные ему качества, и мог найти подход к любому арендатору, работавшему с ним. Его уважали и боялись одновременно. Мужчины считали его примером для подражания и всячески старались завести с ним дружбу. Женщины боготворили: любая девушка, уже после минутного знакомства, готова была продать душу, лишь бы оказаться в постели Селиванова. И дело было вовсе не в атлетической внешности Дмитрия и не в его туго набитом кошельке. Этот человек мог расположить к себе любого, обладая воистину магическим магнетизмом. Если это было выгодно ему, Дмитрий с легкостью подбирал «ключик» к любому, попавшему радиус его действия собеседнику.

Такое положение вещей вполне устраивало Селиванова, привыкшего всегда и во всем добиваться свое цели. И горе тому, кто вставал на его пути. Он мог запросто смести со своей дороги не только конкурентов, но и представителей власти, пытавшихся помешать ему в его начинаниях. И способ был не важен: подкуп, угрозы, шантаж — все шло в ход, ни нормы законодательства, ни нормы морали не имели особой ценности для Дмитрия. Он все сметал на своем пути, словно смерч, налетавший стремительно и беспощадно.

Когда-то давно, Селиванов был сиротой и жил в комнате с обшарпанными стенами, ел дрянную пищу и спал на ветхом матрасе. Потом стал солдатом срочной службы. Затем контрактником, побывавшим в горячих точках, после чего и вовсе оказался безработным, жившим на пособие. Но так продолжалось не долго.

Первым винтиком в гигантской бизнес-машине Селиванова стала квартира, предоставленная государством. Однушку на окраине города Дмитрий сдал в аренду под склад, а сам несколько лет жил там, где придется и как придется. Все это время он копил деньги, боясь тратить их даже на еду (да и зачем что-то покупать, если на близлежащую помойку свозили просроченные товары из супермаркетов?). Он ходил в обносках, ночевал у знакомых или просто в незапертых подъездах, не позволял себе никаких излишеств.

Его сбережения росли, и вскоре Дмитрий стал обладателем автосервиса, размещенного в полуподвальном помещении. Он работал без устали, сна и отдыха, но выполнял заказы всегда точно и в срок. Клиенты были довольны, а, следовательно, давали рекомендации друзьям и знакомым. Буквально через год Селиванов смог нанять дополнительный персонал и переехать в центр города.

А дальше его захлестнул водоворот событий: новые, неизменно успешные начинания, следовали одно за другим.  Дмитрий приобретал все большую известность и просто сумасшедшие прибыли. Нищета осталась позади, будто дурной сон. Сейчас мужчина носил эксклюзивные костюмы, шившиеся для него на заказ; пах дорогим парфюмом;  управлял шикарным авто и жил в двухэтажном особняке в элитном районе. Ничто в нем не напоминало того изможденного подростка, каким он был раньше.

Дмитрий делал все возможное, чтобы доказать себе и окружающим, насколько далеко сумел уйти от прошлого. Он никогда не носил дешевой одежды, ел только свежеприготовленную еду, спал на свежем белье, доводя свою домработницу до истерики понятиями о чистоте. Если Селиванов замечал, что на его рабочем столе появилась пыль, а поданный на ужин суп был разогрет — незамедлительно увольнял весь домашний персонал. И такие инциденты случались довольно часто, поэтому Дмитрий никогда не знал, да и не стремился запомнить, имена горничных, поваров и других людей, работавших на него (к чему забивать себе голову ничего не значащими подробностями?).

Совсем иное отношение было у Селиванова к сотрудникам, имевшим для него особую ценность. Качественный персонал получал достойное вознаграждение за свои труды и отзывался о своем руководителе только положительно. Дмитрий умело создавал вокруг себя атмосферу полного доверия и взаимопонимания. Он знал о своих сотрудниках все, вплоть до цвета их нательного белья, и мог искусно манипулировать своими подчиненными так, что те и не понимали, что происходит.  Он как паук заманивал в свои сети нужных людей и не выпускал до тех пор, пока их силы окончательно не иссякнут.

Благодаря тому, что теперь Дмитрий получал стабильный «пассивный» доход, ему уже не требовалось посвящать всего себя работе. Появилось время на посещение выставок и театров, отдых за границей и светских раутов — как в своем городе, так и в столице. Его охотно принимали везде. Если на мероприятие прибывал Селиванов, то оно обязательно имело грандиозный успех. Дмитрий, имевший за плечами лишь диплом об окончании ПТУ, был намного эрудированнее, чем многие профессора, так как постоянно самосовершенствовался. Он с удовольствием бывал на лекциях и семинарах, при этом круг его интересов был настолько обширен, что многие только диву давались, как может уместиться в голове человека такое громадное количество информации. Из своего багажа знаний Селиванов мог с легкостью извлечь то, что наверняка заинтересует выгодного для него собеседника, расположит оппонента к его персоне. А когда клиент «созреет»,  из него можно выжать любую информацию, а также заставить его сделать то, ради чего, собственно, Селиванов с ним и знакомился. Люди для Дмитрия были лишь ступенями на пути к достижению поставленных целей — их внутренний мир был ему нимало не интересен.

Словом, Селиванов был королем своего личного королевства и наслаждался всем тем, что могла предложить ему жизнь за большие деньги. Вот и сейчас он возвращался с очередной вечеринки, посвященной созданию нового благотворительного фонда. Дмитрий прибыл к особняку на такси, в компании высокой стройной блондинки. Всю дорогу девушка улыбалась и томно прижималась к боку спутника. Она уже не слышала фраз, которые произносил Дмитрий, а была счастлива лишь от того, что «зацепила» такого мужчину.

Дмитрий галантно распахнул дверь такси и предложил даме опереться на его руку. Девушка, уже всем телом ощущавшая близость торжественного момента, слегка дрожала, поднимаясь по высоким ступеням особняка. Ей были не в новинку роскошь и великолепие, но в мыслях барышни уже проносились образы их с Дмитрием дальнейшей совместной жизни, приводившие все ее существо в трепет. Она не была ни легкомысленной, ни развратной, но что-то в облике Дмитрия заставило девушку согласиться на предложение отправиться к малознакомому мужчине «в гости».

Селиванов помог спутнице скинуть с плеч меховое манто и проводил ее в гостиную, где расторопная прислуга уже накрыла стол, включила музыку и зажгла свечи, создав романтическое настроение.

— Прошу, — сказал Дмитрий, пододвигая для девушки резной стул, созданный по образцам эпохи ренессанса. — Насладись моим скромным угощением.

Он хлопнул в ладоши, и девушка в белом переднике внесла на подносе фрукты, ломтики сыра и шоколад. Ко всему этому прилагалась бутылка изысканного вина и шампанское.

— Что ты предпочтешь? — спросил Дмитрий у девушки. — Вино или шампанское?

Слегка порозовев от смущения,  дама указала наманикюренным пальчиком на ведерко со льдом, в котором охлаждалась бутылка Кристал брют.

Дмитрий похвалил ее выбор и разлил шампанское по бокалам.

— Кажется, ты говорила, что недавно прибыла из Парижа? — напомнил он девушке разговор, начатый еще в такси.

Кокетка утвердительно кивнула и стала рассказывать о том, как принимала участие в показе мод известного кутюрье. Она с упоением перечисляла наряды, в которых выходила на подиум, описывала присутствовавших гостей и других девушек. Между тем шампанское все убывало, а сознание начинающей модели все больше заволакивала приятная легкая пелена.

Дмитрий сидел неподвижно, игриво лаская длинный локон девушки. Он выглядел так, словно с интересом слушает повествование, и умело вставлял немногочисленные реплики. Мужчина пристально смотрел  на это юное создание, увлеченное рассказом, лаская и гипнотизируя девушку своим взглядом. Он и не пытался слушать то, о чем говорила прелестница. От мягкого локона его ловкие пальцы перебрались к розовой раковине уха, прикоснулись, вызывая дрожь желания в юном теле обольстительницы. Дмитрий уже знал, что девушка полностью в его власти, а малозначительный разговор лишь вызывал в нем некоторое раздражение. Он придвинул свой стул ближе; одной рукой обхватил прелестницу за талию — другая оказалась на ее трогательно округлом колене. Селиванов поднес губы нежной девичьей шее, обогрел ее своим теплым дыханием. Его твердый язык нащупал пульсирующую вену, прошелся по ней, оставляя за собой влажный след. Стая мурашек пробежала по телу девушки, рождая в ее груди томление — верный признак нарастающего желания. 

— Ты позволишь мне поцелуй? — шепнул Дмитрий, заранее предвидя ответ.

Девушка кокетливо улыбнулась, придвинулась ближе. Селиванов провел ладонью по подбородку прелестницы, приподнял его. «Пора кончать с разговорами, — подумал про себя Дмитрий. — Не за этим я притащил к себе эту вертихвостку!» Он впился губами в трепещущие от его настойчивости уста, порабощая их, подчиняя собственной воле. Язык Дмитрия прошелся по губам девушки, вынуждая их разомкнуться. Жало его рта вторглось в свое сладкое убежище, дразня и завораживая, приглашая откликнуться на затеянную им игру. Девушка сладко вздохнула, почти теряя сознание от набежавшего на ее блаженства. Ноги ее стали ватными — прелестница окончательно капитулировала, сдавшись на волю победителя.

Дмитрий поднял свою добычу на руки и вместе с ней поднялся на второй этаж. Он миновал свою спальню и прошел в гостевую, сгрузив свою ношу на широкую кровать, застеленную шелковыми простынями. Опытные слуги уже разожгли камин и задернули шторы, сделав все так, как любит Дмитрий. Они прекрасно знали, чем заканчиваются подобные встречи и что последует за долгой ночью, наполненной страстью.

Мужчина не спешил: с присущей ему последовательностью он раздел девушку, не забывая приласкать ставшие обнаженными участки девичьего тела. Прелестница выгибалась навстречу его умелым рукам и сладко постанывала, прикусывая пухлую губку. Взор ее покрылся поволокой; она не могла разговаривать и едва дышала от возбуждения. Дмитрий криво усмехнулся — легкокрылая бабочка нашла свой огонек, который вскоре сожжет ее дотла. Не спеша снимать с девушки кружевные трусики, мужчина властно положил свою ладонь на трепещущее лоно: почувствовал влагу, насквозь пропитавшую тонкую ткань. Его указательный палец легко отыскал самое чувствительное место и слегка надавил на него. Девушка взвыла, изогнувшись как под пытками. Палец Дмитрия принялся совершать круговые движения, вынуждая девушку вздрагивать и извиваться. Только когда страсть партнерши достигла своего апогея, рука мужчины замерла, а потом одним резким движением сорвала кружевную упаковку, обнажая ставшую алой сочную плоть. Наслаждаясь действом, Дмитрий сложил вместе два пальца, зачерпнул каплю влаги из сокровенного источника девушки. Поднес добытое сокровище к своему носу и втянул в себя терпкий вожделенный аромат.

— Ты такая сладкая, — сказал он девушке. — Хочешь попробовать?

Не имея сил сопротивляться, его партнерша послушно облизала протянутую ладонь.

— Ты не разделся… — напомнила она Селиванову.

— Хочешь увидеть меня обнаженным? — уточнил мужчина и приподнял красиво очерченную темно-русую бровь.

— Очень, — призналась девушка. Приподнялась на ложе и потянулась к брюкам Дмитрия, не отрывая взгляда от объемной выпуклости, оттянувшей плотную ткань.

— Я сам! — Селиванов чуть ли не грубо оттолкнул хрупкую руку от существа своей мужественности и начал раздеваться.

Дмитрий не терпел поспешности и неаккуратности — он бережно снимал свою одежду, складывал ее, расправляя каждую складочку. Но это зрелище не оттолкнуло девушку, напротив: она с жадностью впитывала глазами увиденное. Селиванов был требователен не только к окружающим, но и к себе самому. Он держал свой ум и свое тело в ежовых рукавицах разума, доводя и то и другое до совершенства. Спортивное, подтянутое тело с порослью жестких волос, проложивших тропинку от груди к сосредоточию мужественности, предстало взору очарованной девушки. Рельефные мышцы рук, подтянутый живот с явственно обозначенными кубиками,  — все это  не могло оставить равнодушной ни юную деву, не более опытную женщину. Ни одну! Дмитрий наблюдал за реакцией партнерши, крепко стоя на ногах, представлявшимися могучими стволами сдвоенных дубов, крону которых избрал своим пристанищем могучий змей — настороженный, голодный, готовый броситься на предложенное ему подношение.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — горделиво уточнил Дмитрий. — Готова ли принять меня в себя?

Девушка облизнула мигом пересохшие губы и кивнула, околдованная подрагивающим от неудовлетворенной страсти достоинства мужчины. Сведенная с ума его величиной и силой. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к этому зверю, почувствовать его тяжесть, ощутить исходящий от него жар.

— Ты великолепен!.. — пробормотала она.

— Я знаю, — заявил Дмитрий. — Ляг обратно, раздвинь ноги.

Девушка беспрекословно подчинилась отданному приказу. Дмитрий наклонился над ней, завел ее руки за голову, не давая жертве возможности вонзить в себя острые коготки — следы на теле ему ни к чему. Вошел в нее резко, одним рывком. Партнерша всхлипнула, приподняла бедра. Дмитрий уловил ее движенье — подтянул к себе валявшийся на кровати валик и подсунул его под таз девушки, облегчая себе проникновение. Раз за разом он вонзался в трепещущую под ним плоть, исторгая из уст прелестницы протяжные стоны, переросшие в исступленный вой загнанной в угол волчицы. Дмитрий все продолжал свое действо, доводя партнершу до исступления. Ее крики приносили для него большее наслаждение, нежели собственное удовлетворение. Он стремился не только овладеть телом девушки, но и полностью подчинить ее своей воле, заставить покориться. Только когда истерзанное его неистовством тело замерло под ним, Дмитрий позволил и себе получить разрядку.

Девушка улыбнулась, не открывая плотно сомкнутых век. Попробовала подняться, но обессиленно упала на кровать, едва дыша от пережитого исступления.

— Прими душ, — распорядился Селиванов. — И не расслабляйся — не время. До рассвета еще далеко.

 

Дмитрий свесил ноги с кровати и оглянулся на спящую девушку: та смешно посапывала во сне, сложив губки в некое подобие бантика. Мужчина презрительно сморщился и протянул руку за стаканом минеральной воды, заботливо оставленным для него одной из горничных.

 Послышались неспешные шаги, и через мгновение раздался тихий, но настойчивый стук в дверь.

— Входи, Санек, я уже проснулся, — сообщил Дмитрий.

Александр Тихомиров, личный секретарь и, пожалуй, единственный друг Селиванова протиснулся в дверной проем.

— Доброе утро, — поприветствовал он Дмитрия. — Вижу, выспаться тебе не удалось.

— Жизнь дана один раз, к чему же тратить ее на сон? — усмехнулся Селиванов.

