Страница 14 из 16
– Хорошо! Раз надо, значит, надо. Сейчас же и идём. Ну, чего ты… – увидев, что жена забеспокоилась, Фокрит нежно провёл ладонью по её щеке. – Надо человеку поговорить со мной – значит, надо. Что тут такого? Всегда ты…
– Рад видеть и приветствовать тебя, дорогой Фокрит Агротос! – поднялся навстречу гостю старший архонт.
– Моё почтение! Чем обязан такой чести, уважаемый архонт?
– У меня к тебе, Фокрит, деликатное дело… Мы тут долго думали, как по достоинству отблагодарить раба твоего Тимона за оказанную им Ольвии неоценимую услугу, и решили, что городской совет должен выкупить у тебя этого мальчишку и дать ему волю. Как ты смотришь на это? И сколько ты хочешь за него?
– Сколько я хочу? – задумался на какое-то мгновение Фокрит и, усмехнувшись, неожиданно выпалил: – Представь себе, что я ничего за него не хочу!
– Но-о… – растерялся архонт.
– Дело в том, дорогой Гиппарх, что я давно уже вынашиваю мысль о том, чтобы дать ему волю. Скажу тебе больше: я решил усыновить его. Вернее, мы с женой так решили. У нас ведь нет своих детей…
– Ты это серьёзно? – не сразу поверил услышанному архонт-басилевс. – Не шутишь?
– Гиппарх, какие могут быть шутки? Конечно, серьёзно!
Архонт озадаченно поскрёб бороду.
– Признаться, не ожидал… Ну, что ж… Должен сказать, что твою голову посетила замечательная мысль. Такой парень, как Тимон, достоин лучшей судьбы. Это хорошо! Скажу больше – это просто замечательно! Когда ты собираешься огласить своё решение?
– А хоть завтра!
– Завтра – нет. Мы обязаны по такому случаю собрать народ. Сделаем это в последний день этой декады. То есть через четыре дня. Договорились?
После полудня, ближе к вечеру Агора была полна народа. Здесь собралось почти всё мужское население Ольвии. Отсутствовали только больные и очень уж дряхлые, немощные старики. Люди сошлись на созванное городским советом народное собрание, или, как было принято называть его в Ольвии, Народ. Площадь бурлила и гудела. Пять тысяч мужчин одновременно разговаривали, спорили, ругались, доказывали, перечили, возмущались, кричали. Но вот на ступени стои взошли члены городского совета и коллегии архонтов во главе с самим архонтом-басивлевсом Гиппархом Филотидосом, и шум на площади стал постепенно утихать. А когда старший архонт вышел вперёд и поднял руку, шум и вовсе прекратился.
– Граждане Ольвии! – голос архонта, зычный и звонкий, был хорошо слышен на площади. – Думаю, все вы уже знаете, какой смертельной опасности удалось недавно избежать нашему городу. Небезызвестный вам торговец лесом Хармот, собрав кучку предателей и позвав на помощь банду скифов, намеревался захватить власть в городе, уничтожить демократию и насадить тиранию[103]. Но и это не всё. Скифам за оказанную ими помощь он обещал отдать Ольвию на день для разграбления. Вы представляете, что нас ожидало?
Площадь зашумела, заволновалась. Выждав какое-то время, Гиппарх продолжал:
– Только благодаря счастливой случайности нам удалось обезвредить этот заговор. Во время его ликвидации часть скифов была перебита, часть взята в плен. Оставшиеся в живых скифы будут проданы в рабство и скоро отправятся в Милет или Афины. Так решил городской совет. С этим всё ясно. А вот что делать с местными заговорщиками, поскольку все они граждане Ольвии, решать вам, Народу. Что вы на это скажете?
– А что тут говорить – смерть предателям! Утопить их в Гипанисе – и дело с концом! А не проще ли повесить? Конфисковать имущество и казнить! – закричали в толпе.
Архонт-басилевс снова поднял руку, прося слова.
– Людей, которые посягнули на свободу нашего города и нашу демократию, безусловно, следовало бы казнить. Но я вас спрашиваю: какая от этого будет польза городу? И отвечаю: совершенно никакой! А вот если продать этих отщепенцев в рабство, мы получим неплохие деньги, которые можно будет использовать на нужды города. Скажем, на проведение водопровода или канализации. Хоть какая-то будет польза! Словом, городской совет и коллегия архонтов предлагают: всех десятерых предателей, кроме Хармота, продать, как и скифов, в рабство, а вырученные за них деньги положить в казну города. А вот Хармота как зачинщика этой авантюры необходимо казнить. Дабы другим не было повадно посягать на нашу свободу. Кто за такое предложение, поднимите руки!
