Страница 11 из 13
Когда в Откровении Иоанна Богослова мы читаем парадоксальную фразу о том, что спасенные «омыли свои одежды в Крови Агнца» (Откр 7, 14), это говорит о том, что Любовь Иисуса, идущая до конца, очищает и омывает нас. Жест омовения ног имеет тот же смысл: это любовь-служение Иисуса, которая освобождает нас от нашей гордыни и делает нас «чистыми», то есть способными к богообщению.
В рассказе об омовении ног трижды встречается слово «чистый». Иоанн использует основное понятие ветхозаветной традиции и других религий. Чтобы человек мог приступить к Богу, вступить с Ним в общение, он должен быть «чист». Но чем больше он выходит на свет, тем больше ощущает себя оскверненным и нуждающимся в очищении. По этой причине религии создали целые системы «очищения», облегчающие «доступ» человека к Богу.
В культовых установлениях всех религий предписания, касающиеся очищения, играют очень важную роль: они дают человеку представление о святости Бога и о тьме, царящей внутри нас, от которой Он должен нас избавить, чтобы мы могли приблизиться к Нему. Во времена Иисуса система культового очищения насквозь пронизывала жизнь иудеев. В 7-й главе Евангелия от Марка мы видим фундаментальное расхождение слов Иисуса с понятием культовой чистоты, которая достигается путем исполнения определенных обрядов. Павел в своих посланиях также постоянно возвращается к вопросу «чистоты» перед Богом.
Читая Евангелие от Марка, мы становимся свидетелями принципиально иного подхода Иисуса к толкованию понятия чистоты перед Богом: очищают не ритуальные действия. Чистота и нечистота – это свойства души человека, зависящие от состояния его сердца (см. Мк 7, 14–23).
Но сразу же встает вопрос: как сердце становится чистым? Кто эти люди, чистые сердцем, которые «Бога узрят» (Мф 5, 8)? Либеральная экзегеза утверждает, что Иисус заменил ритуальное понятие чистоты на ее моральное истолкование: на место культа и связанных с ним обрядов приходит нравственность. В этом случае христианство в значительной мере сводится к «морали». Но это несправедливо по отношению к новизне Нового Завета.
Эта новизна проявляется в позиции, которую занимает Петр по отношению к уверовавшим фарисеям, требовавшим, чтобы крещеные язычники обрезывались и соблюдали закон Моисеев. На это Петр отвечает: Бог Сам принял решение и «от дней первых избрал из нас меня, чтобы из уст моих язычники услышали слово Евангелия и уверовали; и Сердцеведец Бог дал им свидетельство, даровав им Духа Святого, как и нам; и не положил никакого различия между нами и ими, верою очистив сердца их» (Деян 15, 7–9). Вера очищает сердце. Она рождается в тот момент, когда Бог обращается к человеку. Это не его собственное решение. Вера рождается потому, что Дух Божий касается души человека, открывает его сердце и очищает его.
В рассказе об омовении ног и в Первосвященнической молитве Иисуса апостол Иоанн, говоря об «освящении», углубляет тему очищения, которую Петр лишь косвенно затрагивает в своей речи. «Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам» (Ин 15, 3). Это Слово проникает в учеников, пронизывает их мысли и волю, преображает их сердце и раскрывает его так, что оно становится зрячим.
В Первосвященнической молитве Иисуса мы вновь сталкиваемся с подобным взглядом, но, разумеется, немного под другим углом зрения, когда читаем прошение Христа: «Освяти их истиною Твоею» (Ин 17, 17). В священнической терминологии «освящать» означает «делать способным отправлять культ». Под этим словом понимаются определенные обрядовые действия, которые должен совершить священник, прежде чем он предстанет пред лицем Божиим. «Освяти их истиною Твоею» – здесь истина, как дает нам понять Иисус, сравнивается со своего рода «купелью», делающей человека способным к богообщению. Человек должен «окунуться» в истину, чтобы освободиться от скверны, отделяющей его от Бога. При этом мы не должны забывать, что Иоанн имеет в виду не абстрактное понятие истины. Он знает, что истина есть Иисус26. В 13‐й главе Евангелия от Иоанна омовение ног, совершаемое Иисусом, предстает как путь к очищению. Здесь вновь звучит та же мысль, но в иной перспективе. Очищающая нас «купель» – не что иное, как любовь Иисуса «даже до смерти». Слово Иисуса не просто слово, это Он Сам. И Его Слово есть истина и любовь.
По сути, это то же самое, что довольно трудным для понимания языком говорит нам Павел: «Посему тем более ныне, будучи оправданы Кровию Его, спасемся Им от гнева» (Рим 5, 9; ср. Рим 3, 25; Еф 1, 7 и др).
Эту же мысль мы видим в Послании к евреям, в великом откровении об Иисусе как Первосвященнике: на место ритуальной чистоты приходит не просто мораль, но дар встречи с Богом в Иисусе Христе.
И вновь у нас возникает ассоциация с платоновским направлением в философии поздней античности, сосредоточенной, подобно философии Плотина, на теме очищения. Это очищение достигается, с одной стороны, посредством исполнения ритуалов, а с другой – посредством постепенного восхождения человека в сферы Божественного. В этом восхождении человек очищается от материального, становится духом и благодаря этому обретает чистоту. В христианской вере, напротив, именно воплощение Христа делает нас подлинно чистыми и приводит творение к единению с Богом. Благочестие XIX века в значительной мере сузило понятие чистоты, отождествив его с упорядочиванием сексуальной жизни, в связи с чем вновь проявилось пренебрежительное отношение к материальному, к телу. Ищущему чистоту человечеству Евангелие от Иоанна, то есть Сам Иисус, показывает путь: только Он, истинный Бог и одновременно истинный Человек, делает нас способными к богообщению. Жизнь в теле, пронизанном Его присутствием, и есть подлинно христианская жизнь.
Быть может, было бы полезным указать на то, что подобная трансформация понятия чистоты в Вести Иисуса еще раз подтверждает то, о чем мы говорили во второй главе нашей книги: о прекращении принесения в жертву животных, о культе и новом Храме. Как древние жертвы были ожиданием грядущего, к которому они хотели приблизить верующих и которое придавало им смысл и ценность, так и ритуальное очищение, будучи неотъемлемой частью культа, было, как сказали бы святые отцы, «sacramentum futuri», определенным этапом в истории взаимоотношений Бога и человека, призванным помочь людям открыться будущему, но отступившим на задний план, когда пришел час нового.
Вернемся к 13-й главе Евангелия от Иоанна. «Вы чисты», – говорит Иисус ученикам. Дар чистоты есть дар Божий. Человек не может сделать себя способным к богоообщению, какой бы «системе очищения» он ни следовал. «Вы чисты» – в этих удивительно простых словах Иисуса заключается величие Его тайны. Нисходящий к нам Бог очищает нас. Чистота – это дар.
Но и здесь мы слышим возражение. Несколькими стихами далее Иисус говорит: «Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам» (Ин 13, 14–15). Не возвращают ли нас эти слова к чисто нравственному пониманию христианства?
Действительно, к примеру, Рудольф Шнакенбург говорит о двух противоречащих друг другу толкованиях омовения ног. Первое, «более глубокое с богословской точки зрения, видит в омовении ног знаменательное событие, указывающее на смерть Иисуса. Второе, чисто парадигматического свойства, ограничивается смиренным характером служения Иисуса, выражающимся в омовении Им ног ученикам» («Joha
26
Ср. Ин 14, 6.