— Не боишься, что Дане станет известно о твоих похождениях? Или это ее будущая замена?

— Да какая еще замена?! — отмахнулся Дмитрий.  — Я даже имени этой девушки не помню. А что касается Даны, то пусть привыкает: у меня нет желания отказывать себе в некоторых вольностях и после свадьбы.

— Считаешь, такой вариант ее устроит?

— Ее устроит положение в обществе, связи и материальная независимость, которые я ей дам. Ради всего этого ей придется смириться с моими требованиями.

— У тебя на все готов ответ. Но стоит ли строить семью на подобном фундаменте?

— Только не заводи песню о великой любви, взаимоуважении и понимании, — предупредил друга Дмитрий. — Ей нужна моя поддержка, а меня вполне устраивает ее репутация и внешние данные, словом Дана — самый подходящий вариант и другие я не рассматриваю.

Разговаривая,  мужчины не заметили, что девушка давно не спит и слышит все, о чем они рассуждают. Ее руки судорожно сжимали край простыни, а глаза были полны слез.

— Как ты смеешь вести себя со мной так, после всего того, что между нами было?! — наконец обратилась она к Дмитрию.

— А что было? — искренне удивился тот. — Мы прекрасно провели время, но все хорошее когда-нибудь заканчивается.

— Как ты можешь?! — выкрикнула девушка и набросилась на Селиванова с кулаками. — Ты бессердечный, жестокий эгоист! Я ненавижу тебя!

Дмитрий легко перехватил руки девушки и взглянул в ее пылавшее гневом лицо.

— Послушай, я ничего тебе не обещал, — сказал он. — Ты сама согласилась поехать со мной, сама пила шампанское и, вроде бы, сама помогала мне раздеваться. Помнишь?

Вместо ответа девушка разрыдалась и, завернусь в простыню, стала судорожно собирать свои разбросанные по полу вещи. Кое-как похватав одежду, она направилась прямиком в примыкавшую к гостиной ванну.

— Сань, не давай ей туда войти! — крикнул Дмитрий. — Закроется и будет рыдать два часа. Будь другом, помоги ей собраться и вызови такси.

Тихомиров вздохнул, но просьбу друга исполнил.

За то время, что понадобилось Александру, чтобы избавиться от гостьи, Селиванов успел принять душ, побриться и направиться в столовую, чтобы выпить чашку ароматного кофе и отведать свежей выпечки, которую он так любил.

— Проводил? — спросил Дмитрий у вошедшего секретаря.

— Конечно, — кивнул тот. — Кстати, девушка сказала, что ненавидит тебя и постарается отомстить.

— Все как обычно, — не расстроился Дмитрий. — Пока ты гладишь их по шерстке — они ласковые и послушные, но стоит сделать что-то не так, сразу же превращаются в разъяренных бестий.

— Возможно, тебе просто стоит обходиться с ними более гуманно? — предположил Александр.

— В таком случае мне не избавиться от них никогда. Давай лучше перейдем к более важным вопросам, — сказал Селиванов и пододвинул к себе папку с документами, принесенными секретарем.

 

Глава 2

Каждое утро мы раскрываем глаза, как купец — ставни своей лавки, и выставляем себя напоказ, чтобы обманывать ближнего; а вечером снова закрываем их, потратив целый день на обман.

Жан де Лабрюйер

 

Более часа Дмитрий обсуждал с другом ряд последних, готовящихся к совершению сделок, давал нужные распоряжения и подписывал документы. После этого, довольный собой, он налил вторую порцию кофе и решил позволить себе еще одну булочку.

— Как все же здорово, что тебе можно есть все что заблагорассудиться и при этом оставаться в прекрасной форме! — заметил Тихомиров, с грустью поглядывающий на свой приличных размеров живот.

— Все дело в правильном распределении калорий, — ответил Дмитрий. — Вместо того чтобы вздыхать, пойдем вместе со мной в тренажерку. А еще лучше заведи себе какую-нибудь куколку с аппетитными формами, и тогда ты сможешь не только сбросить лишний вес, но и утратишь тягу к сладкому.

— Увы, но я предпочитаю тягать книжные тома, а не железяки, — пошутил Тихомиров. — А, глядя на твоих куколок, можно утратить веру в искреннюю любовь

— Кто говорит о любви? — вскинулся Дмитрий. — Я имел в виду чисто физическую сторону отношений между полами.

— Мне это не подходит, — отнекнулся Александр. — Пожалуй, я поеду — проверю все ли готово к вечернему приему.

Сказав это, секретарь поднялся с кресла и принялся перекладывать документы в строгом соответствии со своими представлениями о порядке.

— Твоя щепетильность когда-нибудь тебя погубит, — заметил Дмитрий, глядя, как его друг с особой тщательностью расправляет каждый лист и еще раз перечитывает все сделанные ранее пометки.

— А я думал, что именно мои навыки в ведении документации заставили тебя пригласить меня на должность секретаря, — сказал Александр, не отрывая при этом взгляда от очередного документа. — Или это не так?

— Я пригласил тебя только потому, что ты единственный, кому можно доверять, — серьезно заявил Дмитрий. — Мне прекрасно известно, что тебе множество раз предлагали другие, более высокооплачиваемые должности, но ты каждый раз отказывался, проявляя удивительную в наше время верность.

— Просто я знаю тебя таким, каким не знает никто, — ответил Александр, глядя поверх очков с толстыми стеклами. — И замечаю черты, которых, как считают другие, у тебя нет.

— Что именно ты видишь? — полюбопытствовал Селиванов.

— Я все еще помню мальчика, отдававшего свою котлету бездомным кошкам и мечтавшего накопить достаточно денег, чтобы ни один ребенок на свете не мерз и не голодал. И искренне верю, что этот ребенок живет в тебе до сих пор.

— Этого мальчика давно нет: он остался в приюте, вместе с кошками и котлетами! — открестился Дмитрий от слов друга.

— И все же, я останусь при своем, — заявил Александр и достал из необъятного кармана своего пиджака небольшую бархатную коробочку. — Это для Даны, — сказал он, — в счет извинений за вчерашний банкет без ее участия.

— Ты просто сокровище!.. — заметил Селиванов, рассматривая пару великолепных серег с бриллиантами размером с фасоль. — Думаю, за такой подарок она вполне может простить мне еще несколько прогулок на стороне.

— Ты неисправим, — усмехнулся Александр, но возражать товарищу не стал. Он вообще старался не спорить с  Дмитрием, считая его не только своим боссом и другом, но и личностью, чьи  утверждения не подлежат сомнению.

 

Тихомиров, как и сам Дмитрий, был сиротой и воспитывался в  приюте. Он всегда отличался кротостью характера и незлобивостью, за что ему частенько доставалось от сверстников и ребят постарше. Но так было ровно до тех пор, пока в приюте не появился Дмитрий, взявший скромного и забитого донельзя мальчишку под свое крыло. Никто не понимал причины дружбы этих двух ребят, кроме старой няни Натальи, называвшей их двумя сторонами одной медали.

Александр, души не чаявший в новом друге, помогал Дмитрию во всем. Именно Тихомиров приучил друга к чистоплотности и скрупулезному отношению к порядку. Как следствие, вещи ребят всегда были аккуратно сложены, постель заправлена, а посуда вымыта с особой тщательностью.

 Настоящие родители Александра были неизвестны, а фамилию Тихомиров мальчик получил  уже в приюте, во многом благодаря своим личным качествам. Следуя полученному прозвищу, юноша рос послушным и спокойным, что благотворно влияло на неуравновешенного и вспыльчивого Александра. Если Селиванов всегда и всем пытался показать свое превосходство, то Тихомиров был незаметным  и размеренным, что, в прочем, не мешало ему всегда идти к поставленной цели. И так незаметно получалось, что Александр всегда становился причастником всех самых сумасшедших затей Дмитрия, слепо следуя за своим товарищем. Когда в детском доме происходило какое-либо происшествие, можно было не сомневаться, к нему причастен Александр и помогавший ему Дмитрий.

Одним из самых безумных планов Дмитрия был предпринятый побег. Он и Александр были задержаны уже в поезде, следовавшем на юг страны. Как оказалось, мальчики успели не только обзавестись билетами, но и прихватили с собой достаточно продуктов, одежды и других необходимых предметов. На вопрос, откуда они это взяли, ребята упорно молчали, не выдавая друг друга. И только угроза, что Александра переведут в другой приют, подействовала на Селиванова. Он готов был признаться в чем угодно, лишь бы его товарищ не страдал, а в том, что на новом месте Тихомиров не приживется, Дмитрий нисколько не сомневался.

Неразлучные в детстве, Селиванов и Александр продолжили дружбу и в зрелом возрасте. Когда Дмитрий достаточно расширил свой бизнес, он разыскал Тихомирова и предложил ему должность своего секретаря. Естественно, тот согласился. С тех пор Александр стал правой рукой Дмитрия, надежным помощником и, во многом, его личной совестью. Только крайнее неодобрение Тихомировым некоторых сделок удерживало Селиванова от окончательного морального падения.

Оставаясь наедине с товарищем, Дмитрий часто вспоминал свое детство, но никому, кроме Александра, он никогда не раскрывал омута своего сердца. Для всех остальных Селиванов был примером эгоизма и полного отсутствия сожаления о чем бы то ни было.

 

Вот и сейчас, Дмитрий, встречая Дану, совершенно не сожалел о том, что провел прошлую ночь с другой девушкой. Он с особой тщательностью осмотрел наряд своей невесты, ее прическу и макияж и остался вполне доволен увиденным: длинные каштановые локоны чуть приподняты рукой опытного мастера и выглядят так, словно  по спине девушки рассыпан целый водопад; ярко-голубые глаза слегка подведены; губы чуть тронуты светлой помадой; платье элегантное, но не крикливое; каблук выходных туфель невысокий, но тонкий. Весь образ Даны свидетельствовал о достатке и хорошем вкусе. Да, невеста Дмитрия умела преподнести себя в лучшем качестве и вполне соответствовала требованиям Селиванова. Прием у губернатора, на который пара собирались отправиться, требовал от присутствующих строгого соблюдения установленных правил, в том числе гласящих, что солидность мужчины можно оценить по  внешнему виду и манерам его спутницы.

Поднимаясь по ступеням на второй этаж, чтобы немного отдохнуть перед предстоящим торжеством, Дмитрий успел заметить край узорного чулка, торчавшего из-за высокой кадки с огромной пальмой. «Эта дрянь и уйти не смогла по-человечески! — произнес про себя Дмитрий. — Неужели нельзя было забрать все свои вещи?» Он вздохнул и решил, что ему предстоит в очередной раз менять прислугу, не успевшую вовремя убрать все улики, свидетельствующие о его бурной ночи.

Дана, несмотря на усилия Дмитрия, все же успела заметить злополучную вещь и недоуменно приподняла тонкую, хорошо очерченную бровь, требуя объяснений. Но Селиванов сделал вид, что не заметил ее жеста. Когда же он преподнес невесте украшение, Дана приняла его с благосклонной улыбкой, усилием воли подавив в себе нарастающий гнев. Она прекрасно знала правила, по которым играл Селиванов, и понимала, что если не сможет сдержаться, то не видать ей обручального кольца как своих ушей.

— Эти серьги прекрасно сочетаются с моим платьем, — мило проворковала Дана, целуя Дмитрия в щеку. — Я польщена.

— Рад, что тебе нравится, — отозвался Селиванов. — Поедем сейчас, или выпьем по чашечке кофе?

— Думаю, нам действительно стоит немного задержаться: к опоздавшим гости проявляют особый интерес.

Дмитрий криво ухмыльнулся в ответ и приказал горничной подать кофе. Он занимал не последнее место в списке приглашенных, а потому вполне мог позволить себе такую роскошь, как опоздание. То, что Дана обожает эффектные появления и всеобщее внимание, нисколько не омрачало его, скорее наоборот, добавляло остроты их отношениям.

Невеста Дмитрия отставила свою чашку в сторону, испытующе присмотрелась к нареченному.

— Как полагаешь, мы можем заняться любовью, не испортив мне макияж? — поинтересовалась она.

— В этом случае нам придется отказаться от нескольких забав, которые тебе так нравятся, — не глядя на невесту, предупредил Дмитрий. — Ты согласна?

— При условии, что ты возместишь мне это упущение, — заметила Дана.

Происходящее между парой действо не попадало под понятие «любовь» даже с большой натяжкой. Дана, чопорная и холодная в свете, отличалась упорным стремлением подчиняться в постели. Она обожала разыгрывать  из себя рабыню. Нет, она не любила, когда ей причиняли физическую боль, но приходила в трепет, когда ее унижали. Морально и физически.

Дмитрий и Дана, не глядя друг на друга, сняли одежду, предназначавшуюся для приема. Следуя заведенному правилу, девушка опустилась на четвереньки, подползла к будущему супругу. Скорчив презрительную мину, Дмитрий грубо поставил ей на грудь ступню все еще обутую в блестящий ботинок. Дана покорно развязала ему шнурки; не удержалась, и слизнула с темной подошвы прилипшую к ней пылинку. Оставшись полностью раздетым, Дмитрий взял в руки свое уже порядком возбужденное достоинство и велел партнерше раскрыть рот. Девушка подняла голову и отрицательно мотнула головой. Тогда он притворился разъяренным и ударил девушку по лицу — не рукой, а тем, что было зажато в ней. Этот жест был очень легким, едва ли ощутимым, но привел Дану в восторг.

— Сделай это, прошу тебя, — жалобно проскулила девушка. Селиванов знал, о чем его просят, но не спешил. Дана должна была не просто просить, а умолять, вкладывая в свои слова всю присущую ей страсть.

— Господин, позволь мне насладиться твоим соком, излей его мне на грудь, — вдохновенно произнесла девушка, припадая к стопам Дмитрия, осыпая их поцелуями.

Сказать по правде, Селиванову не очень-то нравились подобные затеи, но он должен был отплатить невесте за ее терпение — не каждая женщина способна промолчать, узнав о сопернице. Снисхождение к проделкам Дмитрия, возместилось Дане сполна. Она получила то, о чем умоляла: мужчина помочился ей на грудь. Девушка счастливо выдохнула и стала размазывать по телу пролившуюся на нее влагу. От того, чтобы подставить под горячую струю свой жадный рот, она удержалась, зная, что после этого Дмитрий долго не захочет целовать ее в губы. Испытав первый экстаз, Дана развернулась к мужчине спиной, подставляя ему свой упругий зад. Прогнулась в спине как кошка и покорно сложила ладони на залитом влагой ковре. Чтобы добавить невесте удовольствия, Дмитрий не взял ее сразу. Прежде он несколько раз хлопнул ладонью по ее округлим ягодицам — ощутимо, но не оставляя видимых следов. Дана вскрикнула от восторга и закусила собственную ладонь. Не желая опускаться на измоченный ковер, Селиванов приказал невесте облокотиться на кресло. Дрожа от предвкушения, девушка послушалась и нетерпеливо вильнула попкой — она была готова к соитию. Дмитрий оседлал ее как норовистый конь, фырча от испытываемого удовольствия.

