Страница 16 из 23
Изображать или делать практические средства – простое прилаживание различий в единую с природой стихию. Приложиться к ней – приложиться к совершенству; познав его и приняв, хочу творить, как природа, хочу быть совершенством, как она, ибо в ней все познано, делаюсь совершенным.
Совершенство предметности стремится к сложению или пригонке порожденных через разрушение-познание природы различий, чтобы они слились в единое в целое. Как природа творит природу, так <и> сложение мое не должно иметь скрипа или щелей. Полное молчание и слитность.
Над слитностью работает изобретатель и новатор-изобретатель, который продолжает изобретать улучшения одной и той же задачи приспособлений к воде, воздуху. Так стремится чело<век> слиться со стихией, <и это> то, что искажено в понятии утилитарности. Новатор бывает противоположен данному порядку <утилитарности> и становит новый порядок.
Новаторство, которого не было в человеческом понятии, выдвигается в Искусстве, беспредметное противопоставляется предметному; <если> познать себя не разъединенным с целым мировым – тогда не будут нужны изобретения или в них не нужно <будет> видеть побед преодолений, как только явления явлений, ничем никогда не оправдываемых, вне смысла разума воли и представлений.
Проходит время над разборкой и сборкой одной и той же идеи предмета. Стремятся сложить его части как можно лучше, что<бы> скорость его была равна скорости Вселенной, чтобы не было порчи, катастрофы. Но ввиду того, что в изобретателе существует мысль, то происходит вечное осмысливание представления вещей, отсюда видоизменение предмета в силу окружающих его обстоятельств. А так как мысль не может предусмотреть окончательного сложения, представить абсолютный предмет, побеждающий обстоятельство путем поглощения или приспособления к обстоятельству, то ставит изобретателя в невозможное обстоятельство преодоления предмета или обстоятельства. Поэтому никогда нельзя преодолеть того, чего нет, поэтому создается явление, но не предметы. Не существует ни преодоления, ни приспособления, – существует действие как связь явлений, чего нельзя о-мыслить. Этот факт всегда напоминает ему <изобретателю>, что он оперирует с <таким> весьма скудным средством, как мысль.
В таковое положение станет и новатор, поскольку жизнь явлений практического реализма будет для него предметным содержанием. Предметная жизнь практического реализма – жизнь мысли. Отражая или выражая ее, новатор даже слагаете себя имя новатора, не противопоставляя предметному представлению иное начало – мира как беспредметности.
Мир новаторов вне жизни и предметных представлений. Выражение художественного начала не может быть новаторским в полном смысле – все у него стоит в общей сумме предметного практического реализма, хотя сущность в неосознанном понятии художеств сводится к доказательству, что мир не что другое, как художественное начало, как абсолютное совершенство, и потому искание художником художественного начала – искание вечной неизменной гармонии мира. Поэтому всякое его деяние в Искусстве сводится к гармонизации явлений. Происходит это потому, что он, как одно из явлений общей цепи художественных явлений, не иначе относится к воздействиям на него <предметного реализма>, как <только> художественным отказом.
Таково представление художника о мире, ничего общего не имеющего с харчевой стороной производства. Харчевое производство увлекает его как обстоятельство, которое он должен гармонизировать художественным началом, ввести в гармонию художественного представления мира. В этом происходит оформление мироздания – «Мир как практическая сущность», – но не форма мира художественного представления.
Сознание всего общежития изменяется тогда, когда один экономический план практического реализма заменяется другим. Каждый экономический план – простое размещение в иной порядок и связь одних и тех же ценностей, практических сил.
Экономический план не может быть беспредметным, как только предметным. Художник и живописец или вообще Искусство могут быть и не быть, это зависит от того, входят ли их ценности в новый экономический план (тоже и Религия). Таким образом, художник «связан» и зависит от последних условий экономического практического мировоззрения и <миро>здания, но развязан в своей свободе действия, в своем художественном мировоззрении. А «связь» и «раз-вязь» имеют весьма существенные различия, хотя сущность их одна, <понятия> «связать» стихию или «развязать» имеют в себе истину – «единство», т. е. мир, где все существо<ва>вшие различия соединились и стали связаны, едины.
Возможно, что предметная практическая «связь» различий имеет ту же основу в своем существе, что и внеразличная беспредметность – предмет возникает тогда, когда наступает связь различий в идею, в целое, где они должны потерять себя как различия в «связи». Для «связи» столяр затачивает ножи, чтобы сострогать все бугры, мешающие соединению двух поверхностей. Слесарь, инженер, изобретатель, плотник, каменщик и все предметное практичное стремится достигнуть последнего; все же достигают видимости явлений практического мировоззрения, но никогда здания, ибо оно только видимость слитности.
Дальше <если> развивать мысль, возможно прийти и к другому суждению. Именно, что если сознание осознало, что достижения единства целостности в сборности различий, то возможно достигнуть его не через связь множества различий, а развязать их.
Обе попытки достигнуть идеи целого единого абсурдны, ничто нельзя в мире <ни> связать, ни развязать, ибо он никогда не был связан и развязан, «мир» как беспредметность не связуем и не развязуем, не имеет таковых различий, ни единства, ни неединства.
Последнее возможно видеть в живописном доказательстве, <в том,> что на <живописной> поверхности не существует ни одной формы. Формы деформируются в представлении, но осязать их никогда нельзя, они не существуют и в представлении на живописной поверхности. И ничто нельзя в ней развязать, не существует форм. Следовательно, всякая связь и развязь простое недомыслие и призрак, который пытаемся реализовать, материализовать, призрак, творящийся в представлении как <слв. нрзбр.> видимость реального, в действительности не существующая фактически. Благодаря ложному материализированному реализму возникает действие с основой достижения единства через связь различий, и <оно> вынуждено прибегнуть к культивированию средств. Отсюда культура со всеми своими средствами, связывая и развязывая несвязуемое и развязуемое начало, тоже ложь.
Для этого в культурных Государствах ученые изобретают массу орудий для убийств и чистую {воду} смешивают с кровью, поступают с людьми как <с> материалом, взбивая его во имя «идеи» блага и той же культуры. В погоне за материализацией призрака «идеи» возникают лучшие учения и лучшие идеи, но они всегда попадают в руки убийц.
Мир неделим, ибо в нем – равное естество, неделимость как ничто. Предметность, делимость – как ложь, пытающаяся соединить в неделимое целое не существующее в естестве начало. Мир неделим, ибо в нем всё равно и не разделяемо ничто.
Целое – ее <культуры> цель. Цель же всегда в будущем, в неизвестном, что пытается [предметность] достигнуть, призывая все законы и науку. Последние же доказуют одно – что все доказанное в прошлом ложно. Экономическое достижение наглядно доказует сегодняшнюю негодность практического реализма предметов прошлого строя. Перед нами история материализма как цепь или ожерелье негодных опытов. Будущее – только последующие кольца тех же недомыслов. Исторический материализм только наглядный образец человеческих недомыслов, которые <человечество> думает исправить в будущем, из будущего несет собой кольцо недомыслия. Таким образом, и будущее как историческое материальное равно прошлому. Можно смело построить будущую историю – так недомысел будущего, как <и> прошлого, равно аннулирует друг друга.