Я - гомункул

Вот только сама туманница лишь подлила “масла в огонь”. Не специально, конечно, просто в испуге прижалась ко мне, понимая, что ничего не сможет сделать с разозлившейся особой, но для Беницубасы это было как красная тряпка для быка.

- Плоскодонка. – Еще и Хайхане влезла.

- Да я… хмпф!

Я не стал дослушивать, и применил простейший метод успокоения – поцеловал свою секирей. Вспышка крыльев, и чуть затуманенный взгляд были мне ответом. Хм, стоит дожать, чтобы снова не вспыхнула.

- Успокоилась? Ты – моя секирей. Мне большего и не надо. Просто высказывай, чего тебе хочется. Таки заявила, что хотела бы сходить в зоопарк, и я это организовал. Если ты хочешь проводить со мной больше времени, в том числе и наедине, то не вижу проблем. Ты – не Таки, без обид (в сторону туманницы, понимающе кивнувшей), и с тобой куда-то отлучаться мне сопровождение не нужно. Впрочем, учитывая моё бессмертие, единственная угроза для меня – захват моей тушки. Вот для этого мне и нужен присмотр секирей – защита и возможность унести меня подальше от врага. Но, я в тебе не сомневаюсь, ты и сама сможешь это обеспечить. Ни за что не поверю, что со мной что-то может случиться, пока ты рядом.

Всё, я её дожал, и сейчас, спрятав алое после моих неумелых комплиментов лицо у меня на груди, Беницубаса была сосредоточием самой кротости и послушания. Красота!

Хм, кажется, я знаю, как можно поступить с негативно настроенной ко мне секирей, что реагирует на меня. Если я правильно догадываюсь, кто это, то можно и ту по носу щелкнуть, и укрепить отношения с моими пташками-солдатами. Подло? В боевых действиях нет такого выражения, зато есть слово – эффективно!

- Значит, не показалось! Макака, что ты делал с ними, пока был в том здании? – стоило нам выйти из серпентария, и перед нами откуда-то сверху спрыгнула Цукиуми. Незаметно для той придерживаю за талии Беницубасу и Хайхане, уже готовых кинутся на врага. Ну да, им уже плевать, что та – неокрыленная, а вот слово “макака” они прощать ей не собираются. Хорошо хоть Таки вменяемая, сразу заняла позицию позади и не лезет. Не зря я её выбрал!

И, надеюсь, я не ошибаюсь с предпосылками её действий. Хотя, какая-то глупая и шальная мысль, я и ошибаюсь в столь кристально понятных действиях столь вменяемой особы? Пф-ф!

А сама Цукиуми, похоже, среагировала на всплеск силы Беницубасы… или меня. Ведь поцелуй ненадолго поднимает и мои энергетические излучения, я ведь тоже отчасти секирей.

А сейчас подлый ход! На глазах Цукиуми, целую Таки. О, сейчас меня будут убивать! Это ясно видно по глазам водной секирей.

- Ну а теперь, Таки, попрошу создать тебя максимально плотный туман. Мы – уходим. В отличие от жадных ашикаби, мне до неокрыленных нет дела, ведь я – гомункул, и логика у меня своя. И эта логика подсказывает мне, что она мне просто не нужна. Мне и вас хватает, а людская жадность не свойственна нечеловеку. – Голос я особо не сдерживал, в первую очередь позволяя расслышать меня всем присутствующим, ну и записать всё нужное камерам. Тройное дело. И поднятие духа у моих трех пташек, и удар по Цукиуми с её гордостью, она и не нужна, хе-хе, и красивая подача для тех, кто остался дома. А у меня есть подозрение, что об этой моей речи скоро узнают все мои секирей. Хех, знаю я эту Мацу, она данную информацию не удержит.

И скрывшись в тумане, мы просто покидаем этот зоопарк и район в целом, игнорируя недовольный голос Цукиуми.

- Ну что, домой, или заглянем в кафе? – Чуть улыбаюсь. Ну хоть эти в ступоре не застывают. Таки уже однажды видела мою улыбку, а Беницубаса и Хайхане со мной еще не так долго, чтобы понять, как редко я вспоминаю, что порой надо изображать на лице и это выражение.

- В кафе! – о, как слаженно. Кажется, количество конкуренток дома допекло не только Беницубасу… всё еще пребывающую в нирване и благодушии ко всему миру… кроме одной водной секирей.