Когда бешеная скачка закончилась, пара отправилась в душ, дабы вновь напустить на себя видимость презентабельности и равнодушия.

— Спасибо, милый, — поблагодарила жениха Дана, выглядевшая неимоверно счастливой. — Мне так приятно, что ты не отказываешь мне в просьбах. Обещаю, в следующий раз все будет именно так, как ты любишь, — свечи, музыка, нежность.

— Не утруждай себя, — возразил Дмитрий. — Меня все устраивает.

«Уж конечно! — взорвалась про себя Дана. — Для романтики ты всегда найдешь кого-то еще! Да и пусть! Мне так, между прочим, только лучше». Однако высказать подобное мнение вслух она не отважилась.

 

Дальше все пошло по обычному распорядку: вежливые улыбки, рукопожатия, разговоры ни о чем, а также изобилие в еде и напитках. Обычный прием у обычного губернатора. Ничего нового!

Ближе к концу мероприятия Дмитрий настолько утомился от фальши, что предложил Дане сбежать, снять номер в мотеле и продолжить их телесное общение.

— Но я еще не готова уезжать, — «скисла» Дана, — к тому же, еще не все подруги успели рассмотреть твой подарок. — Девушка умоляюще взглянула на Дмитрия и провела тыльной стороной ладони по его подбородку.

— Как знаешь, — отозвался Селиванов и нетерпеливым жестом увернулся от ласки. — Мне здесь все осточертело, запас моих улыбок и комплиментов иссяк! Если ты желаешь продолжить свой триумф, то оставайся. Только сделай милость, не позорь мое честное имя.

— Я буду паинькой, — пообещала девушка, нисколько не удивившись настроению спутника. Для того чтобы остаться в роли невесты известного бизнесмена, ей приходилось терпеть многое, в том числе перепады настроения Селиванова и его плохо скрываемую ненависть к сливкам общества.

 

Глава 3

 

Долговечность наших страстей не более зависит от нас, чем долговечность жизни.

Жан де Лабрюйер

 

Дмитрий решил, что раз Дана предпочла остаться на приеме, то и он имеет полное право провести вечер так, как хочется ему. Правда, Селиванов в любом случае неизменно поступал так, как требовало его личное эго, нисколько не считаясь с чувствами других.

Дмитрий, любивший не только красивых женщин, но и роскошные авто, решил не брать такси, а сесть за руль своего «Ягуара» и прокатиться по городу в поисках места, которое ему приглянется первым. Подобные прогулки он совершал довольно часто. Особое удовольствие Селиванов находил в посещении забегаловок и ночных клубов, расположенных вдалеке от центра. Он просто обожал смотреть на то, как бармены и посетители округляют глаза при его появлении. А уж что творилось с местными красавицами и вообразить сложно! «Что ж, — подумал Дмитрий, — сегодня я вполне могу осчастливить одну из них и провести с ней остаток вечера».

Он неторопливо потягивал заказанное пиво — лучшее, которое смогло найтись в забегаловке, — лениво осматривался по сторонам. Затихшие при его появлении посетители всецело переключили свое внимание на знаменитость, посетившую довольно скромное заведение. Мимо, виляя бедрами, проплывали девушки — некоторые из них были довольно милы. Но Дмитрию хотелось чего-то особенного, необыкновенного. Его внимание привлекла пышногрудая блондинка, занимавшая столик напротив. Она была не одна, а в сопровождении ухажера — порядком подвыпившего, пожилого мужчины, единственным достоинством которого был дорогой костюм и не менее дешевые часы. В остальном джентльмен представлял собою яркий образчик «мачо» среднего звена: обрюзгшее лицо, двойной подбородок, выпирающий через ремень живот. «Нет, такая прелестная блондиночка не должна предлагать себя этому отвратному типу, — рассудил Селиванов. — Если она с ним только из-за денег, то у меня найдется, чем ее порадовать». Не дав себе времени передумать, Дмитрий поднялся с места и направился в сторону пары.

Отбить понравившуюся леди у соперника оказалось слишком просто — Селиванов был практически разочарован. Кавалер блондинки, узнав конкурента, сразу же ретировался, оставив Дмитрию не только спутницу, но и еще не оплаченный счет. Селиванов не был мелочным и легко простил несостоявшемуся «мачо» его упущение. Он не только расплатился по счету, но и добавил к нему множество новых пунктов, сразив блондинку наповал своей щедростью.

Весь оставшийся вечер Дмитрий травил фривольные анекдоты, рассказывал вдохновленной слушательнице случаи из жизни — приличные и не очень. Дама хохотала до упаду и откровенно льнула к новому воздыхателю, так и не обратив внимания на тот факт, что Селиванов ни разу не обратился к ней по имени. Дмитрий пропустил эту информацию мимо ушей — к чему запоминать, как зовут женщину, которую он забудет, еще не успев с ней расстаться?

Оглушенная приятным баритоном Дмитрия и его обхождением, блондинка все больше распалялась. Ее слегка полноватое лицо приобрело красноватый оттенок, придавая даме поразительное сходство с молочным поросенком, поданным к столу. Ножка женщины, упакованная в чулки с крупной сеткой, стала ощупывать ноги Дмитрия. Поднялась выше, обнаружила тайник, расположенный за молнией брюк, — блондинка довольно улыбнулась и подмигнула.

— Что если нам снять номер в мотеле? — предложила она.

— У меня есть идея лучше, — высказался Селиванов. — Не хочешь покататься на моем «Ягуаре».

— Мечтаю об этом, — кокетливо протянула дама, с непревзойденной легкостью уловив непрозрачный намек. — Я очень люблю «кататься», особенно на «ягуарах».

Садясь в машину, блондинка пошатнулась и едва не упала. «Зря я накормил ее до отвала, — рассудил Дмитрий. — Если ее желудок не выдержит, мне придется менять машину. Хуже запаха рвоты могут быть только маниакальные наклонности Даны. Ну почему женщины не могут просто наслаждаться половым актом как таковым? Зачем выдумывать что-то новое, усложнять, выдвигать нелепые требования? Природа давно все решила за нас. Мы так стремимся поставить себя выше животных, возвыситься над инстинктами… что-то я не припомню ни одной знакомой крольчихи, которая бы после утех попросила партнера купить ей новую шубку. Или машину. Или обручальное колечко. И если бы кролик во время самого процесса только попытался ударить ее плеткой, или другим образом подхлестнуть естественное желание,  — она бы первой надрала тому уши. Да так, что навсегда бы отбила длинноухому желание изгаляться!»

Рассуждая подобным образом, Селиванов вывернул руль и остановился на набережной.

— Как здесь живописно, — выдала блондинка, выпрыгивая из машины. На подкашивающихся ногах она направилась к воде. — Мне так хочется сделать это на песке, под шум волн и крики чаек! Иди сюда… — она поманила Дмитрия пальцем.

Селиванова не порадовала перспектива валяться на холодном, прилипающем к телу песке, а беспокойное, наполненное душераздирающей тоской пение чаек и вовсе отбивало желание обладать женщиной. В то же время он понимал, что отказав выполнить предъявленные блондинкой требования, он в корне убьет пробудившееся в ней чувства.  Нехотя Дмитрий открыл багажник «Ягуара», извлек из него припасенный на всякий случай плед и расстелил его на берегу.

— Добро пожаловать на наш скромный плот удовольствия, островок нирваны, затерянный в глухом лесу людских страстей, — проговорил Селиванов.

— Ты так красиво говоришь… — ответила блондинка, запрыгивая на плед.

— Есть кое-что, что я делаю еще лучше, — фыркнул Дмитрий.

— Сгораю от нетерпения, — призналась блондинка, приглашающе распахивая объятия.

Селиванов не стал раздеваться, прекрасно осознавая, что костюм затем придется выбросить, но отчего-то ему совершенно не хотелось, чтобы потное тело разгоряченной женщины прикасалось к его обнаженной коже. Блондинка не была против подобного расклада. Она привыкла довольствоваться малым, легко принимая любые условия своих многочисленных любовников. К тому же, ее пугала мысль о том, что этот великолепный мужчина может найти ее обнаженную внешность далекой от идеала — последствия пристрастия к алкоголю и обильной пище сказывались на фигуре не лучшим образом. Она забралась на мужчину верхом: грузная наездница на молодом, пышущем здоровьем жеребце. От блондинки пахло табачным дымом и пивом — Дмитрий отвернулся, избегая подставленных для поцелуя губ. Слияние их тел было недолгим и лишенным страсти: телесная близость абсолютно лишенная каких-либо проявлений взаимной симпатии.

Когда все закончилось, Дмитрий встал, не глядя на женщину подтянул брюки, отряхнул с костюма налипший песок. Безмолвно достал бумажник, отсчитал приличную сумму и вручил ее блондинке.

Женщину перекосило, но деньги она взяла.

— Подвезешь до ближайшей заправки? — сухо уточнила она.

— Там есть стоянка такси, — Дмитрий нетерпеливо махнул рукой в нужном направлении. — Всего пара шагов. Без обид?

— Было бы с чего! — проворчала себе под нос женщина, пряча расстройство за маской равнодушия. — Номерок оставить? — Она решила испробовать последнюю возможность завладеть расположением Селиванова.

— Не стоит, я не позвоню, — отринул предложение Дмитрий, уже запрыгивая в авто. — Бывай!

Женщина, пряча набежавшие на глаза слезы, помахала удаляющемуся «Ягуару» рукой и, понуро опустив голову, поплелась в указанном бывшим любовником направлении.

 

Дороги были свободны, и Дмитрий не без удовольствия надавил на педаль газа, всем своим телом ощущая вибрации мотора. Он с наслаждением мчался по ночному городу, упиваясь необыкновенным чувством свободы. Несколько раз боковым зрением он улавливал какой-то красный автомобиль, следовавший за ним по пятам. Селиванов вдавил педаль до отказа, заставляя машину мчаться со скоростью ветра.  Преследующее его авто не отставало.

Дмитрия не интересовали игры в догонялки, поэтому он остановился, чтобы пропустить лихача вперед. Мимо него на бешеной скорости промчалась «Мазда». Авто сумасшедшего гонщика развернулось и, не сбавляя скорости, помчалось назад, по встречной полосе. Дорога была широкой, но «Мазда» целила прямо в машину Дмитрия. Цепенея от ужаса, Селиванов попытался увернуться, но ему этого не позволили. За секунду до неизбежного столкновения,  Дмитрий успел заметить знакомое лицо девушки, сидящей за рулем ярко-красной «Мазды». Она была той, которую он утром буквально вышвырнул из своего дома. Той, которая обещала отомстить.

Жуткий скрежет метала было слышно на несколько кварталов. Искореженные автомобили, слившиеся во время удара в единый ком, отлетели на несколько метров от места столкновения. Дмитрий, чудом не потерявший сознание, успел почувствовать рывок и адскую боль, пронзившую его тело.

Потом Селиванов так и не вспомнил, каким чудом ему удалось открыть пассажирскую дверь своего «Ягуара», выползти на проезжую  часть и удалиться на достаточное расстояние от вспыхнувших в мгновение ока автомобилей. От нестерпимой боли он несколько раз терял сознание, уплывая куда-то в липкую черноту беспамятства. Но Дмитрий упорно цеплялся за свою жизнь, раз за разом возвращаясь в свое умирающее тело. Он видел подъехавшую скорую помощь, бежавших к нему врачей. Различил склоненное над ним лицо Александра — бледное и испуганное. Потом были другие полуразмытые образы: люди в стерильных масках, белых халатах и перчатках. Но последнее, что Дмитрий запомнил — это ноги санитарки, суетившейся вокруг него: распухшие, с проступающими венами, они попросту не помещались в старых разношенных тапках и выпирали из них со всех сторон. Уже полностью погружаясь в забытье, Селиванов успел понять, что то последнее, что он успел увидеть в своей жизни, выглядело столь отвратительно и неуклюже.

 

Глава 4

 

Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна

Франсуа де Ларошфуко

 

Дмитрий открыл глаза. Все вокруг него расплывалось в ярком резавшем глаза свете. Он поднес руку к глазам и потер их. Спустя мгновение успел не только осознать, что находится в больничной палате, но и вспомнить цепь событий, послуживших тому причиной.

— Вот дура… — прошептал Дмитрий, — не могла придумать другой способ отомстить?!

Полностью придя в сознание, Селиванов стал осматривать себя, подсчитывая «убытки», нанесенные его телу: повязка на голове, несколько ссадин на руках, рассеченная бровь. Но больше всего Дмитрия обеспокоило то, что его тело ниже пояса было облачено в металлическую конструкцию, к которой были прикреплены гири и фиксирующие ремни.

— Да, дело дрянь, — констатировал Дмитрий. — Надеюсь, виновнице моих несчастий приходится не лучше…

К тому времени, когда Селиванов закончил осмотр самого себя и пришел к определенным выводам, в палату заглянула медсестра. Она радостно всплеснула руками и куда-то умчалась. А уже через секунду в палату заглянули врачи. Их лица были радостны и полны энтузиазма, из чего Дмитрий успел сделать вывод, что его состояние было гораздо хуже, чем он себе представлял. Доктора осмотрели аппараты, которые были подключены к Селиванову, сделали ему несколько инъекций и поздравили «с возвращением». На все вопросы пациента мужчины отговаривались обещаньями все рассказать позже, заметив лишь, что состояние Дмитрия стабильно, и он в скором времени будет «как огурец».

Сравнение с овощем очень не понравилось Селиванову, но он решил не развивать эту мысль. К тому же, сразу после ухода врачей, к нему пропустили Александра, поднявшего шум на всю больницу.

— Представляешь, эти кретины не хотели меня к тебе пускать! — заявил радостный Тихомиров. — Сказали, будто вход разрешен только родственникам…

— Ты, дружище, единственный, кому я по-настоящему рад! — Дмитрий, обычно не любивший «телячьих нежностей», на этот раз позволил Александру себя обнять и даже дружески похлопал его в ответ по спине.

— Тебе крупно повезло, — резко посерьезнев, заметил Тихомиров, — тебя, можно сказать, вытащили с того света. Еще бы пара дней и в твоем мозгу произошли бы необратимые изменения.

— Давно я здесь? — насторожился Дмитрий.

— Второй месяц. Если честно, то с каждым днем шансов на выживание у тебя было все меньше. Но теперь местные светила могут защитить не одну диссертацию, так как ты их бесконечно удивил своим внезапным и полным пробуждением.

— Странно, я и не думал, что прошло столько времени. Знаешь, Саш, мне всегда казалось, что человек, находящийся в коме, должен хоть что-то чувствовать. Испытывать эмоции, видеть сны, наконец.

— А ты?

— Ничего: ни туннеля из света, ни ангелов, ни демонов. Абсолютная пустота.

— Не думай об этом. Главное — ты жив и у тебя еще все впереди!

