Гамзе

* * *В столицу Боремир стремится,А из столицы… отоспитсяИ понесется за границуИскать свою там жар-девицу…Мелькали версты под крылами,Свивались тучи пеленами…И расточительное солнцеЖгло через авиаоконце.Меняя крылья на колеса,Не чуя ног, не видя носа,К Мерсину так он и донесся.Выносливость лесного лосяЕму ниспослана была,Бывали часто времена —Он мог не спать по двое суток,Его напор местами жутокБыл. Часто удивлял.Он неизменно проявлялЧерты, достойные упрямца.Теперь он в роли иностранцаДороги Турции топтал…В отель вошелИ прописался, ключ взялИ к номеру пошел.Он Анну поджидал на ужин.Он знал, когда народ досуженПойдет в отель с прибрежных пляжей,Тогда и образ Анны нашейУвидит ждущий Боремир,Ведь он, что сущий кирасир,Проби́лся сквозь препятствий тьмы,Топча конем сомнений со́нмы.И Аня среди всех пришла,И за удобный столик тихо села(Она сейчас в компании той ела,Где и профессор, и его жена).Пока прием вершился пищи,Очками темными глазищиПрикрыв, украдкой на нееСмотрело прошлое ее.Когда же люд пошел на выход(Похоже чем-то на исходЕвреев из долины древней Нила…),Супруг догнал супругу… холлаЕдва она прошла пространство,Его большое постоянствоПредстало вживи снова перед нейВ сиянье зальных вспыхнувших огней.– Анюта, здравствуй!Стой, я здесь!.. постой!Мне нужно… говорить с тобой!Как видишь, можешь за собойУвлечь в скитанья дальних странствий.– Ты, Боремир, откуда?.. СтранныйИ неожиданный приезд…Или у вас какой-то съезд?– Все шутишь!.. Я ж сейчас серьезен!Я из Москвы. Ведь все ж курьезенИ ненормален наш разрыв!– А может, это… как нарыв?Копилось как-то и копилось,Да вот внезапно прорвалось…Семейной жизни нашей осьПод тяжестью обид согнулась.– Какие, Анечка, обиды?Мы взрослые же индивиды!У каждого свои: карьера и работа…– Общая заботаНас перестала занимать,Мы врозь пытаемся решатьСвои насущные проблемы.В тени большой глобальной темыСвои ты строишь стратегемы,Решаешь сложные дилеммы,Но на своей большой войнеЗабыл ты как-то обо мне…Ты просто всадник на коне,Порой забыв о голове,Как будто бы по полю брани,Несущийся по нашей жизни.– А «голова», конечно, ты?Твои прекрасные мечтыРазбились о граниты быта?Ты у «разбитого корыта»?..Так что, тут быт всему кончина?И что?.. в быту я не мужчина?Посуду мою за собою!Готовлю… Что-то даже строю!Он буром прет, идет тараном (!)В каком-то упоенье бранном,Пытаясь что-то доказать.Намеревался он сказать,Наверно, ей слова другие,Возможно, важные, большие,Но в той словесной «вальпургии»Они их оба позабыли.А может, как-то не нашлиВ той ослепительной дали…– …Я замуж за отсутствие привычекВредных вышла, мой голубчик!..– …Я за три моря прилетел!Теперь как будто я прозрел!..И оба по тропинкам бракаПлутали, как в теснинах мрака.И вот они ругались так-тоПри соблюденье как-тоТакта, что свойственноИнтеллигентам, помноженоНа гладь момента,Когда у среза континента,Сиречь на Средиземном море,Углы обходятся и в ссоре.Утихла быстро их беседа,На мужа, словно на соседа,Смотрела откровенно Анна.Она была еще желаннаДля Боремира, он же ейБыл чужд натурою своей…Супруги розно повернулись,А повернувшись, разошлись…На берег моря вышла Анна;С мужчиной своего романаОна обдумывала встречу.Но, видно, ум не волен сердцуУ женщин отдавать приказ!Все убеждалися не разВ таком простом известном факте.И дело не в каком-то такте,Какой хочу я соблюсти,Не в том, чтоб им преподнестиВ кой раз набор сентенций льстивых,А в тактах тех, и в ритмах тех,В каких природа скрыта ихОт глаз мужских весьма пытливых.И будет так во всех стихах:Enigma женщина в веках…У кромки южного прибоя,На грани яростного бояСтихий, сомкнувшихся здесь всуе,Они могли б стоять и двое,Имея солнце над собою,Пленяясь высью голубою,Прикрывшись тенью даровою,Живя понятной ясной жизнью.Но здесь одна стояла Анна,Одна пред ликом океанаСтрастей людских…Уму не ясных,И вечных, и таких напрасных,И мимолетных, и опасных.Запрятав в подсознанье Борю,Стихи читала Анна морю:«Не помню я твой образ прежний,Во сне тебя я не зову.Я стала старше, безмятежнейИ сердцем больше не живу.Прошли студенческие годы,Куда-то вдаль ушли мечты.Все стало и сложней, и проще,И сожжены давно мосты.Меня твой образ уж не тронет,Ведь он во мне давно увял.И сердце сладко не заноет,Чужим давно твой голос стал.Иду решительной походкой,Бегут часы, мелькают дни.Нет, я не та уже девчонка,И юность тоже позади!О жизнь разбились мои грезы,Нет, не оплакиваю их,Но заблестят в ресницах слезы,Лишь вспомню о глазах твоих»[3].И пред свободной в чувствах АннойСиял палитрою ВселеннойПолденных стран закат чудной.Ее русоволосой челкойПрибрежный теплый ветер робкийИграл… Каштановых очейСветили густо сердолики.Дня угасающего бликиНа смуглом напряженном ликеМерцали… В смуглом кулачкеБыл сжат кольца кружочек желтый.Металла вечного простертыйВ ладони сомкнутой кусок…Волна катилась на песокИ как бы говорила с Анной:«Ты дай кружочек мне желанный!..»вернуться

3

Эмоциональные стихи Анны удачно прерывают псевдорациональное рифмическое повествование автора, внося некую дискретность в равномерность течения обычности происходящего.