Страница 4 из 10
В этой главе поговорим о головоногих – кальмарах, осьминогах и каракатицах. Несмотря на бросающиеся в глаза различия, все они имеют много сходных черт, особенно в плане анатомического строения. Из более 100 000 видов моллюсков около 800 приходится на долю головоногих.
Головоногие моллюски, за исключением наутилуса[4], лишены наружной раковины. В ходе эволюции она превратилась в рудиментарное образование, спрятанное внутри мускулистого тела. Например, у каракатиц она имеет вид известковой пластинки, которая лежит под мантией и прикрывает моллюска со спины. Тонкая полупрозрачная пластинка кальмаров по форме напоминает римский меч и потому называется гладиусом. А у осьминогов остались два рудиментарных хрящевых образования, к которым прикрепляются мускулы.
Каракатица
Обтекаемое торпедообразное тело головоногих одето мантией – плотной и упругой оболочкой, в полости которой располагаются внутренние органы. К мантии примыкает голова, вооруженная мощным роговым клювом, похожим на перевернутый клюв попугая. Эти устрашающего вида челюсти у крупных экземпляров могут достигать размера человеческой головы и способны в мгновение ока разорвать в клочья гигантского тунца. Рот окружен венцом из щупалец – у кальмаров их десять, а у осьминогов, как следует из названия, – восемь. Чуть ниже головы располагается сифон (или воронка) – мускулистая коническая трубка, уходящая внутрь мантийной полости.
Кальмары и осьминоги в совершенстве овладели реактивным способом перемещения в пространстве. И хотя водометный двигатель считается новейшим достижением техники, головоногие применяют его уже сотни миллионов лет. Всасывая воду через специальную мантийную щель, открывающуюся наружу позади головы, они затем с силой выбрасывают ее через воронку – и стремительно летят «кормой» вперед наподобие живой ракеты. Отклоняя воронку под различными углами, моллюск может менять направление полета, лихо поворачивать и даже резко тормозить.
Скорость, развиваемая кальмарами, настолько высока, что они порой выпрыгивают из воды и пролетают по воздуху несколько десятков метров, как летучие рыбы.
Такой планирующий полет характерен для мелких видов: рассказывают, что однажды небольшой кальмар рухнул на палубу яхты, чей борт поднимался над водой на семь метров. Следовательно, наивысшая точка траектории его полета была никак не менее десяти метров. Кто-то из членов экипажа даже не поленился подсчитать, какую скорость мог развить этот легкоатлет в своем головокружительном прыжке. Она составила чуть больше 72 км/ч.
Кальмару не обязательно пускать в ход воронку-сифон. Он может неторопливо парить в воде, медленно взмахивая двумя треугольными плавниками, лежащими в задней части тела[5]. А вот во время молниеносных реактивных бросков они превращаются в стабилизаторы и рули. В отличие от кальмара, мешковидный осьминог, не имеющий столь безупречной аэродинамики, – пловец далеко не столь искусный. Он передвигается в толще воды довольно неуклюжими рывками, а часто и вовсе разгуливает по дну на кончиках щупальцев.
Осьминог
О щупальцах головоногих следует поговорить отдельно.
У осьминогов, как мы помним, их восемь штук, и все они примерно равной длины. Нижняя поверхность осминожьих «рук» сплошь усеяна двойным рядом цепких присосок, с помощью которых они хватают добычу и фиксируются на грунте. Одна такая присоска способна без особого труда удержать несколько килограммов, а у крупных осьминогов их около 2500 штук.
Ухватив мертвой хваткой неосторожную жертву, осьминог подтягивает ее ко рту и пускает в ход страшные роговые челюсти, которые легко крошат твердые панцири ракообразных и других моллюсков. Кроме того, все головоногие имеют на вооружении так называемую радулу – своего рода язык, представляющий собой набор роговых зубов, укрепленных на эластичной ленте. С помощью этого приспособления осьминог вскрывает раковины двустворчатых моллюсков и сверлит хитиновые покровы крабов.
Щупальца осьминога
Цепкие щупальца тоже не остаются без дела. Эксперименты показали, что осьминог способен извлечь находящегося в прозрачном сосуде краба через горлышко, а при необходимости даже откупорить бутылку.