— Верно: Селиванов не сдается, что бы ни случилось. Кстати, а каковы прогнозы? Что говорят врачи?

Это вопрос почему-то привел Александра в замешательство. Тихомиров, никогда не скрывавший ничего от друга принялся юлить и заикаться. Сначала он пытался объясняться медицинскими терминами, а потом и вовсе заявил, будто  и сам ничего не знает.

— Прекрати это! — потребовал Селиванов. — Мне нужен краткий и точный ответ: каковы мои шансы? И я хочу услышать это от тебя, а не от этих, в белых халатах!

— Хорошо, — согласился Александр. — Признаюсь честно, что врачи опасаются повторной комы и просили меня пока ничего не рассказывать тебе о последствиях аварии.

— О чем именно?

— О том, что у тебя перерезан спинной мозг… в нескольких местах… — Тихомиров смотрел на товарища так преданно; в его глазах блестели слезы, которые он даже не пытался скрывать.

— Чем мне это грозит? — пробасил Дмитрий.

— У тебя параплегия…

— Я, кажется, просил тебя говорить прямо?! Не беспокойся, Селиванов не упадет в обморок, как кисейная барышня.

— Поражение спинного мозга затронуло нижнюю часть твоего тела. У тебя произошла полная потеря моторной функции и чувствительности ниже области поражения.

— Я не смогу ходить?

— Нет.

— Это окончательный диагноз?

— Пока ты был в коме, я навел справки, обзвонил все клиники. Полное восстановление спинного мозга невозможно. Однако, новые методики лечения, такие как протезирование и лекарственные препараты нового поколения, способствующие регенерации тканей, вполне могут улучшить функции оставшихся нервов. Сейчас, когда ты пришел в сознание, тебя переправят в частную клинику в Германии, где тебе вживят имплантат, который заменит часть позвоночника, переломанного во время аварии.

— Что дальше?

— После операции тебя переведут в реабилитационный центр —  там тебе помогут освоиться с новыми условиями жизни, улучшат работу оставшейся мышечной силы и позволят обеспечить наибольшую возможную подвижность и независимость.

— Дурдом для чудом выживших?.. — не веря в услышанное подвел итог Дмитрий.

— Не ерничай, — попросил друга Александр. — В центре работают хорошие специалисты: да, в том числе и психологи. Пойми, тебе понадобится вся сила духа, чтобы вновь начать жить нормально.

— Ты действительно считаешь такую жизнь нормальной!? Я теперь инвалид, разве ты не понимаешь, ЧТО это для меня значит? — Лицо Дмитрия побагровело, глаза полыхали бешенством.

Даже в самых своих жутких кошмарах Селиванов не мог представить, что с ним может случиться подобное. Как же так? Ведь он — атлет, сильный и ловкий, ему завидуют мужчины, его боготворят женщины. Что же Дмитрий Селиванов представляет собой теперь?!

— Ты сам сказал, что никогда не сдаешься, — заметил Тихомиров. — Пора перейти от слов к делу.

— Да, ты прав, — ответил Дмитрий. — Надеюсь, что той дряни, которая в этом виновата, сейчас хуже чем мне.

— Она умерла, даже не добравшись до больницы.

— Значит, ей повезло больше… — рассудил Селиванов.

И тут внезапно до Селиванова дошел ВЕСЬ смысл слов, сказанных Александром ранее. Новая волна ужаса накатила на него, заставив оцепенеть.

— Постой, — сказал он товарищу, — ты сказал: потеря не только моторной функции, но и чувствительности… Что это значит?

Александр решил идти до конца и рассказать обо всех печальных последствиях аварии:

— У тебя частично утерян контроль над работой мочевого пузыря и кишечника, а также полностью утрачена сексуальная функция. Но лекарственные препараты, о которых я уже упоминал, не только снизят боль и мышечные спазмы, но и помогут тебе восстановиться. Настолько, насколько это возможно…

Дрожащей рукой Дмитрий утер выступивший на лбу пот. Мысль о том, что он станет жалким импотентом, который ходит под себя, поразила его гораздо больше, чем невозможность ходить.

— Насколько велики мои шансы? — прошептал Дмитрий.

В ответ Александр развел руками:

— Об этом можно будет судить только после вживления имплантата и реабилитационного лечения.

В ответ раздались такие ругательства, каких Александр ни разу не слышал от товарища. Чаще всего Дмитрий упоминал девушку, загубившую его жизнь, всех ее родственников и даже домашних животных — в том числе тех, которых не существовало в природе. Затем в противоположную стену полетела хрустальная ваза с цветами (ноги Дмитрия не работали, а вот руки не утратили былой силы и сноровки).

На крики и звон разбитого стекла сбежался весь медперсонал клиники. Врачи вытолкали Александра за дверь, упрекнув его в бессердечности. Дмитрию пришлось сделать несколько инъекций, прежде чем он успокоился.

— Думайте, что хотите, — заявил Александр врачам, — но такая реакция на правду рождает во мне уверенность в том, что Дмитрий не смириться со своей участью. Он перевернет весь мир, но обязательно исправит ситуацию в свою пользу.

 

Слова Тихомирова оказались пророческими: больше агрессии и других признаков недовольства Дмитрий не проявлял. Он прекрасно перенес операцию и без роптания отправился на реабилитацию. Его первоочередной задачей стало обучение умению справляться с инвалидной коляской и приобретение максимально возможной независимости, применимой к новым обстоятельствам. Не желая признавать себя побежденным, Дмитрий продолжал вести активный образ жизни. Он выбрал для себя современнейшую коляску с рычажным приводом, позволявшую ему передвигаться на большие расстояния, переезжать через препятствия, подниматься по лестницам и самостоятельно попадать в высоко расположенные места без посторонней помощи. Селиванов оборудовал свой новый «Ягуар» ручным управлением, а также внес множество конструктивных изменений в особняке для облегчения самообслуживания. Он научился контролировать процессы опорожнения мочевого пузыря и кишечника. Единственное, что ему так и не удалось, так это восстановить свою репродуктивную систему. Не один десяток врачей осматривал его, но от всех Селиванов слышал один и тот же неутешительный диагноз: полноценным мужчиной он не станет никогда. Самое же ужасное заключалось в том, что один из докторов, осматривавших его, «слил» эту информацию в желтую прессу, и теперь все подробности его здоровья стали общественным достоянием.

Дмитрий вернулся и к работе, но каждый раз, заключая новую выгодную сделку, ловил на себе полные презрения взгляды со стороны. Партнеры и уж тем более конкуренты теперь могли вволю потешаться над ним. Безусловно, они делали это за глаза, но Дмитрию от этого не становилось легче.  Напрасно убеждал его Александр в том, что все смешки и ухмылки только видятся ему. Дмитрий каждой клеточкой своего тела ощущал волны пренебрежения, исходящие от окружающих и грозившие потопить его самообладание.

Дана, проявив сострадание, а скорее всего страх оказаться не удел, продолжала числиться невестой Селиванова и все еще собиралась за него замуж. Вот только слишком часто она теперь посещала вечеринки без сопровождения жениха, что не могло не выводить из себя Дмитрия.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Селиванова, стал очередной банкет, устроенный одним из его компаньонов. На протяжении всего торжества Дмитрий прикладывал неимоверное усилие, силясь не выйти из себя — над ним смеялись, в него тыкали пальцами. Девушки, еще вчера тщетно пытавшиеся привлечь его внимание, теперь выражали Дане притворное сочувствие, поражаясь благородности своей подруги. Невеста Селиванова воспринимала это как должное, чувствовала себя героиней, пожалевшей инвалида. Дмитрий не мог это терпеть: впервые за много лет он напился, стремясь залить марочным вином бушующий внутри пожар негодования.

Масла в огонь ярости Селиванова подлил и Бельдюгин — главный его конкурент по бизнесу. Этот тип нарочно стремился как можно чаще проходить мимо Дмитрия, гордясь тем, что он мог это делать. Затем мужчина пригласил Дану на танец — та не отказала. Селиванов считал невесту своей собственностью и не утерпел: он подкатил свое кресло к Бельдюгину и выдернул свою девушку из его объятий.

— Зачем тебе Дана? — рассмеялся конкурент Дмитрия. — Что ты намерен с ней делать? Я слышал, что тебе теперь нужны не девушки, а памперсы!

— Не твое собачье дело, что я буду делать с невестой! — откликнулся Селиванов. — Проваливай с дороги!!! — Схватив Дану за руку, Дмитрий устремился прочь, чувствуя, как ему в затылок летят насмешливые замечания и неодобрительные кивки. Он развернулся и выкрикнул: — Мне плевать, что вы все думаете обо мне! Я еще жив и докажу, что могу многое!

В ответ раздались недружные аплодисменты, но никто и не думал поддерживать калеку — слабакам, опустившим руки нет места в высшем свете. Овации были лишь способом проявиться, привлечь к себе внимание. И только!

— Не переживай из-за них, — попыталась вразумить жениха Дана. — Они могут делать что угодно, но твой бизнес все еще процветает.

— Ты заботишься только об этом? О бизнесе?! — оскалился Дмитрий. — То, что я чувствую себя полным идиотом, тебя не касается?

— Ну что ты, милый, — проворковала девушка, целуя жениха в щеку. — У нас все будет хорошо. И я уже нашла способ наладить наши отношения, поднять их на новый уровень!

— Записалась на курсы фей-крестных? — ехидно уточнил Селиванов.

— Не пытайся меня ужалить, — промурлыкала Дана. — Оставь свою ненависть на потом. Поедем ко мне — там тебя ждет сюрприз.

— Надеюсь, это будет новое тело… — пробормотал себе под нос Дмитрий.

Однако Селиванов обманулся в своих ожиданиях. Ох, как жестоко он разочаровался, увидев предназначенный для него сюрприз. Когда Дмитрий разорвал подарочную упаковку, то под ней обнаружил секс-игрушку — кожаный пояс с прикрепленным к нему имитатором. В комплекте с ним шла плетка, шелковая лента-удавка и шарообразный кляп.

— Ты все предусмотрела, не так ли? — сквозь плотно стиснутые зубы  промычал Дмитрий.

— Почему ты недоволен? — непритворно удивилась Дана. — Многие пары используют подобные вещи для удовольствия и…

— Для обоюдного удовольствия, понимаешь, — взаимного!!! — взорвался Дмитрий. — О моих чувствах ты подумала?

— Милый, я всего лишь женщина с присущими ей слабостями, — попыталась оправдаться девушка. — Мне тяжело без физического контакта…

— И вновь ты о себе… — поморщился Селиванов. — Дана, неужели тебе не понятно, о чем я говорю? Думаешь легко ощущать себя неполноценным? Эти вещи… они не только противны мне внешне. Я не хочу и не буду играть придуманную тобой роль. Ты слышишь, Дана! Отвечай, когда к тебе обращаются!!!

— Да, милый, — девушка смущенно потупилась и встала на четвереньки, заняв привычную позицию порицаемой рабыни. — Я сделаю все, что ты мне прикажешь…

Селиванов смотрел на Дану и не верил собственным глазам: как можно быть настолько зацикленной на собственных нуждах? Почему нельзя хоть на секунду отвлечься от собственной неудовлетворенной похоти?

— Встань, Дана, — очень мягко проговорил он. — Взгляни на меня.

Уловив просительные нотки в голосе жениха, девушка вернулась в реальность и поднялась с колен.

— Я понимаю, что ты живая женщина и у тебя есть потребности, — продолжил Дмитрий. — Ты можешь удовлетворять их любым доступным тебе способом, но без моего участия. Если все еще хочешь считаться моей невестой, научись справляться с собой. Ты можешь завести любовника — но в этом случае нам придется расстаться. Выбор за тобой?

Дана задумалась, повертела на пальце кольцо, которое Дмитрий подарил ей в честь помолвки. Приняла решение.

— Я выполню то, что ты просишь, — без раболепства произнесла она.

— Вот и умница, — выдохнул Дмитрий и поцеловал ладонь невесты. — Только не вздумай меня обманывать — я все равно об этом узнаю.

 

Глава 5

 

Люди ни во что не верят столь твердо, как в то, о чем они меньше всего знают…

Мишель де Монтень

 

Селиванов не оставлял попыток восстановить свой организм. Он прекрасно понимал, что стать прежним ему не удастся, но прилагал все усилия, чтобы максимально улучшить свое состояние. Дмитрий соглашался на любые, порой рискованные процедуры, посещал всевозможные клиники и исследовательские центры. Не жалея времени и денег он спонсировал множество проектов, направленных на изучение возможностей восстановление спинного мозга. Малейшая зацепка могла стать его шансом.

После того, как официальная медицина исчерпала себя, Дмитрий начал свой бесконечный поиск среди различных целителей, потомственных ведьм и практикующих колдунов. Одни пугали его своими ритуальными действами, другие смешили и наводили тоску,  но результата по-прежнему не было.

Одной из тех, кто пытался оказать Селиванову помощь, была провидица Настасья, живущая в богом забытой деревне в глухой местности. Дмитрий уже не верил, что его излечат, но не желал сдаваться, а потому пытался использовать любую вероятность.

Переехав на кресле через ветхий порог покосившейся избушки — жилища провидицы — Селиванов, привыкший к различной колдовской атрибутике, был немало удивлен отсутствием в доме таковой. Вся древняя хибарка состояла из одной лишь комнатенки, где кухня была отделена от лежанки хлипкой перегородкой. Возле печи хлопотала старушка — еще более древняя, чем ее жилище.

— Что, милок, и до меня добрался? — спросила она вместо приветствия.

— Как видишь, — буркнул Дмитрий, заранее разочаровавшийся в благополучном исходе своей поездки.

Бабка, на несколько минут словно позабыв о госте, неторопливо закончила свои дела и только потом подошла к Селиванову.

— Вижу, ты совершенно не веришь в мои способности, — сказала она пристально глядя в глаза мужчины, — а напрасно! Думаю, что в моих силах помочь тебе.

Дмитрий раздраженно хмыкнул, разглядывая убогий наряд старушки. Он совершенно не доверял ей.

— Если ты, бабка, такая способная, почему живешь так скромно? — спросил он.

— Мое счастье меряется другой мерой, но ты не готов пока это понять. И я не в силах излечить тебя, но вполне могу указать тебе путь, — прошамкала старушка, не спуская с Дмитрия своего пытливого, необычайно тяжелого взгляда.

Селиванов недоумевал, почему эти старушечьи глаза столь пугали его. Он никогда не испытывал ни излишней скромности, ни трепета даже под взглядами сильнейших противников,  но сейчас потупился в пол, не желая вглядываться в эти зеркала чужой души. Взор провидицы пугал и одновременно привлекал к себе его внимание. По спине Дмитрия пробежал предательский холодок. Немалых усилий стоило ему поднять голову и вновь устремить свой взгляд на старушку.

— Согласен, — произнес он внезапно осипшим голосом, — указывай…

— Эк ты разогнался, милок, — упрекнула Дмитрия провидица. — Чтобы постичь предсказание, тебе придется взамен выполнить и мою просьбу.