Кверху поднялось сразу несколько десятков рук, затем – несколько сотен, и, наконец, – почти все.
– Можно считать: единогласно! – подытожил результат голосования архонт-басилевс. – Спасибо за поддержку предложения городского совета! Есть ещё один важный вопрос.
Гиппарх кивнул головой стоявшему неподалёку Фокриту, тот отошёл куда-то в сторонку и вскоре вернулся, подталкивая перед собой Тимона. Архонт спустился по ступенькам, взял мальчишку за руку и, вернувшись с ним на возвышение, поставил его рядом с собой.
– С каких это пор в народном собрании начали принимать участие дети? К тому же рабы! – послышался из толпы голос Эвклеса, отца гимнасийного чемпиона по бегу. Работорговца поддержали ещё несколько человек. Но их разрозненные голоса потонули в одобрительном гуле большинства участников высокого собрания, которые, судя по всему, также присутствовали недавно на стадиуме во время Ахиллий в качестве зрителей. Послышались выкрики:
– Так это же тот самый раб, который бегает быстрее всех в Ольвии! Молодчина, Авр! Здорово ты кое-кому нос утёр! Продолжай и дальше так, Авр!
Чтобы призвать Агору к тишине, архонту-басилевсу снова пришлось поднять руку.
– Граждане Ольвии! Перед вами Тимон, раб купца Фокрита, сына Агрота. Сейчас глашатай зачитает обращение Фокрита Агротоса к народному собранию Ольвии относительно этого мальчишки. Прошу внимания!
Вперёд вышел небольшого роста человечек, горбатый, носатый, бородатый, похожий на чёрного жука, и неожиданно мощным голосом, который разнёсся далеко за пределы Агоры, начал читать:
«К сведению граждан Ольвии! Я, Фокрит, сын Агрота, публично объявляю, что с сегодняшнего дня без какого-либо выкупа отпускаю на волю своего шестнадцатилетнего раба Тимона. А ещё ставлю в известность Народ Ольвии о том, что я, Фокрит, сын Агрота, усыновляю моего бывшего раба Тимона. Отныне он будет называться Тимоном, сыном Фокрита, и являться полноправным членом моей семьи с правом наследования и всеми прочими правами. Свидетелем этого моего решения прошу быть собравшийся здесь Народ Ольвии. К сему: Фокрит, сын Агрота. Десятый день второй декады месяца боэдромиона[104] в год архонства Гиппарха Филотидоса. Город Ольвия».
Тимон с трудом верил в происходящее, не знал, что надо говорить и делать в таких случаях, он лишь краснел и растерянно хлопал глазами. Да что там Тимон, если сам Народ не знал, как отнестись к такому необычному для них событию – одобрительно или отрицательно. Такого случая в Ольвии на их памяти ещё не было. Перевесило лучшее, что было в людях, и Агора загудела похвально.
Архонт тем временем взял у глашатая папирус с обращением Фокрита и передал его председателю городского совета на хранение. Затем снова поднял руку и вышел вперёд, придерживая за плечо Тимона.
– Теперь о главном. Сейчас нам предстоит решить ещё один вопрос, не менее, если не более важный, чем предыдущий. Говоря только что о счастливой случайности, которая помогла обезвредить заговор врагов города, я был не совсем точен. Спасла Ольвию не счастливая случайность, а спас нас вот этот мальчуган, которого отныне следует называть Тимоном Фокритосом! Это он, Тимон Фокритос, случайно оказался свидетелем сговора Хармота с главарём скифов. И это он, Тимон Фокритос, проявив преданность городу и настоящий патриотизм, рискуя жизнью, поспешил сообщить нам о готовящемся нападении на Ольвию. Если бы не он, неизвестно, чем бы окончилась эта авантюра Хармота. Скорее всего, она окончилась бы плачевно для всех нас. Но благодаря этому мальчишке Ольвия осталась свободным городом, а мы с вами и наши семьи – живыми и невредимыми. Принимая всё это во внимание, а также то, что Тимон больше не раб, а свободный ольвиополит, городской совет решил предоставить Тимону Фокритосу права ольвийского гражданства, а коллегия архонтов поддержала это решение. Послушайте на сей счёт постановление городского совета.
103
Тирания – единовластие.
104
Боэдромион – по милетскому календарю месяц года, соответствовавший современному сентябрю-октябрю.