Русская пятерка

– Вы собираетесь возвращаться в Россию? – спросил он у Сергея.

– Nyet, – ответил Федоров и вернул трубку Лайтсу.

На следующий день позвонил еще один высокопоставленный чиновник из госдепа. Он также говорил на двух языках и хотел поговорить с Федоровым. Разговор в общем-то был односторонним. На этот раз говорил по большей части Сергей.

– Я не собираюсь возвращаться на Игры доброй воли и не вернусь в Россию, – уверенно сказал он по-русски. – Я подал документы на рабочую визу. Буду играть в хоккей за «Детройт Ред Уингз».

Федоров положил трубку. На этом вопрос был закрыт.

– Напряженный момент, – вспоминает Лайтс. – Было неприятно возиться с этими звонками. Но, если честно, где-то даже весело.

Сергей также сделал один важный звонок. Связь была слабая, да и продлилась совсем недолго, но он успел сказать:

– Мам, пап, со мной все в порядке. Все хорошо. Я всем доволен. Не волнуйтесь.

Сейчас Федорову уже далеко за сорок. Вспоминая этот эпизод, он говорит, что чувствовал себя, будто поджигает динамит.

– Бум! И все, – делится он. – Я надеялся, что они меня поймут.

И начался самый незабываемый этап в молодости Сергея Федорова.

– Это было лучшее лето в жизни, – ностальгирует он. – Каждый день был как в Калифорнии.

Однако Федоров все-таки приехал в Детройт играть в хоккей, поэтому он как можно скорее хотел добраться до арены.

– Нет, – сказал Лайтс. – До тренировочного лагеря еще почти два месяца.

– Два месяца?! – переспросил Федоров и задумался, чем же ему заняться в свободное время. Что делать со всей этой свободой?

Разобрался он довольно быстро. Большую часть времени он провел в бассейне на заднем дворе Лайтсов, где плавал с их детьми. Брук было шесть, и она ныряла не хуже рыбы. Сэму был год, и он держался на воде с помощью надувных игрушек. Втроем они часами не вылезали из бассейна, даже не подозревая, что соседи не спускают с них глаз.

– Он был настоящим Аполлоном, – говорит Лайтс о Федорове. – Потрясающий спортсмен. Я такого тела ни у кого не видел.

– Я не знал, что ждало меня в будущем. Но чувствовал, что в прекрасной форме, – говорит Федоров. – До сих пор храню фотографии тех времен. Я был прямо бодибилдером. И был готов играть в хоккей.

Женское население Блумфилд Хиллс готово это подтвердить.

– Ни с того ни с сего к нам вдруг зачастили подруги моей жены, которым было за тридцать, – рассказывает Лайтс. – Просто заглядывали на пять минут. Некоторых из них я никогда в жизни не видел. А тут они стали заходить постоянно, просто чтобы поглазеть на этого парня. Мы все время шутили на эту тему. Сергей пользовался большой популярностью.

И ведь это он в Детройте еще даже шайбы ни разу не коснулся.

Следующие три недели прошли как в тумане. Пономарев погостил у Лайтса три дня, выступая в качестве переводчика, после чего улетел домой в Монреаль. За успешный побег Федорова ему заплатили 35 тысяч долларов. Лайтс затем нанял другого переводчика – Майкла Човича, чья семья эмигрировала в свое время из Югославии. Чович был всего на пару лет старше Сергея и тоже любил спорт. Они быстро подружились и начали вместе ходить в тренажерный зал, который располагался неподалеку в Крэнбруке – эксклюзивной частной школе в Блумфилд Хиллс.

– Сергей как-то сказал, что хочет пробежаться. Я подумал, что он просто немного побегает трусцой, – рассказывает Лайтс. – А он взял и намотал восемьдесят два круга. И никакой одышки! Вы даже не представляете, в какой он был форме. И как бегал. Он работал с отягощениями. Это было что-то с чем-то. Сразу было понятно, что у пацана нет проблем с дисциплиной. Он следил за собой и за тем, что ест, – и еще до того, как это стало нормой в профессиональном спорте.