Селиванов криво усмехнулся:

— Что, бабка — дашь на дашь? Ты мне — я тебе? Все в этом мире упирается в плату…

— Я спрашиваю с тебя вовсе не мзду, милок, — крякнула старушка, — а твое согласие оказать помощь тому, кто сможет тебя исцелить.

— А безвозмездно, то есть даром, никак нельзя? — осведомился Дмитрий.

— Все в этом мире предначертано, милок, — прошамкала Настасья. — Отказавшись помочь ближнему, ты сам лишишь себя пути к исцелению.

— Не слабые заявки на победу! — вскинулся Дмитрий. — Выходит, если я не соглашусь на твое предложение, то не видать мне ног как своих ушей?

— Ты болен гораздо серьезнее, чем можешь себе представить, — заявила провидица. — Твой недуг уже сожрал половину тебя… Не позволь ему поглотить себя целиком. А Она поможет тебе в этом. Если и ты не откажешься оказать Ей услугу.

— Она?! — обомлел Селиванов. — Это уже интересно. И кто же эта таинственная особа, которой под силу меня исцелить? И что я должен сделать, о какой услуге идет речь?

— От тебя, милок, потребуется вся твоя сила, страсть и умение… А Милана, она только лишь невинная дева, страдающая от непробужденного в ней желания. Если тебе удастся воззвать к ее женственности, пробудить дремлющее в ней желание — она наберет полную силу и взамен даст тебе нечто большее, нежели все сокровища мира…

— И сколько этой засохшей девственнице лет? — скривился Дмитрий. — Она очень страшна?

— Милана прекрасна, как весенний рассвет, — принялась восхвалять незнакомку Настасья, — нежна и стыдлива, как ландыш, сокрытый в густой траве непроходимой чащи. Но ей так нужно раскрыть свое человеческое начало…

— Ну-ка обожди, бабка, — нахмурился Дмитрий. — Видишь ли в чем дело: я, как бы это поточнее выразиться, временно не могу исполнить твою просьбу. Будь эта Милана хоть тысячу раз красавицей, но мои мужские способности немного того… заблокированы. При всем желании я не могу сделать из твоего ландыша женщину.

— Глупый мальчишка… — прошамкала провидица. — Будь моя воля, я бы и близко не подпустила тебя к Милане, не позволила твоим замаранным рукам даже коснуться ее чистоты. Но мне не дозволено спорить с судьбой! Именно ты должен помочь этой девушке обрести уверенность в своих силах. От тебя требуется только одно — доказать Милане, что она может быть желанна и любима мужчиной. Разве это так трудно для тебя?

— Заставить женщину уверовать в собственную привлекательность совсем просто, — заявил Дмитрий. — Но вот любовь — это не по моей части! Этого я не обещаю.

— Пойди туда и взгляни на Нее! — распорядилась старуха, гневно сверкая глазами. — Она достойна самого лучшего. Тебе выпала огромная честь стать ее избранником, так не упусти свою удачу.

— Уболтала, бабка! — заявил Селиванов. — Посмотрю я на твою Милану, окружу ее заботой и вниманием — обещаю, она не только вспыхнет от желания, но и почувствует себя настоящей королевой. Но где твердая уверенность в том, что мои усилия окупятся?

— Не смей приказывать судьбе! Сделай все, что в твоих силах, и это воздастся тебе сторицей!

Дмитрий глубоко вздохнул, прикидывая в уме, чем может для него обернуться согласие. «Хуже не будет, — убедил он себя. —Хуже просто некуда!»

— Тащи сюда контракт, старая карга! — прикрикнул на провидицу Дмитрий. — Я подпишу его. Что для этого понадобится — моя кровь, сердце или душа?

— Только твое согласие, милок, — печально покачав головой, ответила Настасья. — А сердце ты отдашь Милане сам, по собственной воле, — так гласит провидение.

 — Я пожертвую чем угодно, ради того, чтобы вернуть себя прежнего, — подметил Селиванов. — Согласен!!!

— Твои слова были услышаны, — возведя руки к небу, отозвалась Настасья.

— Давай, делай то, что собиралась! — распорядился Дмитрий. — Отправь меня к этой Милане.

— Да я уже все сделала, что от меня требовалось, милок, — заметила провидица. — Можешь возвращаться домой: твое излечение уже началось…

— Но я совершенно ничего не чувствую, — признался Дмитрий. — А не шарлатанка ли ты, бабушка? — ехидно переспросил он.

— Я никогда не лгу, и тебе, милок, не советую, — неожиданно резко и твердо отчеканила Настасья. — Тот, кто сумеет тебе помочь, сам укажет путь. При условии, что сочтет тебя достойным.

— Как это? — изменился в лице Дмитрий и привычно полез в за деньгами, желая оплатить услуги провидицы.

— Узнаешь в свое время! А кошель свой пока припрячь, — заметила Настасья, — отдашь деньги тем, кому они нужнее.

— Это кому-же?

— Увидишь, — отрезала бабка и вновь вернулась к своим делам, всем своим видам давая понять, что аудиенция закончена.

Уже на пороге Дмитрий обернулся и все же поблагодарил Настасью.

— Не благодари, — не глядя на мужчину, произнесла старушка, — есть вещи более ценные, нежели слова.

Не оглядываясь больше, Селиванов с нетерпением перебрался в автомобиль и  поехал прочь. По пути домой он думал о том, что пора бы ему завязывать с самообманом — здоровье не восстановить, следует сохранить то немногое, что еще уцелело.

Ехать домой ему не хотелось, а посещать клубы и забегаловки как раньше, он уже не имел возможности. Поэтому Дмитрий решил просто проехаться по ночному городу. Выбирая свой путь наугад, он попал за город и въехал на высокий мост. Здесь, вдали от городской суеты и ярких огней, хорошо была различима полная луна и мириад окружавших ее звезд. Завороженный зрелищем, Дмитрий заглушил мотор и замер, вслушиваясь в тишину ночи.

От размышлений о своей жизни Селиванова отвлек посторонний шум, раздавшийся возле одной из опор моста. Чтобы узнать, что это за звук, Дмитрий вылез из машины и подошел ближе.

Но то была не крупная птица и не рыба, как вначале подумал Селиванов, — на самом краю моста, балансируя на краю обрыва, стоял человек. Это был мужчина средних лет, одетый в приличный, но явно дешевый костюм.

Дмитрий хотел было окликнуть безумца, но побоялся, что резкий звук только подтолкнет того к падению. Тогда, стараясь двигаться в кресле как можно тише, Селиванов приблизился к человеку, намерения которого были очевидны. Одним стремительным движением Дмитрий обхватил мужчину сзади и резким толчком притянул к себе. Неизвестный не пытался вырваться, но его ноги, стоявшие на металлической перекладине, соскользнули. Спасаемый стал съезжать вниз и потянул за собой Дмитрия. Неимоверным усилием, напрягая все свое тело, Селиванов уцепился одной рукой за нависавшую над ним перекладину, а второй ухватил за шиворот мужчину. Тот, кто еще секунду назад хотел покончить с жизнью, теперь тоже изо всех сил старался помочь Дмитрию не скатиться вниз. Наконец, благодаря совместным действиям, и спасителю, и спасенному удалось вползти обратно на мост.

Еще никогда Селиванов не был так рад грязному, покрытому пылью и маслянистыми выхлопами машин асфальту. Тяжело кряхтя, он влез в свое кресло, откатившееся от него во время рискованной процедуры.

 Вырванный из лап смерти мужчина все еще сидел на краю моста, спиной к Селиванову.

— Надеюсь, ты передумал прыгать, потому что спасать тебя во второй раз я не полезу, — предупредил Дмитрий.

Мужчина лишь кивнул в ответ и уткнулся в собственные колени.

— Эй! — Дмитрий подкатил свое кресло к спасенному и слегка тронул его за плечо, — с тобой все в порядке? Вызвать скорую?

— Не надо, — отозвался спасенный. — Со мной все в порядке.

— Было бы с тобой все в порядке, ты бы не полез на мост среди ночи, — мрачно заметил Дмитрий.

— Верно, не надо было меня спасать.

— Вот тебе и благодарность…

— Мне жаль, что я втянул тебя в это. Но мне нечем отплатить тебе за свое спасение, — поникшим голосом произнес мужчина.

— Я и не жду никакой награды, — удивился Дмитрий. — Тебя зовут-то как?

— Константин, — ответил мужчина. — А тебя?

— Дмитрий, — отозвался Селиванов. — И что же заставило тебя, Константин, прийти к подобному решению?

— Безысходность.

— Может, расскажешь?

— Тебе, правда, интересно?

— Безысходность в последнее время посещала не только тебя, но и меня, — печально вздохнул Дмитрий.

— Ты тоже разорился? — поинтересовался Константин.

— Лучше бы так…

— Что может быть хуже?! — вскричал резко поднявшийся на ноги мужчина. — Я потерял все, до последней копейки, понимаешь?!

Константин обернулся к своему спасителю, и хотел было добавить что-то еще, но в этот момент заметил, что Дмитрий инвалид. Несколько бесконечно долгих секунд он рассматривал Селиванова, а потом подошел и протянул ему руку.

— Прости, — произнес Константин, пожимая ладонь Селиванова, — потрясенный собственным горем, я вообще перестал замечать, что происходит вокруг. Поражен твоим мужеством! Когда ты тащил меня наверх, я подумал, что меня спасает какой-нибудь спортсмен или что-то в этом роде. Но я и представить себе не мог такое…

— Ничего, — ответил Дмитрий. — Поверь, я и сам далеко не образец добродетели.

— И, тем не менее, ты, не раздумывая, бросился спасать совершенно не знакомого человека, — не унимался Константин. — Жаль только, я не достоин подобных жертв.

— С чего ты это взял?

— Я неудачник, — развел руками Константин. — Решил добиться легких денег, назанимал у своих знакомых, и вложил все в одно рискованное предприятие. Но оно прогорело, и я остался ни с чем. Как теперь мне смотреть в глаза своим родственникам и друзьям? Чем отдать им долг? С работы уволили, имущества у меня нет. Говорю же: никчемный я человек.

— И много ты задолжал? — поинтересовался Дмитрий.

Константин назвал сумму.

— Всего-то? — рассмеялся Дмитрий. — Такова цена твоей жизни?

— Похоже, что так…

— А что бы ты сделал, если бы получил эти деньги назад?

— Прежде всего, отдал долги. А потом бы устроился на работу, обзавелся бы домом и семьей, — мечтательно закатил глаза Константин.

— И больше никаких рискованных вложений?

— Нет, не мое это…  Я ведь по образованию ветеринар, мое дело — лечить больных животных.

— Что ж, — произнес Дмитрий, протягивая мужчине свой кошелек. — Здесь примерно в два раза больше чем та сумма, которую ты задолжал.

— Ты это серьезно? — неверяще переспросил Константин.

— Вполне, — кивнул Дмитрий. — Те деньги, что для тебя кажутся невероятной суммой, для меня лишь малая часть того, что я обычно трачу на безделушки.

— Но почему? Почему ты делаешь это для меня?

Селиванов пожал плечами:

— Мне просто так захотелось. Жаль, что деньги не всегда имеют решающую роль, и на них невозможно купить некоторые вещи.

— Я искренне надеюсь, что и ты сможешь получить то, что сделает тебя счастливым, — растрогался Константин.

— Брось философствовать, ты, собачкин доктор, — шутливо отозвался Дмитрий. — Довезти тебя до дома?

— Я твой вечный должник, — расплылся в улыбке Константин.

 

В эту ночь Селиванов долго не мог заснуть. Его мысли неизменно возвращались к словам, сказанным провидицей. Сквозь распахнутые шторы был отчетливо виден полный диск луны, светившей необычайно ярко. Дмитрий взял в руки пульт и, нажав несколько кнопок, заставил окна распахнуться. Свежий воздух, пропитанный влагой от прошедшего недавно дождя, немного успокоил и освежил Селиванова. Он широко зевнул и погрузился в мир сновидений.

Проснулся он неожиданно и внезапно. Потирая глаза, Дмитрий приподнялся на локтях и сел в кровати. Не успел он поразмыслить над тем, что могло его разбудить, как взгляд натолкнулся на картину, заставившую шевелиться волосы на его голове: на ковре, купаясь в лучах струившегося из окна света луны, танцевала кобра. Передняя часть ее желтовато-оливкового тела с узором в виде темных колец, была приподнята. Медленно и плавно гадюка покачивалась из стороны в сторону, словно загипнотизированная лунным сиянием. Ее капюшон то сдувался, то раздувался вновь, позволяя хорошо рассмотреть рисунок, напоминающий очки. Движения змеи были наполнены ужасающей грацией. Поток лунного света позволял отчетливо рассмотреть крупную чешую, отливающую золотыми отблесками. Нижняя часть кобры, свернутая в кольца, была неподвижна. В длину это чудовище было не меньше пяти метров. Его пасть была приоткрыта, позволяя различить дрожащий раздвоенный язык и клыки, сочащиеся ядом.

Не веря своим глазам, Дмитрий несколько раз сильно ущипнул себя, потом еще и еще. Боль он чувствовал отчетливо, но видение все не исчезало. Кобра продолжала покачиваться, совершая размеренные гипнотические движения. Мужчина вжался спиной в изголовье кровати, накрылся с головой простыней и тихонько завыл от ужаса. Змеи были его фобией с самого детства, ничто не могло напугать его больше, чем то, что он увидел сейчас.

 

Глава 6

Воля — это дюжая рабыня, прислуживающая то страстям, то рассудку; она есть напряжение всех наших способностей…

Антуан де Ривароль

 

— Да, я тебе в сотый раз повторяю  — это был не сон, — почти выкрикнул Дмитрий в сторону как всегда невозмутимого Александра. — Она была здесь, такая же реальная как мы с тобой!

— Не паникуй, — предложил Тихомиров, знавший о тайном страхе товарища, — твои люди уже прочесали весь дом: кобры нигде нет. И пусть будет по-твоему: допустим, она здесь была. Судя по твоему описанию  — это королевская кобра, довольно редко встречающийся вид, и я ума не могу приложить, откуда она могла взяться.

— Предположим, что кто-то из соседей решил завести необычного питомца, — рассудил Дмитрий, — ты же знаешь, сейчас вместо банальных собак и кошек принято заводить всяческую экзотику.

— Вполне возможно, — согласился Александр. — Правда, выяснить, кто ее хозяин нам вряд ли удастся.

— Главное, чтобы она больше не приходила в мой дом, — сказал Дмитрий и слегка передернулся от одного упоминания о гадюке. — Ты предупредил прислугу, чтобы она тщательно закрывала за собой двери и окна?

— Уже не один раз. Слушай, раз твоя фобия вернулась, пожалуй, тебе стоит обратиться к психологу: он поможет тебе разобраться в причине твоих страхов?

