Страница 9 из 13
Людьми планеты Земля атомная бомбардировка японских городов воспринимается как великий грех человечества перед погибшими в этом атомном аду. Но еще Иоанн Златоуст завещал: «Не страшен грех, страшно бесстыдство после греха». Над «сильными мира сего» в Америке витает этот атомный грех, как дамоклов меч с неизбежным их разящим результатом, если только…
И этот грех руководства и военных в США – в Белом доме, конгрессе, Госдепе и Пентагоне – все еще не притупил их ответственность перед человечеством. Наоборот, явно (и скрытно) окрылил в надежде решить «русский вопрос», как говорил президент Трумэн, с помощью «атомной дубинки».
Справка. Военный советник двух американских президентов – Франклина Рузвельта и Гарри Трумэна – адмирал Ли свидетельствовал:
«Мы потратили два миллиарда долларов на величайшую в истории авантюру – и победили… Эта многолетняя и дорогостоящая напряженная работа, в которой участвовали лучшие ученые страны и десятки тысяч рабочих, была самым надежно оберегаемым секретом всей войны… Однако американским военным, предвкушавшим, что факт “защиты секретов от русских” абсолютен, было временами весело от предвкушения последующего применения атомного оружия. В их среде родился афоризм: “Лучше ужасный конец, чем ужас без конца”. Само собой разумеется, “конец” предназначался для тех, кто испытает “их” атомную дубинку».
Почему такое неистовство? Для понимания этого следует возвратиться в 40-е годы…
В преддверии нападения Германии на Советский Союз начальник НТР и его сотрудники обратили внимание на два факта: с одной стороны, в научных журналах продолжалось полное замалчивание ядерной тематики, а тем не менее, с другой стороны, по линии разведки стали поступать сведения о повышенном внимании Запада, включая Германию, к проблеме ядерной физики и атомной энергии. Разведка получала информацию о работах нацистских ученых над созданием «сверхбомбы».
Историческая справка. На работу над «оружием будущего» инициативно обратил внимание ценный агент берлинской резидентуры Брайтенбах, сотрудник в гестапо Вилли Лемон. Он занимал весьма полезную для нашей разведки должность, фактически всепроникающую: ответственный за контрразведывательное обеспечение оборонной промышленности Германии.
В конце 1935 года Лемон присутствовал на проводимых инженером-конструктором фон Брауном испытаниях ракетной техники. Резидент переправил подробный письменный доклад агента в Центр. Информация поступила на высший уровень – к Сталину, Ворошилову, Тухачевскому и в РУ ГШ РККА. Перед Лемоном были поставлены вопросы, требующие уточнения, и на ряд из них он сумел найти ответы.
Еще в тридцатые годы от него поступили сведения о работе германских ученых-физиков над сверхсильным взрывчатым веществом. Это была сугубо научная информация с расчетами по ядерной физике. В небольшой группе в штаб-квартире разведки, называемой технической, инициативные сведения агента не были поняты, никому не были доложены и оказались подшиты в дело. Здесь они были обнаружены историографом НТР Владимиром Барковским десятилетия спустя.
ЛЕМОН Вилли (1884–1942). Антинацист, агент внешней разведки госбезопасности (1929–1942). Сотрудник гестапо: руководитель германской контрразведки по борьбе с рабочим движением и слежению за советскими гражданами в рейхе. Ответственный за охрану военной промышленности страны, включая полигоны для испытания новейшего оружия (1936–1942).
Источник ценной информации – военно-политической, военно-стратегической, военно-экономической, контрразведывательной и научно-технической. 19 июня 1941 года сообщил точную дату нападения Германии на СССР – день и час.
Выдан был связным и без суда и следствия уничтожен в подвалах гестапо.
…Накануне войны по инициативе Леонида Квасникова, идеолога и стратега НТР, в резидентуры промышленно развитых стран было направлено указание о необходимости сбора сведений по атомной проблематике. Резидентуры в Берлине, Лондоне и Нью-Йорке были не только ориентированы на характер информации по теме, но получили указание на выявление объектов ядерных исследований и лиц, занятых ими, – физиков-атомщиков. Поставлена была задача: принять меры к агентурному проникновению в центры, занятые такой работой.
Поиск объектов, выявление ученых-физиков, круг первичных вопросов по теме положили начало целенаправленному проникновению в западные секреты создания атомного оружия. Ну как тут не вспомнить древнее изречение: «Целесообразность – это сила, которая превращает возможность в действительность» (Аристотель).
Идеолог НТР Леонид Квасников оказался действительно провидцем. Уже в сентябре 41-го года из Лондона поступила обширная информация: ввиду опасности появления атомного оружия в фашистской Германии идея разработки атомной бомбы в Британии приобретает реальные очертания.
Дальше – больше: были получены документальные сведения о секретных решениях между Британией и США скоординировать усилия по разработке атомной проблематики. Это было связано с тем фактом, что Британские острова подвергались интенсивной бомбардировке со стороны германских люфтваффе и ракетами. В то время как Америка в спокойной обстановке, обладая научной и производственной базой, а также финансовыми возможностями, готова была принять на себя все вопросы создания атомного оружия. Правда, при условии передачи технологии изготовления и самой бомбы «в руки правительства Соединенных Штатов».
И тогда на территории Штатов появился проект «Манхэттен», интерес к которому «неофициально» проявила советская сторона, создав в конце 1942 года Лабораторию № 2 АН СССР – главный центр отечественных атомных исследований.
В середине января 1943 года Леонид Квасников направился в США с целью руководить агентурным проникновением в американский центр атомных исследований в Лос-Аламосе и наладить получение информации о разработке там атомного оружия. Естественно, нашим ученым требовалась секретная, документальная и актуальная информация о характере и уровне работ над проблемой в Штатах.
Справка. Руководитель НТР Леонид Квасников работал в Америке под прикрытием советско-американской торговой организации «Амторг» с позиции «Международная книга». В резидентуре, возглавляемой талантливым разведчиком Василием Зарубиным, он занимал должность его заместителя по линии НТР, имел право на самостоятельность в принятии решений оперативного характера и личную связь с Москвой.
Итак, с 30-х годов в мире ученых-физиков начало складываться мнение, что исследования по выделению энергии путем расщепления атомов урана могут быть использованы для создания «сверхмощного взрывчатого вещества». Так думали в Германии, Англии и США, Франции и Австрии, Италии, где школы ядерной физики получили широкое развитие с начала нового ХХ века.
Но только Германия занялась всерьез разработкой этой проблемы, причем именно с момента прихода к власти нацистов. И этим фактом насторожила английских ученых-физиков и их коллег за океаном.
Три прозорливости на факт возможного появления нового оружия чрезвычайной разрушительной силы проявились по-разному: ученые-физики в Германии на определенном этапе своих усилий в этом плане не были поддержаны «прозорливым» Гитлером. Ибо его мнение было, что это «эфемерное оружие» (первый – субъективный – фактор) и что для продолжения работ в рейхе не имеется «лишних средств» (второй фактор – объективный), которые были истощены усилиями Красной Армии в Сталинградской битве.
«Напуганную» угрозой появления атомного оружия Британию – ее научные и правительственные круги – подвигло заняться темой атома, как говорится в народе, засучив рукава. Это привело к широкому исследованию свойств урана (40-е годы). Англичане рассматривали как реальную угрозу попасть под разрушительные атаки английской промышленности со стороны германской авиации и даже возможную оккупацию Британских островов германскими войсками, правда, если случится поражение России на Восточном фронте (?!). Все это вынудило английское правительство искать убежище за океаном для своих научных изысканий и доведения атомной бомбы до ее появления (1942).