Еще до начала тренировочного лагеря Лайтс заселил Сергея в его новую квартиру в высотном здании рядом с «Джо Луис Арена». Там Федоров наконец увиделся со своими партнерами по команде и начал ходить с ними на факультативные тренировки перед сборами. В свободное время Федорову было чем заняться. Ему предстояло обставить квартиру, купить шторы и подушки, многое другое. Больше всего ему была нужна новая одежда.

Во время тренировочного лагеря новый наставник «Ред Уингз» Брайан Мюррей принял блестящее решение, поселив Федорова с Шоном Бурром, таким образом навязав молодому русскому экстренный курс английского языка. Бурр был любимцем публики, один из самых очаровательных и веселых игроков в истории НХЛ. Он не закрывал рот ни на минуту.

– Шон взял меня под крыло, – рассказывает Федоров. – Он был моим партнером по команде и по тройке, моим соседом и потрясающим гидом. Он сразу начал показывать мне, что, где и как. Многому меня научил, а уж сколько баек рассказал – не сосчитать. Бурр – потрясающий парень.

Шон любил рассказывать одну историю, которая приключилась с русским новичком в первый день тренировочного лагеря «Ред Уингз»:

– Подходит ко мне Федоров и говорит: «Шон, мне нужна любовь». Я ему отвечаю: мол, понимаю, Сергей, нам всем нужна любовь.

«Нет. Любовь. Любовь! Мне нужна любовь!» – настаивал Федоров и показывал на свою ладонь.

В итоге я понял, в чем дело. Отвел Федорова к менеджеру по экипировке, и тот выдал ему пару хоккейных краг. Сергей просто перепутал слова «love» и «gloves».

По завершении тренировочного лагеря «Детройта» Федорову был приготовлен сюрприз. Настоящая любовь, так сказать. Прибыл новенький «Корветт», который он выбрал из каталога в Чикаго.

– Автомобиль темно-фиолетового цвета. И получил я его прямо на арене, – вспоминает Федоров. – Бог ты мой! Я такой сияющей машины в жизни не видел. Не забывайте – мне было двадцать лет. Я радовался уже тому, что до парковки доехал без царапин. Веселое было время. Очень крутое!

Новая машина, заключенный контракт и шестизначный подписной бонус в банке – теперь Федоров был готов вкусить все богатства Америки. С помощью Човича он быстро разобрался с географией Детройта. Узнал, что из запущенного центра четыре автомагистрали ведут к пригородам, шикарнее которых в мире еще поискать. Он также заметил, что рядом с каждой трассой есть торговый центр, и это произвело на него огромное впечатление.

– Магазины были огромными и модными, – делится он. – По ним спокойно ходили счастливые люди. Я подумал: «Ничего себе. Здорово. И все это только за то, чтобы играть в хоккей?» Когда за пределами льда все хорошо, то и на льду выкладываешься на всю катушку. Я был ошеломлен. Это потрясающее чувство. Как будто приехал в Диснейленд.

Глава 5. Владимир Николаевич Константинов: От «заката карьеры» до звезды НХЛ

Профессиональный хоккейный тренер Бэрри Смит провел основную часть карьеры в Европе. Он руководил командами в Швеции, Швейцарии и России, а также работал по всей Северной Америке. Куда бы судьба ни забросила этого кочевника, он всегда старался поближе познакомиться с людьми, узнать, откуда они родом, что частично объясняет его интерес к родословной Владимира Николаевича Константинова.

– Вы только подумайте о генах, которые унаследовал этот парень, – говорит Смит, ранее помогавший Скотти Боумену на тренерском мостике «Детройта». – Он же с самого севера России – должно быть, там когда-то жили могучие воины. Потому что таких богатырей, как он, я редко встречал. Чем больше на него давили, тем лучше он играл.

Константинов вырос в Мурманске. Это портовый город на северо-западе России, где живет порядка 300 тысяч человек, – самый крупный населенный пункт за Полярным кругом. Когда-то это был стратегический пункт для подводных лодок и ледоколов Советского Союза, а теперь там дом единственного в мире атомного ледокольного флота. Город также является важным центром рыбной ловли и судоходства.

– Там живут малые северные народы, да и шведы оказали свое влияние, – рассказывал мне в одном интервью Смит. – Кто его знает, что там еще намешано?