— Что за глупая привычка бежать к психоаналитикам по любому поводу? — не удержался от эмоциональной вспышки Дмитрий. — Я вполне могу справиться сам. К тому же, это была не фобия, а реальная угроза моей жизни.

— Как знаешь. — Александр снова не стал возражать, но про себя решил лучше приглядываться к Дмитрию на случай, если подобные приступы страха возобновятся.

Тем же вечером, Селиванов, закончив с неотложными делами, просматривал интернет, продолжая поиск новых методов лечения. Но только одна страница привлекла его внимание. Та, на которой размещалась информация о языческой общине, существовавшей в окрестностях города, в котором проживал и сам Дмитрий. Здесь кратко были изложены основные верования живущих там людей, в том числе содержалась краткая информация об их поклонении Велесу — одному из языческих богов. Также сообщалось и  о том, что местом своего обитания идолопоклонники выбрали место, на котором в прежние времена якобы располагался языческий храм. Интернет-ресурс повествовал о том, что у этой общины имеется какой-то древний артефакт, позволивший исцелиться многим страждущим. В конце страницы было указано контактное лицо и телефон представителя общины. Дмитрий никогда в жизни не заинтересовался бы подобным, если бы не одно но: среди различного орнамента, украшавшего страницу, преимущественно выделялся один. Это было не что иное, как изображение свернувшегося в клубок змея.

— Сашка прав, — пошептал Дмитрий, сглатывая комок, внезапно подступивший к его горлу, — пора покончить со своими страхами.

Не теряя времени, он взял телефон набрал указанный на сайте номер. Несмотря на то, что время было уже позднее, ему ответили сразу же.

— Алло, слушаю вас, — произнес на том конце провода очень мягкий, но строгий мужской голос.

— Вы — Миролюб? — спросил Дмитрий у оппонента.

— Да, это я, — подтвердил голос.

— Обнаружил в интернете Ваш сайт с указанием на какой-то артефакт, способный исцелять недуги. Это действительно так?

— Да, у нас действительно есть нечто, способное помочь многим. Но, это воздействует далеко не на всех.

— Какие же болезни лечит артефакт? — спросил Дмитрий. Голос его был полон сарказма.

 — Дело не в том, чем Вы страдаете, а в том, способны ли Вы принять исцеление, — туманно заметил Миролюб, совершенно не обративший внимания на тон Дмитрия.

— Я не говорил, что болен, — подметил Селиванов.

— Если бы Вам не была нужна помощь, Вы бы не обратились ко мне. Верно?

— Допустим, мне действительно нужна помощь. Что Вы можете предложить, и какова будет цена?

— Могу Вам сразу заметить что сумма, которую мы возьмем с Вас, будет очень умеренной. А в случае, если наши действия не приведут к результату, Вы оплатите только свое пребывание в нашем поселении.

— Хотелось бы знать подробнее, на что я соглашаюсь?

— Как Вы, должно быть, прочли на нашем сайте, мы поклоняемся богу Велесу. Если согласитесь на наши условия, мы проведем несколько обрядовых действий. Но только от Вас самого будет зависеть, ответит ли  Он на ваши молитвы.

— То есть я должен буду поклониться вашему идолу, а он за это меня излечит? Глупость какая…

— Поймите, мы ничего Вам не навязываем. Но могу уверить, что дело того стоит.

— Точно?

— Точно.

Дмитрий раздумывал недолго: одним шарлатаном больше, одним  меньше, какая разница? «По крайней мере, посмеюсь вдоволь» — подумал Дмитрий и согласился. Он уже явно представлял себе, как кучка умалишенных сектантов приносят жертвенные дары и кланяются каменным идолам.

— Ну, надо же, до чего я дошел?! Еду поклоняться языческим богам… — вслух заметил Селиванов, положив трубку — Надеюсь, они там у себя не творят ничего противозаконного!

Но, несмотря на весь скептицизм, Дмитрий принялся укладывать вещи в чемоданы. Поездка обещала быть нескучной.

 

— Не верю, что ты на это согласился,  — сказал Александр, узнав, куда и зачем направляется Дмитрий.  — Ты уверен, что должен ехать туда?

— Да, Саш, пусть это и звучит глупо, но я хочу попробовать. И дело даже не в том, кому они поклоняются. Пусть верят хоть в дырку от дуршлага, мне все равно. Но если есть хоть малейший шанс на исцеление, я просто обязан его использовать.

— Это понятно, но почему-бы тебе не взять с собой личную охрану?

— Миролюб выставил ряд условий, которые я должен исполнить, — поведал товарищу Дмитрий. —  Одними из них было неразглашение местонахождения храма посторонним и прибытие без сопровождения.

— Тебе не кажется странной такая конспирация?

— Кажется, но я поеду.

Дмитрий сдержал слово и поехал на встречу один. В назначенном месте, почти на самой окраине города,  его поприветствовал мужчина, лет сорока с небольшим. Вопреки ожиданиям Дмитрия, «сектант» был одет в приличный деловой костюм, а речь и манеры выдавали его причастие к интеллигенции. Миролюб не возражал, когда Дмитрий проверил его документы. Селиванов подумал  и записал для себя полученные данные, в том числе и номер УАЗика, на котором приверженец старины приехал на встречу. «Надо же, Миролюб — его настоящее имя!» — отметил про себя Дмитрий.

Когда все основные моменты встречи были улажены, настала пора выдвигаться  в путь. Миролюб предупредил Селиванова, что дорога предстоит долгая и трудная, а, местами, и вовсе непроходимая.

Унылый пейзаж из полей, лесов и рек, сменявших друг друга, за время пути настолько утомил Дмитрия, что он чуть не задремал в пути. Когда же Миролюб свернул с трассы и поехал прямо по сосновому лесу, следуя по только ему известному пути, Селиванову стало не до сна. Ухабы и кочки заставляли его подскакивать, ударяясь головой о крышу автомобиля, и каждый такой прыжок дикой болью отзывался в его теле. Но  Дмитрий продолжал свой путь, стиснув зубы и постанывая при самых невыносимых приступах.

Когда Миролюб, наконец, остановился, Дмитрий еще долго сидел в машине, уткнувшись лбом в руль. Попытка пошевелиться отозвалась тупой непрекращающейся резью в области спины.

— С Вами все в порядке? — спросил поспешивший к Селиванову Миролюб.

Ответить Дмитрий не смог: в его голове словно стучал кузнечный молот, а снопы искр, высекаемых им, разлетались по всему телу, причиняя нестерпимую муку. Селиванов попытался приподнять отяжелевшие веки, но увидел перед собою лишь плотный серый туман, разговаривающий голосом Миролюба.

 

Когда Дмитрий все же открыл глаза, то обнаружил себя лежащим в душно натопленной избе на невысокой, застеленной пуховой периной кровати.

— Окна открой, — полу-попросил — полу-приказал он сидящему рядом с ним Миролюбу.

— Дождь на улице, вот мама и расстаралась, — пояснил язычник, поспешивший исполнить указание гостя. — Что же Вы сразу не сказали, что Вам плохо? Мы могли бы остановиться и немного передохнуть.

— Ничего, переживу, — отмахнулся Дмитрий. — Скажи лучше, мы на месте? Когда начнем исцеляться?

— Что, Вы?! — удивился Миролюб. — Проведение обрядов — дело серьезное, к нему надо подготовиться. Да и отдохнуть Вам не помешает.

— На том свете отдохну, — мрачно заметил Селиванов. — И как же мне нужно готовиться?

— Вам бы лучше с нашим жрецом поговорить, он лучше объясняет.

— А без этого обойтись нельзя?

— Можно попробовать и обойтись. Завтра Безгнев, наш жрец, будет вместе с другими участниками общины проводить обрядовое славление, и ты тоже можешь поучаствовать.

— И что я должен делать? Попросить ваших богов  об исцелении?

— Нет, славят, ничего не прося. Славить — значит возносить хвалу, прославлять. И можно обратиться не к Богам, а славить родственников, друзей, да кого угодно.

— И чем мне это поможет?

— Боги сами знают, кому что подать, а ты, в свою очередь, можешь помочь тем, кто нуждается в тебе. А еще можно поднести Богу требу, по ней узнают и о тебе, и о твоей просьбе.

— Что еще за треба?

— Жертвоприношение.

— Я, что, буду должен кого-то убить?! — взвился Дмитрий.

— В славянской вере не приносят кровавых жертвоприношений, — успокоил гостя Миролюб. —  Обычно отдают в дар то, чем богат каждый. Женщины пекут хлебы,  ремесленники подносят плоды своих трудов. Вы же можете обойтись парой купюр.

— А-а-а…  — протянул Дмитрий, — вот в чем дело. Чем больше даешь, тем тебя лучше слышат?

— Абсолютно неверное суждение, — отринул предположение гостя Миролюб. — Дело не в том, сколько ты дашь, а в том, как дашь. Если преподносишь требу от чистого сердца, то не важно, сколько она стоит.

— И сколько мне дать? — ехидно уточнил Дмитрий. — От чистого сердца?

Миролюб закатил глаза и подумал, что такого прагматика, как Дмитрий, ему не переубедить:

— Сколько не жалко. Кстати, вот это мама просила дать вам выпить, — сказал язычник и протянул Дмитрию стакан с пахучей жидкостью.

— Что это? — спросил Селиванов, подозрительно принюхиваясь.

— Настойка из трав, — пояснил Миролюб. — Да Вы не беспокойтесь, моя мама — лучшая знахарка в округе.

— Не отравит?

В ответ Миролюб так округлил глаза от негодования, что Селиванову ничего другого не оставалось, как одним залпом выпить весь настой. Во рту Дмитрия остался горьковатый привкус, но в остальном эффект был воистину поразительным. Селиванов мгновенно почувствовал ослабление боли в голове и суставах, а его сознание окончательно прояснилось.

— Да, ничего зельице, — признался Дмитрий спустя мгновение.

— Вот и хорошо, — радостно ответил Миролюб и одобрительно кивнул. — Мама ушла ночевать к соседке, так что Вас никто не побеспокоит. Ваши вещи я перенес, а коляска стоит рядом с кроватью. На кухонном столе — ужин. Словом, будьте нашим гостем! Если Вам ничего больше не нужно, то я тоже пойду, — проговорил Миролюб и направился к двери.

— Постой, — окликнул его Дмитрий. — Не поленись, закрой окна обратно.

Миролюб выполнил просьбу и не стал задавать лишних вопросов. За это Дмитрий был благодарен мужчине вдвойне — ему совершенно не хотелось рассказывать незнакомцу о своих затаенных страхах.

 

Глава 7

Богач волен есть лакомые блюда, украшать росписью потолки и стены у себя в доме, владеть замком… Да, все это ему доступно; но довольство жизнью выпадает, пожалуй, на долю других.

Жан де Лабрюйер

 

На следующее утро Дмитрия разбудил осторожный, тихий стук в дверь.

 

— Открыто! — крикнул Селиванов сонным голосом.

— Доброе утро, — поприветствовал гостя Миролюб. — Как спалось?

— Неплохо, — поразмыслив, прикинул Дмитрий. — А ты куда так вырядился? — уточнил он у мужчины, одетого в костюм, полностью соответствовавший его представлениям о язычниках.

— Здесь мы не носим обычной одежды, тем более синтетической. Так сказать, возвращаемся к корням не только в духовном, но и в материальном плане, — пояснил Миролюб. — Если Вы по-прежнему желаете принять участие в обрядовом действе, то Вам, Дмитрий, тоже придется переодеться.

— Надо, так надо, — пробурчал Селиванов и принял у язычника сверток с одеждой. — Кстати, можешь называть меня на «ты» — думаю, так будет проще нам обоим.

— Не возражаю. Помочь тебе одеться?

— Не нужно, я привык справляться сам.

В действительности, одевать новую, выданную Миролюбом одежду, оказалось очень просто. Весь костюм состоял из туникообразной льняной рубахи, доходившей Дмитрию до колен, широких штанов и кожаных ботинок, напоминавших своеобразные мешки, одевавшиеся на ступни. К наряду прилагался и плетеный пояс, который Селиванов небрежно завязал в узел.

— Нет, не так!  — заметил Миролюб. — Пояс нужно подвязывать под левую руку.

— Почему? — Дмитрий удивленно вскинул брови.

— Пояс выполняет не только функциональную роль, но и служит оберегом. Наши женщины научились плести пояса на дощечках, восстановив прежнюю традицию.

— А штаны и рубашка? Неужели и их вы ткете на древних станках?

— Почему ты так думаешь?! У нас имеется современное оборудование, на котором изготавливается ткань, а вот материал мы выращиваем сами.

— Выходит, все же не брезгуете дарами цивилизации? — хмыкнул Селиванов.

— Теми, которые не наносят вред окружающей среде, мы пользуемся вполне охотно. Но все же мы стремимся к тому, чтобы полностью не зависеть от установившейся в обществе системы.

— Но и от денег, которые вы получаете от «паломников», вы тоже не собираетесь отказываться?

— Увы, но нас заставляют делать это обстоятельства. Мы практически полностью обеспечиваем себя продуктами питания, одеждой, инвентарем и прочими необходимыми вещами, но вот арендная плата растет каждый год.

Миролюб выглядел крайне опечаленным, рассказывая о тяжелом финансовом положении общины. Он поведал Дмитрию о том, что местная администрация не только взымает с них аренду втридорога, но и препятствует их саморазвитию. В частности, не разрешает общинникам продавать излишки продуктов, выращенных ими на обжитой земле. Во многих своих бедах Миролюб винил всю сельскую администрацию и ее главу, Игоря Широкова, в первую очередь. Впрочем, Дмитрий ни мало не осуждал арендодателей.

— А этот ваш Широков, парень не промах! — присвистнул он. — Понял, что курочка может нести золотые яйца и не преминул этим воспользоваться.

В словах Селиванова звучало некое одобрение действиям главы администрации. Еще бы! Ведь и он сам множество раз прибегал к подобным уловкам.

— Не думаю, что нам стоит продолжать разговор об этом, — немного насупился Миролюб. — Нам пора идти. Ты готов?

Дмитрий, критически оглядев себя, признал, что в новой одежде он выглядит и чувствует себя на удивление легко и свободно, словно носил ее всю жизнь:

— Да. Можем идти.

Раннее утро приветливо  встретило их легким ветерком и яркими лучами солнца, причудливо игравшими на каплях дождя, оставшихся на деревьях и травах после ночной непогоды. Даже Дмитрий, никогда не задававшийся вопросами сельского хозяйства вынужден был отметить, насколько местная почва отличается от всего, что он видел ранее. Размытая дождем земля не прилипала к колесам его кресла, оставляя липкие следы грязи, она была рыхлой и мягкой, словно ее взбили огромным венчиком.  Плодовые деревья цвели так буйно и обильно, что у Дмитрия даже немного кружилась голова от необычайно сладкого запаха.

— Неплохо у вас все обустроено, — заметил Селиванов, рассматривая ухоженные огороды и сады.  — Какое удобрение используете?