Вечер того же дня, Цукиуми на крыше какого-то здания.

Почему-то сейчас, гуляющий на такой высоте ветер не приносил гордой и сильной женщине облегчение. Тело всё еще было разгоряченное, сердце словно выпрыгивало из груди, а в голове набатом звенели слова что никак не получалось забыть.

“В отличие от жадных ашикаби, мне до неокрыленных нет дела”. – Невозможные для ашикаби слова, сказанные искренним и равнодушным голосом. Они цепляли. Пусть и были непонятны. Впрочем, следующая фраза, что так же крутилась в голове, несколько отвечала на вопрос, сформированный после этой, но добавляла массу новых.

“я – гомункул, и логика у меня своя”. – Именно эта фраза давала понять Цукиуми, что человеком себя тот парень, на которого у неё пошла реакция, не считает. Или и правда не является? Цукиуми хотелось верить в последнее, ведь тогда значило, что она реагирует не на одну из этих тупых и подлых обезьян! Вот только, на кого?

“Людская жадность не свойственна нечеловеку”. – Догоняла эта фраза остальные, заставляя сердце непонятно отчего стучать быстрее. Цукиуми очень хотела понять, кто же он, если надо даже выбивая информацию из других. Благо, такая возможность у неё была. Как слабое ощущение его самого, так что с близкого расстояния она его не упустит, так и те три секирей, что можно расспросить.

“Она мне просто не нужна”. – Снова вырвала из грез вспомнившаяся фраза этого… гомункула. Она и не нужна? Да что он о себе возомнил? И почему так ноет в груди?

С удивлением, Цукиуми смахнула влагу с щеки… дождь? Покосившись на безоблачное небо, водная секирей была вынуждена признать, что этот вариант отпадает. Хм, может, на секунду сила вышла из под контроля… именно таким странным образом? Еще бы понять, почему последняя фраза, по мере поисков, всё больше вытесняла остальные, и всё больней становилось дышать?

Цукиуми еще не знала, что одна гордая, красивая, превосходная, сильная духом и телом девушка, так и не найдя одного странного парня до самой ночи, впервые на своей памяти разрыдается.

Да, она не хотела быть с макаками, но при этом, как всякая девушка, грезила о том, что всё же встретит своего единственного, который будет не макакой. Того самого принца, что будет добиваться её расположения, и после долгих недель осады она снизойдет до почти сломленного красавца, и позволит тому окрылить себя, став для того единственной и неповторимой. Да, став настоящей драгоценностью в его глазах.

Такова была противоречивая женская натура инопланетянки, вот только реальность оказалась другой.

“Она мне просто не нужна”. – Били набатом в голове открытой секирей слова гомункула. И за эту её слабость он еще ответит, да так, что всяким макакам останется ему лишь посочувствовать, ведь даже с ними она обошлась бы куда мягче, просто убив!

Примерно в это же время, в другом месте.

Муцу сидел за барной стойкой и наслаждался. Прикрыв глаза, он припомнил время безделья и просто лежания на пластиковом кресле под солнцем.

- Кайф, – констатировал он.

Чуть позже он проиграл в голове посещение массажного салона по попавшемуся ему спец-приглашению. И неважно, что то было у кого-то в кармане, Муцу заслужил такой отдых куда больше. Да, как его там помяли в четыре руки (в две промять секирей оказалось затруднительно).

- Превосходно! – еще раз кивнул он.

И вернувшись из своих мыслей, подхватил стоящий перед ним слабоалкогольный коктейль, приложившись к трубочке.

- Жизнь удалась! – отставив тот в сторону, довольно произнес Сотрясатель.

========== Глава Двадцать восьмая. Первая впереди. ==========

Выключив новости, я виновато посмотрел на Мию. Ну кто же знал, что всё повернется вот так? Нет, я, конечно, помнил, что я - ходячая батарейка, и секирей из меня черпают просто огромный заряд силы, особенно при активации их тама на полную посредством норито.

Это я к чему? Да к тому, что вот уже неделю (!) все жители Нью-Токио изображают ежиков в тумане. Да-да, том самом, что создала Таки. И даже у неё не выходит развеять тот.

Остальные сразу заинтересовались этим фактором и тоже рвутся проверить свои силы. Правда, есть у меня ощущение, что тут скорей дело в чем-то другом, но в чем?