Страница 24 из 116
Заполнив бланк, передала его Рою. Тот подписал и поставил в нижнем углу печать.
— Отнеси его своему классному руководителю, — Рой в последний раз глянул на бланк и вручил его мне. — Жду тебя в среду, Альва Ванвиссер.
— Хорошо!
— Не надумала ещё бросить своих вшей? — поинтересовалась бабушка за ужином.
— Нет, — резво ответила я.
— И правильно, — поддержал Аргус. — Записалась куда-нибудь? А то смотри, сегодня последний день.
— Не успеет, выгонят? — полным надежды голосом спросила бабушка.
— Нет, — отмахнулся братец. — Запишут, где народу меньше всего. Придётся посещать нелюбимый клуб. А сменить его можно только через год.
— Записалась. Не волнуйтесь.
— Куда? — в унисон произнесли родственники.
— На керамику.
— На керамику? — интонация голоса, да и взгляд Аргуса до жути напомнили мне реакцию Моргана. — К Рою в команду? Тени бы его забрали! Я уж надеялся, что его клуб закроют.
— Почему? — растерянно спросила брата.
— Он мечтает создать самомыслящего голема! — выпалил Аргус так, словно это что-то отвратное.
Для меня же его фраза осталась недопонятой.
— Подобного человеку! — ещё громче пояснил Аргус. — Ты понимаешь?
— А такое возможно? — осторожно поинтересовалась я.
— Нет, разумеется, — поостыл брат.
«Тогда в чём же проблема?» — подумала я. Пускай мечтает. Или сама мысль о чём-то невозможном и желание осуществить это достойно чужого отвращения?
В комнате я разлеглась на постели и поставила рядом Борьку. Плюшевый медвежонок неуклюже наклонился набок, готовый упасть от любого неосторожного движения. Жан ко мне не пришёл. Сегодня возвращался его отец — достаточно серьёзный довод для отмены любых послешкольных встреч!
Я с нетерпением ждала среду и первое своё занятие в клубе керамики. А вовсе не семь уроков перед ним, двумя из которых стояли занятия по ла антикве, а ещё тремя — по геометрии, оба предмета не давались мне и раздражали.
Я всё глядела на настенные часы, висящие во всех кабинетах над дверью. Вот странно, вечером у себя дома я и глазом моргнуть не успела, а прошло три часа, и в комнату постучалась служанка, желающая помочь мне подготовиться ко сну. Теперь же три несчастные минуты до окончания последнего занятия тянулись невозможно долго. Будто какой-то шутник подкрутил шестерёнки, обманным путём замедляя механизм. Да ещё и приходится сидеть на философии! Какой урок может быть бессмысленнее? Нам ещё и зачёт на конец семестра поставили, а это значит, что в следующем семестре вновь столкнусь с Баширом Дахи. И он вновь уставится на меня и спросит нечто вроде: «Как вы думаете, Ванвиссер, каков смысл вашего рождения? Для чего вы здесь?».
— Чтобы стать лучшим алхимиком всех времён! — отвечу я, скорее всего, как отвечала на этом занятии, мельком поглядывая на стрелки часов.
— Так у вас есть определённая миссия в нашем мире? — продолжал Башир Дахи.
— Конечно! У каждого есть. У каждого она своя, — ответила я уверенно.
— Хорошо. Галлахи, каков смысл вашего рождения? Для чего вы здесь? — обратился философ к сидящему за соседней партой студенту.
— Нет никакого смысла, — зардевшись, ответил Патрик и поправил круглые очки. — Я считаю, человек неповинен в том, что он родился, как и в том, что он живёт. А смысла в этом никакого нет.
В классе мгновенно поднялся гам недовольных голосов. Каждый считал, что в его-то жизни смысл есть!
— А я вам сейчас докажу, что Галлахи прав, — прервал студентов Башир Дахи и заулыбался, переплетя пальцы рук. — Сколько столетий уже успело смениться? Сколько ещё сменится?
Преподаватель подошёл к доске и прочертил на ней горизонтальную линию. По ней с примерно равными промежутками Башир Дахи проставил круглые точки. Над каждой он записал даты от прошлой, до нашей эры и до нашего дня, но прочертил линию дальше, оставляя места для новых, ещё не прошедших дат.
— Видите? Смотрите, сколько всего человечество уже пережило. Сколько ещё предстоит пережить! — восторженно произнёс Башир Дахи, обращаясь к студентам. — И жизнь одного человека на этой линии лишь миг! О большинстве, из уже проживших свой век, никто и не вспомнит. Так есть ли смысл в вашей жизни? Какая-то особая миссия для каждого из вас? Нет! — и он хлопнул в ладоши, а улыбка продолжала озарять его лицо. — И моя жизнь бессмысленна.
Я рьяно хотела возразить. Как же правители, имена которых мы проходим на истории? Как же великие алхимики и прочие учёные? Да даже среди северян встречались поистине запоминающиеся личности! Вот только пыл мой стих с громким звоном колокола.