— Только натуральные продукты, — ответил Миролюб.

Дмитрий, сообразив, что, скорее всего, имеются ввиду отходы жизнедеятельности животных, подозрительно повел носом, но кроме одуряющего запаха ранних цветов и сочной зелени ничего не почувствовал.

— Дело даже не в удобрении,  — добавил Миролюб, — а в самом отношении к земле. Мы относимся к ней с великой любовью, с почитанием, потому-то она и одаривает нас столь щедро.

— Ну да, конечно, — немного скептично отозвался Дмитрий. — Скажи, а этот ваш Велес, которому вы поклоняетесь, он вообще — кто?

— Велес? — удивленно переспросил Миролюб. — Разве тебе о нем ничего не известно? Обычно прибывшие сюда заранее наводят справки и знают к кому и зачем идут.

— Так представь себе, что я первый, кто этого не сделал! — рассердился Селиванов. — Так кто он?

— Велес — владыка мертвых, мудрости и магии. Он покрывает небо дождевыми тучами, заволакивая его туманным руном; выгоняет на небесные пастбища облачные стада. Он — покровитель земледелия и скотоводства. А так как скот раньше считался основным достоянием племени, то Велес еще и бог богатства!

— Ну, точно, теперь все сходится, — заявил Дмитрий. — Вы  поклоняетесь ему, а он одаряет вас урожаем. Скажи, Миролюб, а этот Велес случайно не заставляет вас работать до седьмого пота и подобным образом  добиваться больших результатов?

— Твой отрицательный настрой может существенно повлиять на обряд и лишить тебя права на исцеление, — предупредил гостя Миролюб.

— Все, уже замолкаю… — примирительно сообщил Селиванов и некоторое время действительно шел молча, рассматривая распростертый перед ним пейзаж.

Они с Миролюбом проходили мимо невысоких деревянных домов, от некоторых из которых еще исходил смолистый аромат свежей древесины. Жилища выглядели вполне комфортными и оставляли впечатление полного благополучия своих хозяев. Особое же внимание Дмитрия привлек резной орнамент, а в особенности — символы и изображения на наличниках: изображенные на них лучи солнца завершались женскими фигурками или лепестками цветов; лапы, хвосты животных и руки-ноги людей незаметно переходили в растения с отходящими от них отростками, похожими на птиц.

Миролюб, заметивший озадаченный взгляд гостя, поспешил пояснить:

— Природа-Мать объединяет все живое и эти изображения — символы бессмертия единого океана жизни. В ней нет четких граней, и все насущное может принимать любой облик. Наши предки верили, что их тела могут переходить из одного мира в другой и приобретать разнообразные, порой причудливые формы.

— Где то я уже слышал о том, что душа после смерти может переселиться в животное или растение… — припомнил Дмитрий. — Сдается, ваши предки присвоили чужую идею?

— Не ваши, а наши общие предки! И я говорю не о переселении душ, а о том,  что тело может трансформироваться в уже существующем воплощении.

— Сказки, да и только…  А где все? Почему никого нет на улице?

— Мы не очень любим чужаков, потому и ставни закрыты, и улицы пусты. Очень тебя прошу, при проведении обряда, в котором будут участвовать и другие члены нашей общины, постарайся избежать своих едких замечаний, прояви терпение и уважение к чужой вере.

— Я о-очень постараюсь, — пообещал Дмитрий.

Свернув с дороги, Миролюб повел гостя по проторенной тропинке в небольшую низину, располагавшуюся невдалеке от поселения. Там, меж вековых сосен, располагалось капище, священное место общины. На довольно просторной поляне из крупных камней была выложена огранка, формой напоминавшая яйцо. Тупой конец окантовки имел ворота, через которые и прошли мужчины. На противоположной стороне, как пояснил Миролюб,  размещался чур — деревянный идол, посвященный Велесу, а прямо перед ним — жертвенный камень. Возле него располагалась крада — огневище, круг из обточенных камней.

Когда мужчины приблизились, взгляды всех присутствующих на капище людей обратились на них. Несколько десятков человек, в том числе женщин, приветливо поздоровались с Миролюбом. На Дмитрия же они обратили внимания не больше, чем на пустое место.

— Могли бы быть и повежливей, — недовольно заметил Селиванов своему спутнику.

— Ты со своим атеизмом явился в священное место, тем самым нарушая прочные связи с божеством. Не суди их за то, что они этому не рады, — полушепотом ответил Миролюб.

Дмитрий тихонько усмехнулся, но постарался себя сдержать и не дал воли рвущемуся с языка замечанию о том, что его деньги помогут общине сохранить свою святыню. Вместо этого Селиванов принялся рассматривать местных жителей. Все мужчины от мала до велика были одеты так же, как и сам Дмитрий, а вот наряды женщин поставили его в тупик. Их покровы составляли все те же рубашки, правда, доходившие до середины икр; пояс и кожаная обувь. У женщин постарше поверх сорочек были повязаны широкие юбки, но именно их головные уборы поразили воображение Селиванова. Две юные девушки, державшиеся за руки, носили на голове убранства, не закрывавшие макушку и оставлявшие их длинные распущенные волосы открытыми; головы старших женщин выделялись странными сооружениями, состоявшими из непонятного нагромождения ткани с вплетенными в нее рогами.  Это раззадорило интерес Дмитрия.

— А рога зачем? — поинтересовался он.

— Они обладают оберегающей силой, особенно бычьи, — терпеливо пояснил Миролюб. — А еще они служат символом плодородия у замужних женщин.

— А это  кто? — спросил Селиванов, кивком головы указав на громадного мужчину, нацепившего на себя шкуру животного мехом наружу.

— Это наш жрец,  Безгнев. Медвежью шкуру он носит как атрибут причастности к культу Велеса.

Между тем, Безгнев нараспев читал какие-то непонятные то ли заклинания, то ли молитвы, и в некоторых местах к нему присоединялись остальные участники проводимого обряда.

— О чем они поют? — снова спросил Дмитрий.

— Цель этого обряда — воздействовать на внутренний мир человека, научить его жить по законам Прави, сделать устойчивым к внешним факторам. Мы просим Велеса объединить нас и укрепить наш дух.

После того, как хор голосов стих, Безгнев, при помощи кресала и камня, высек искру и разжег огонь на краде. После он взял в руки одно из горящих поленьев и обнес им всех присутствующих. Особое внимание уделил жрец Дмитрию, обойдя вокруг него три раза.

Затем Безгнев разрешил присутствующим передать припасенные ими требы. Дмитрий подошел к жертвенному камню последним. Он достал из заткнутого за пояс бумажника несколько купюр и положил их рядом с другими подношениями. Мгновенно налетевший порыв ветра подхватил цветные бумажки и отправил их прямиком в огонь ярко пылающей крады. Дмитрий недоуменно достал более плотную стопку, но и ее постигла та же участь. Тогда озлобленный Селиванов решил положить на алтарь весь бумажник, не считаясь с расходами, но Безгнев решительным жестом остановил его.

— Не трудись понапрасну. Видно, Ему не угодна твоя жертва, — сказал он разъяренному Дмитрию. — Через три дня мы попробуем провести другой обряд, а пока у тебя есть время, чтобы подготовиться к нему. Миролюб, — обратился он к попутчику Селиванова, — проводи гостя, помоги ему смириться с неудачей и постарайся вразумить.

Сказав это, жрец развернулся и продолжил священнодействие вместе с другими членами общины.

Миролюб еле успел нагнать Дмитрия уже на крыльце своего дома.

— Скажи на милость, куда ты так рванул? — спросил у Селиванова запыхавшийся проводник.  — Неужели первая неудача заставила тебя отказаться от цели?

— Нет, — резко отрезал Дмитрий, — но я не намереваюсь становиться посмешищем для ваших сектантов. Ищите дурака в другом месте! Если вы придумали все это ради развлечения, то понапрасну потратили время: я не дам себя облапошить.

— О чем ты?! — вздрогнул Миролюб.

— Я о ваших пристрастиях к испытаниям: типа с первого раза мы не можем исполнить вашу просьбу, потрудитесь прийти в следующий.

— Поверь мне, подобное произошло на моей памяти впервые, и наша община не имела к этому никакого отношения. Если твоя треба не была принята, значит, на то были очень веские причины. И я бы посоветовал тебе искать их в самом себе. Для того чтобы что-то получить, нужно сначала что-то отдать, но твое подношение ввиду неверия принято не было, и это полностью твоя вина.

— Получается, что все ваши обряды имеют эффект плацебо: если веришь — получишь, если нет — то и суда нет?

— Друг мой, вряд ли данное определение слово подходит под описание священнодейства, дарующего исцеление. Но если тебе так проще, то да: твое неверие в то, что должно случиться, полностью исключает саму возможность восстановления твоего организма.

— И что ты мне предлагаешь?

— Прежде всего, прийти в себя и пересмотреть свое отношение к происходящему. Попытайся отыскать в себе хоть каплю веры и увидишь, как преобразиться твой мир. Попробуй, у тебя обязательно получится!

— Я не собираюсь преображать мир, лишь хочу избавиться вот от этого, — гневно воскликнул Дмитрий и ударил кулаком по инвалидному креслу.

— Прости, но чудеса случаются лишь с теми, кто в них верит, — мудро заметил Миролюб.

— Да я готов поверить хоть в Деда Мороза, хоть в пасхального зайца, лишь бы это мне помогло!

— Вот и поверь хотя бы в них — это лучше, чем ничего, — многозначительно заметил Миролюб и удалился, оставив Селиванова наедине со своими мыслями.

Вспыльчивый, но отходчивый Дмитрий уже спустя несколько часов пришел в себя. Он с интересом принял приглашение Миролюба осмотреть ту самую святыню, о которой упоминалось на сайте общины. Как оказалось, этим предметом культа оказался остов древнего строения, которое Миролюб назвал языческим храмом. По мнению членов общины прежде эта религиозная постройка являла собой наследие предков, поклонявшимся здесь своим богам. Сейчас же от некогда величественного храма осталось лишь несколько частей, но даже по ним можно было вообразить его былое великолепие. Лучше всего сохранился каменный остов, на котором стояли возведенные из стволов дуба стены, местами обгоревшие. Как объяснил Миролюб, ранее у храма имелись крыша в форме полушария, а также врата, выкованные из меди. К сожалению, жажда наживы не оставила и следов упомянутых частей строения.

— Никогда прежде не слышал о том, что у язычников имелись подобные постройки, — заметил Дмитрий.

— О, они были, и их великолепие поражало всех, кто имел возможность их лицезреть, — ответил Миролюб. — И если ты потрудишься полистать специфическую литературу, то найдешь этому массу подтверждений. Чего стоят описания каменных храмов арабским писателем Мас-Удием или епископом Дитмаром, также святилища славян упоминались даже в скандинавских сагах.

— Но если эти постройки были так величественны, то куда они делись потом?

— Они сами, как и память о них, выкорчевывалась из умов потомков славян на протяжении многих сотен лет. Храмы были разграблены и разрушены, либо сожжены. Бытует также мнение о том, что на месте многих из них взвелись уже новые храмы, посвященные новой вере. Как видишь, печальной участи не миновал и этот храм, чудом сохранивший часть своего изначального вида.

— А что внутри? Мы можем войти?

— Конечно, храмы возводились нашими предками на века и то, что не сжег огонь, стоит крепко.

Они шагнули вовнутрь. Место посередине громадного зала занимала глубокая ниша, свидетельствующая о том, что прежде здесь находился некий массивный предмет. Дмитрий указал на это обстоятельство Миролюбу.

— Здесь ранее было медное изваяние Велеса, которому и посвящен этот храм, — подтвердил догадки Дмитрия проводник. — А это, — указал он на остовы четырех изваяний из мрамора, стоящих по разным сторонам, — Отец-свет-небо, Мать-сыра-земля, а вот двух других богов идентифицировать нам так и не удалось, слишком мало осталось от их первоначального вида.

Дмитрий без особого энтузиазма осмотрел мраморные статуи, над двумя из которых немало потрудились вандалы, и, больше чтобы порадовать Миролюба, добавил:

— Кажется, на Мать у вандалов не поднялась рука. — Он окинул взглядом стройную фигуру высокой женщины с распущенными по плечам волосами.

— И в этом есть свой тайный смысл, — улыбнулся Миролюб, польщенный, что их гость понемногу начал оттаивать.

Стены храма, не обожженные пламенем, сохранили на себе не только печать древности, но и изображения людей, птиц и животных. Эти украшения были выполнены столь искусно, что казалось, будто они живут и дышат, даже их краски не утеряли былой сочности и не стерлись со временем. Также на стенах, рядом с изображениями, четко выделялись резные символы.

— Что это за знаки? — поинтересовался Селиванов.

— Черты и резы, обозначающие имена изображенных символов, — пояснил Миролюб. — К сожалению, письменность наших предков также утеряна и стоит немалого труда разобрать, что здесь написано. Но мы вплотную работаем над этим.

— Ты говоришь обо всем так, словно много понимаешь в древностях? Или это твое хобби?

— Между прочим, я окончил Институт Археологии РАН, причем с красным дипломом, — поведал Миролюб.

— Неплохо… — протянул Селиванов. — И что в таком случае подвигло тебя остаться в данном поселении?

— Я оканчивал институт именно для того, чтобы посвятить себя изучению истории славян, в том числе их верований. К тому же, тебе следует узнать, что наша община была создана группой археологов, обнаружившей здешний храм.  Сейчас подрастает уже третье поколение местного населения. Мой отец, Ярослав,  был не только жрецом Велеса и одним из основателей общины, но и руководителем той самой группы археологов.

— Ничего не понимаю, — удивился Дмитрий, — что в этом месте такого особенного, если целая экспедиция решила остаться жить на месте раскопок?

— Ты неправильно смотришь, раз не видишь, — заметил Миролюб. — Но, возможно, что и тебе когда-нибудь откроется ВСЯ правда.

Дмитрий еще раз осмотрел помещение, но только удостоверился в том, что все местные не совсем адекватны. Он же не заметил ничего, что могло бы заставить его побывать в этом месте еще раз.

— Думаю, с меня достаточно древностей, — произнес Дмитрий. — Пойдем лучше домой, твоя мама обещала угостить меня чем-то вкусненьким.

— Еще бы, — довольно заметил Миролюб. — Завтра ведь духов день, один из самых больших праздников! Сегодня изо всех печных труб будет идти такой умопомрачительный аромат, что можно просто захлебнуться слюной.

— Какой-какой праздник? — переспросил Селиванов.

— Именины Матери-земли! — гордо отозвался Миролюб. — В этот день почва отдыхает и ее нельзя беспокоить, поэтому у всех выходной. Завтра будут хороводы, угощенье и, конечно же, обрядовые действа,  посвященные Матушке-земле.

— Понятно, — мрачно заметил Дмитрий. Про себя он уже решил, что завтрашний день ему придется провести в избе, чтобы случайно не нарваться на празднующих.