В естественных условиях осьминог нередко использует орудия: внимательно наблюдая за двустворчатым моллюском, он дожидается, когда тот откроет раковину – и вставляет между створками камень. Зачем грызть твердый панцирь, если можно обойтись хитростью?
Спруты, не найдя подходящей расщелины (они предпочитают охотиться из засады), умеют построить из камней вполне надежный дом. А некоторые виды осьминогов лепят из подручного материала настоящую неприступную крепость, практически неотличимую от природных раковин обыкновенных моллюсков. Разумеется, эти факты недвусмысленно свидетельствует о незаурядном интеллекте головоногих.
Предназначение осминожьих щупальцев не исчерпывается одной только их хватательной функцией. У самцов многих осьминогов имеется особое щупальце, посредством которого они вводят в мантийную полость самки пакеты со спермой – так называемые сперматофоры. Это копулятивное щупальце снабжено двумя пальцами, которые надежно захватывают сперматофор. А у аргонавтов (вид осьминогов) такое щупальце сбрасывается наподобие хвоста ящерицы (его называют гектокотиль) и отправляется в автономное плавание на поиски самки, готовой к оплодотворению. В начале XIX века натуралисты полагали, что это некий червеобразный паразит, поселяющийся в мантийной полости самок, и только сравнительно недавно поняли, что же это такое на самом деле.
Надо сказать, что способность к автотомии – самопроизвольному отрезанию щупальцев – вообще типичная черта осьминогов, особенно когда им угрожает опасность. Печалиться по этому поводу не сто́ит: потерянная конечность довольно быстро отрастает вновь. Любопытно и то обстоятельство, что отделенное щупальце еще долго живет собственной жизнью, активно перемещаясь в сторону пищи, хотя его хозяин давно наелся.
А вот щупальца кальмаров, которых насчитывается ровно десять штук, принципиально отличаются от осминожьих. Восемь из них почти что равны между собой, а пара так называемых ловчих – гораздо длиннее (у гигантского 18-метрового кальмара их длина достигает 10 метров и более).
Щупальца кальмара
Ловчие щупальца могут сильно растягиваться и сокращаться, а их концы увенчаны уплощенными булавовидными расширениями, похожими на раскрытую ладонь. На их поверхности есть не только присоски, но и острейшие роговые крючья, которые могут втягиваться и выпускаться на манер кошачьих когтей.
Но самое удивительное – это огромные и внимательные глаза кальмара. По словам бывалых моряков, их мрачный взгляд имеет осмысленное выражение и очень похож на человеческий. Глаза гигантского кальмара бывают размером с футбольный мяч или даже колесо легкового автомобиля (40 сантиметров в диаметре), тогда как у голубого кита – самого большого млекопитающего нашей планеты (30 метров в длину) – они не превышают 10–12 сантиметров.
Пристальный взгляд головоногих объясняется не величиной глаз, а особенностями их внутреннего устройства, которое почти один в один совпадает со строением глаз млекопитающих и человека.
Глаза головоногих, лежащие в углублениях хрящевой капсулы, имеют роговицу, радужную оболочку и зрачок, который может расширяться и сужаться, а также хрусталик и сетчатку. Вот только процесс аккомодации (установка глаза на ближнюю и дальнюю точку видения) осуществляется по-разному: у человека – за счет изменения кривизны хрусталика, а у кальмаров – путем удаления и приближения его к сетчатке, наподобие скользящего объектива в фотоаппарате.
4
В середине палеозоя головоногих моллюсков с наружной раковиной было великое множество, но до наших дней дожил один только наутилус, обитающий в юго-западной части Тихого океана. Его закрученная раковина похожа на бараний рог и разделена на отсеки, которых может быть около сорока. Моллюск живет в самом просторном из своих «чертогов», а пустые «комнаты» заполнены газом, что позволяет ему парить в толще воды. Заполняя водой пустые камеры (так подводная лодка заполняет и опорожняет балластные цистерны), животное регулирует плавучесть.
5
Щупальца и сифон головоногих – всего лишь видоизмененная нога самых обыкновенных раковинных моллюсков, предназначенная для запирания створок их надежного убежища.