Весь вечер Селиванов провел в тщетных попытках прорваться в интернет или хотя бы поймать сотовый сигнал. Мир вокруг него безмолвствовал, и только поскрипывание громадных сосен и редкие вскрики ночных птиц нарушали полную тишину. Устав за день, Дмитрий забылся тяжелым беспокойным сном.

 

Глава 8

 

Пусть каждый старается думать и говорить разумно, но откажется от попыток убедить других в непогрешимости своих вкусов: это слишком трудная затея.

Жан де Лабрюйер

 

Селиванов пробудился, когда на горизонте стала появляться тонкая полоска первых солнечных лучей. Он переместился в кресло и неожиданно поймал себя на мысли, что ему безумно хочется прогуляться и подышать свежим воздухом. Миновав еще спящие дома, мужчина сам не заметил, как оказался возле остова полуразрушенного храма. Селиванов усмехнулся, но сворачивать с дороги не стал. Неожиданно у него в груди зародилось непонятное томление, которое он испытывал всегда перед особо важными встречами. Не понимая, что происходит, Дмитрий упорно приближался к святилищу.

Проехав через широкий проход, он вновь оказался в центре круга, где некогда размещался идол Велеса. Дмитрий вновь принялся рассматривать изображения на стенах, пытаясь уловить хоть часть той мистерии, которая на ней изображалась. Вдруг ему показалось, что слева от него что-то шевельнулось. Словно легкий ветерок дунул мимо него, задев за плечо. Дмитрий обернулся в поисках источника движения, но не смог рассмотреть ничего необычного. Полумрак помещения не давал четко рассмотреть предметы, но позволял различать их очертания. Все те же стены, те же мраморные изваяния. Стоп! Дмитрий хорошо помнил, что вчера статуй было четыре. Сейчас же, рядом с идолом Матери было еще что-то, не замеченное им вчера. Дмитрий подъехал ближе, но приблизиться вплотную так и не смог.

Каменное изваяние изображало тонкий стан девушки, которая стояла, положив голову на грудь Матери-земли. У нее были длинные, почти до пола волосы, высокий лоб и четко обозначенные скулы. Пухлые губы изображали ласковую улыбку, придававшую девушке ореол таинственности. Ее лебединую шею украшали бусы, поблескивавшие в темноте. Высокая девичья грудь четко обозначалась под просторной рубашкой, а изящные руки нежно обвивали стан Матери.

Но вовсе не это привлекло взгляд Дмитрия. Все что он сумел заметить, так это то, что нижняя часть туловища у девушки оканчивалась телом змеи, кольцами свернувшейся у ног мраморной Матери-земли.

Дмитрий вздрогнул, но все же решил рассмотреть жуткую статую ближе. Неожиданно, девушка-змея подняла правую руку, приложила ее к сердцу и слегка согнулась, обозначив поясной поклон. При этом ее янтарные глаза полыхнули ярким огнем, отразив алый отсвет рассвета, пробившийся сквозь стены храма.

Не помня себя от ужаса, Дмитрий развернулся и, не выбирая дороги, помчался в сторону поселения. Его коляска подпрыгивала на кочках, грозя угробить своего хозяина, но Селиванов уже не думал об этом. Он мчался вперед, желая оказаться как можно дальше от видения, пригрезившегося ему в храме.

На максимально возможной скорости Дмитрий выехал на проселочную дорогу как раз в тот момент, когда на мост, проходивший через небольшую речушку, вышла целая толпа празднично одетых членов общины. Люди пели песни и радовались новому дню. Сегодня, в честь именин земли, они даже забыли свою неприязнь к чужакам, и теперь искренне поздравляли Дмитрия с праздником. Одна из шествующих девушек украсила голову Селиванова венком из полевых цветов.

Дмитрий, следуя неведомому внутреннему порыву, сорвал с себя украшение и бросил его в воду. Девушка шарахнулась от него в сторону и расплакалась. Но ее мгновенно смогли утешить другие члены общины. Дмитрия же праздничная толпа обтекла стороной, больше не предпринимая попыток подружиться.

На пороге дома, ставшего Селиванову временным пристанищем, он едва не сбил с ног самого Миролюба. Тот едва успел вовремя отпрыгнуть, не понимая причин происходящего.

— Что случилось? Куда ты пропал утром? — поинтересовался Миролюб, вошедший в дом вслед за Дмитрием.

— Я был в храме, — последовал ответ. Дмитрий даже не пытался сдержать дрожащий голос и стук зубов.

— И что же тебя так испугало?

— Если бы ты только мог видеть ту тварь, которая привиделась мне, то не задавал бы подобных вопросов.

— Тварь?! — негодующе воскликнул Миролюб.

— Да, тварь, — подтвердил Селиванов. — Богомерзкое чудовище, не имеющее права на существование даже в горячечном бреду сумасшедшего. — Говоря это, Дмитрий не видел, как каждое его слово заставляет Миролюба крепче сжимать кулаки. Глаза язычника гневно вспыхнули.

Так и не произнеся ни слова, Миролюб вышел из избы, громко хлопнув входной дверью. У него была масса аргументов, чтобы разубедить гостя в его убеждениях, но он решил, что это дело стоит доверить другому.

 

 Уже не несколько часов подряд Дмитрий сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Ему казалось, что он даже перестал за это время дышать. Нескончаемый поток мыслей вился в его голове, но ни одна из них так и не получила окончательного формирования. Его предположения были одно немыслимее другого, но прагматичный ум продолжал уговаривать его в том, что он увидел лишь мираж, плод своей болезненной фантазии. И все же какая-то часть его сознания утверждала обратное: женщина-змея была такой же реальной, как и сам Дмитрий.

Селиванов не слышал, как в его дверь громко постучали, и не заметил, как в избу вошел Безгнев. Жрец изучающе посмотрел на Дмитрия  и утвердительно кивнул собственным мыслям: как и говорил Миролюб, их гость наверняка увидел то, к чему еще не был готов. Безгнев взял табурет и уселся прямо напротив Дмитрия так, чтобы видеть лицо собеседника.

— Итак, ты увидел Ее?.. — заключил жрец и тяжело вздохнул.

При этих словах Дмитрий вздрогнул и, не мигая, уставился на Безгнева. Одна короткая фраза уже сама по себе говорила о том, что увиденное им — правда, но он по-прежнему отказывался в это верить. Дмитрий отвернулся и лишь отрицательно мотнул головой.

— Я вполне могу понять твое нежелание разговаривать, — произнес жрец, — но просто обязан объяснить тебе все происходящее здесь. Это мой долг!

Дмитрий не ответил, продолжая смотреть в пустоту. Ему как в далеком детстве хотелось закрыть уши руками и убежать, чтобы не слышать то, что ему собирались поведать. Но он не был трусом, а потому остался на своем месте.

— Прежде всего, позволь мне рассказать тебе о себе, — продолжил Безгнев, — история моей жизни является наглядным примером того, как одно событие может перевернуть всю жизнь человека с ног на голову. Начну с того, что я, в прошлом, историк, преподаватель университета.  Меня всегда интересовали древности, в особенности — артефакты, свидетели жизни славян, моих далеких предков. Мой пытливый ум заставлял не только изучать документальные источники, но и посещать многие мета, некоторые из которых были поистине загадочными и таинственными. Чем больше я узнавал, тем больше приходил к одной мысли, приводившей меня в трепет: наши прапрадеды не просто верили в различных существ, они общались с ними, признавали себя их потомками.

Случайность, как часто бывает в нашей жизни, свела меня с Ярославом, который предложил мне принять участие в его экспедиции. Не знаю, что именно убедило меня, но я согласился. И когда здесь, в древней святыне предков, отыскались свидетельства правоты моих убеждений, мой мир окончательно изменился. И я остался, как и многие другие члены нашей экспедиции.

После смерти Ярослава, ставшего первым жрецом Велеса, мне пришлось занять его место. Мы все надеялись, что Миролюб пойдет по стопам отца, но хозяйственные вопросы пока не дают ему этого сделать. Однако у меня нет причин роптать на судьбу… — Безгнев запнулся и прокашлялся, — мой поиск окончился полным успехом и я счастлив так, как только может быть человек.

— Что принесли тебе новые знания? — включился в разговор Дмитрий. — Поклоняешься древним идолам ушедших в небытие богов, забыл людей и сидишь в этом заброшенном месте… Неужели не понимаешь, что в новом мире нет места для таких как ты?

— Я нашел свое место, и оно находится здесь, — отметил жрец и провел ладонью по лицу, словно смахивая с него набежавшую усталость. — Боги не делают различий  между своими детьми, они слышит молитвы, обращенные к ним на разных языках, независимо от того, каким именем их величают. Главное, чтобы душа была чистой, сердце  крепким, а молитвы  искренними.

— Если все так просто, то почему на земле так много разных религий? — скептически спросил Дмитрий.

— Изучая древние книги, я уразумел то, что если отбросить некоторые несущественные различия, то суть их будет единой. Вопрос в том, как трактовать откровения. Мы идем неверным путем, ища различия. Погрязнув в символизме и несущественных по сути своей деталях, мы утратили главную цель. А она заключается в единстве — людей и их мыслей.

— Какие же детали, по-твоему, несущественны?

— Я имею ввиду отличия мировоззренческих представлений разных народов, сложившихся у них веками традиций и нравственных устоев. Чтобы тебе было понятно, приведу пример: нельзя одними и теми же словами объяснить племени каннибалов и племени вегетарианцев основные принципы возможности их взаимного сосуществования. Но люди, неверно истолковали послания: дав им разные ориентиры, их не сделали избранными или любимыми детьми, напротив, направили по единственно верному пути, ведущему к единению. Я не могу верить, что кровавая инквизиция, крестовые походы и братоубийственные войны — это задумка богов. Нет, нет и еще раз нет! Все это происки людей, гонимых жаждой наживы и власти, которые прикрывались божественными именами. И я каждый день молюсь о том, чтобы все народы раскрыли свои глаза достаточно широко, чтобы суметь постичь тайный смысл откровений, оставленных им предками.

— И ты полагаешь, что именно тебе удалось расшифровать тайный замысел богов?

— Ни в коем случае — я вовсе не считаю себя избранным. Но уверен в том, что пока мы не забудем о различиях и не начнем искать друг в друге схожесть, мир на земле не наступит никогда.

— Для чего ты все это мне рассказываешь? — насторожился Дмитрий, поняв, что жрец ушел слишком далеко от намеченной темы разговора. — Причем здесь то, что я увидел в храме?!

— Змиулана, так зовут ту девушку, которую ты видел, — изрек жрец. — И Она  — прямой потомок Велеса.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что эта тварь — богиня?! — вскипел Дмитрий.

— И да, и нет,  — туманно заметил Безгнев. От него не укрылось, как передернуло гостя при одном упоминании о девушке. — Она  представитель древнейшей расы, жившей на планете за долго до появления на ней человека разумного. Может статься, что последняя в своем роде. Она не богиня, но та часть ее сущности, которая не принадлежит человеку, позволяет ей видеть многое и бывать там, куда нет доступа человеку. Наши предки почитали таких существ, как  посредников между ними и Богами, но мир изменился и на змеев начались гонения.

— Все верно, — заметил Селиванов, — этих тварей нужно было уничтожить! Разве не с ними воевали богатыри в сказках, и, в конце концов, разве не змей погубил Адама и Еву?

— Если уж на то пошло, то змеи во многих древних религиях — это источник мудрости и сокровенных знаний. Можешь меня осудить, но я полагаю, что змей искусил Еву, дав той разум — но вот распорядилась полученным запретным плодом она по своему усмотрению. Знания — источник силы, но то, как и к чему ее применять, решает сам человек. Ядерное и бактериологическое оружие — тоже продукт познаний людей в определенных сферах, нужно ли говорить, что змеи не имеют к нему никакого отношения? А что касается древнего эпоса, то, к сожалению, среди змеи, как и среди нас самих, попадались как положительные, так и отрицательные персонажи. Но по природе своей они не злобны, скорее среди них были те, кого неразумная жадность привела к гибели. Как видишь, змеи имеют с нами очень много общего.

— Не хочешь ли ты сказать, что есть вероятность, что эти гады по-прежнему живут где-то на земле?

— Как рассказала нам Змиулана, ее предки ушли в другие, не доступные нам реальности, гонимые людской злобой. И все же на земле осталось немало их потомков, а также тех, кто продолжает помогать людям, таких, как она сама.

— Так это ей я должен поклониться, чтобы исцелиться!? Ни за что! Пусть лучше это, — Дмитрий похлопал по инвалидному креслу, — останется при мне навсегда.

— Она не требует поклонения и не заставляет себя почитать. Но дарует мудрость тем, кто искренне обращается к ней за помощью. Все мы здесь любим ее и заботимся о ней  в меру своих возможностей. Более того, каждый из нас готов отдать за нее собственные жизни, а потому я прошу тебя не говорить о Милане, как о чем-то мерзком. Не знаю, почему она решила явить тебе свой истинный облик… Но раз она сделала так, значит, видела в тебе то, чего не вижу я! 

— Истинный облик?.. — вскинулся Дмитрий. —  А есть еще какой-то?

— Змиулана, или Милана, как называем ее мы, может быть обычной девушкой и жить среди нас. Но ее суть от этого не меняется. Я уже говорил тебе о том, что нельзя обращать внимания на внешние различия. И, если ты постараешься узнать сущность Миланы, то и для тебя она станет наставницей и другом.

— Я не хочу ничего больше знать о ней! — заявил Селиванов. — Сегодня же соберу вещи и уберусь из вашего поселения…

Дмитрий выглядел не просто разъяренным, он был по-настоящему взбешен! Мысль о том, что среди обычных людей может скрываться другие, чужеродные существа пугала его больше, чем тысяча истинных гадюк.

— Если решишь уехать, то я хочу тебя сразу предупредить, — заметил жрец, — никогда и ни кому ты не должен говорить о том, что здесь увидел!

— А что в противном случае?

— Во-первых тебе никто не поверит. А во-вторых, мои слова о том, что мы будем защищать Милану до последнего, не пустая болтовня.

Дмитрий только отмахнулся от Безгнева и принялся укладывать в чемодан свои вещи.

— Можешь не беспокоиться, — сказал он жрецу, — я хочу не только уехать отсюда, но и забыть вашу общину как страшный сон. Вот и все!

— Не горячись, — примирительно заметил Безгнев, — уехать ты еще успеешь. Если передумаешь, то я все же проведу обряд Загаданного желания, возможно, это все же поможет тебе.

— Не стоит, — отозвался Дмитрий. – Я сыт по горло всеми вами, а, в особенности, вашими божками.

— Как знаешь, — пожал плечами жрец и вышел из избы.

Дмитрий, желая поскорее убраться из злополучного места, наскоро собрал чемоданы и погрузил их в свое авто. Он решил не обращаться за помощью к Миролюбу и найти обратный путь самому.