Страница 8 из 82
Фадеев, чье мрачное выражение лица нисколько не поменялось, продолжал злобно смотреть на жрецов.
Раф! Эта мразь и крыса, которая была головной болью Виктора Андреевича на протяжении всей его жизни. Самым раздражающим обстоятельством было то, что Фадеев за двадцать пять лет так и не нашел способа окончательно избавиться от него. Хотя главной цели братства Раф на этот раз помешать не мог, но зато он с тех пор регулярно и мелко пакостил в Ховринской больнице. Он, словно назойливая муха, которая вроде тебя и не кусает, но доставляет массу неудобств, при этом ты не можешь её поймать и злишься еще больше.
– Почему вы тогда не прибрали за собой, идиоты?! – уже пылая злобой, спросил Фадеев. – Вы бы еще автографы там свои оставили! Могли хотя бы символ стереть!? Вы хоть соображаете, что осталось всего пять дней? Мы уже на пороге главной цели, и вы при этом умудрились так налажать именно сейчас! Ладно этот осел, что с него взять? – Фадеев мельком кивнул на Иувала. – Но ты-то, Саклас, куда смотрел, а!? Я тебя всему научил в этой жизни, но ты, как я погляжу, так и остался недоразвитым щенком. Рано я сделал тебя старшим жрецом. Сопля ты еще зеленая!
– Да всё будет в порядке, отец! – начал его заверять Саклас. – Никто и не поймет, что всё это значит. Менты подумают, что девчонку зарезали какие-то психи. На нас они никак не выйдут, а тем более за пять дней.
– А я смотрю ты и правда недоразвитый, – пристально смотря в глаза сыну, произнес Фадеев. – Ты в курсе, что этим делом не задрипаное местное отделение занимается, а Московский уголовный розыск! У них размах совсем иной, захотят – найдут.
– Так ведь там Инженер всем заведует! Ты же и сам пять лет назад на катке действовал почти в открытую, и в итоге все обошлось, разве не так? – вдруг смело заявил Саклас.
– Заткнись! – заорал на него Фадеев. – В отличие от тебя, дегенерата, я всегда действовал, просчитывая до мелочей все ходы наперед, иначе бы нас давно уже поймали. А ты даже не думал о последствиях, понадеялся, что благодаря Инженеру вам всё сойдет с рук. Но за свои поступки нужно отвечать, Саклас. Ты нарушил мои инструкции и подставил под удар общее дело братства.
Тот сконфузился и кивнул. Фадеев перевел взгляд на Иувала, который нервно крутил по сторонам головой, и гневно спросил:
– А ты что молчишь, музыкант херов? Тебя это тоже касается! Ведь по твоей вине девчонка сбежала, а?
Иувал скорчил виноватое лицо и тихо произнес:
– Извините, Виктор Андреевич, больше такого не повторится.
– Не повторится… – раздраженно передразнил его Фадеев. – Надеюсь, печать хоть не потеряли, кретины?
Услышав эту фразу, Саклас достал из куртки небольшой металлический шар, как бы подтверждая, что печать им не утеряна. Фадеев, не подавая вида, облегченно выдохнул. Главное, что печать была в целостности. С последствиями этой ночи Виктор Андреевич еще сможет разобраться, а вот утеря печати стала бы намного более ощутимой проблемой. Без неё ритуалы были бессмысленны, как и вся остальная деятельность «Фетус Инфернум».
Виктор Андреевич подошел к Сакласу и грубо выхватил у него из рук металлический шар. Затем он вернулся к машине и начал внимательно осматривать артефакт, будто пытаясь убедиться, что это не подделка. Саклас и Иувал снова с опаской смотрели на своего предводителя. Водитель и телохранитель Фадеева всё так же стояли с каменными лицами у БМВ и недружелюбно поглядывали на провинившихся жрецов.
– Странно… – недоверчиво произнес Фадеев, осматривая печать. – Этих царапин раньше не было. И надписи как-то затерлись. Ты что с ней делал, Саклас? Ты в курсе, что надписи и рисунки должны быть отчетливо видны, иначе печать утратит силу?
Фадеев откровенно лгал, пытаясь запугать своего сына. Царапины и потертости никак не влияли на магическую силу этого артефакта. Великую древнюю силу, заключенную в этом металлическом шаре, нельзя было истребить, даже кинув эту печать в раскаленную лаву.
– Прости, отец! – начал жалобно оправдываться Саклас. – Ты мне не говорил про это. Но печать полностью исправна, я тебе слово даю!
– Уверен? Сейчас проверим… – наигранно ответил Фадеев.
Виктор Андреевич сделал резкое круговое движение ладонью по поверхности шара и в этот момент там, где стоял Иувал, послышался громкий хруст, а затем безумный крик боли. Саклас тут же повернул голову и увидел страшную картину. Иувал лежал на бетонном полу заводского цеха и истошно кричал от нестерпимой боли. Его правая нога была неестественно вывернута в обратную сторону, а из колена торчала белоснежная кость. Только что с помощью магической печати одним движением руки Виктор Андреевич сломал бедняге ногу. Такие фокусы с печатью умел проделывать только сам Фадеев.
– Смотри-ка! И правда работает! – широко улыбаясь, довольным тоном сказал Фадеев. – А я уж распереживался.
Иувал продолжал громко выть от нечеловеческой боли, а Саклас внимательно смотрел на него, едва сдерживая собственный испуг.
– У тебя, Иувал, видимо руки не из того места растут, раз ты даже ремни на запястьях хрупкой девочки нормально закрепить не можешь. Но я сейчас это исправлю. Але-оп!
Фадеев снова сделал круговое движение и на этот раз обе руки Иувала резко сломались пополам в области локтей, откуда теперь тоже торчали кости. Раздался новый, еще более надрывный и страшный крик боли из уст Иувала.
– Ой! Кажется, перестарался, – шутливо прокомментировал это ужасное зрелище Виктор Андреевич и тихо засмеялся.
Саклас почти с нескрываемым ужасом смотрел на воющего Иувала, который сейчас был похож на куклу, которой ради забавы неправильно вывернули конечности. Смотрел он так, не потому что это было дико и страшно, а потому что такая же участь могла ждать и самого Сакласа. Подобного эффекта и добивался Фадеев.
– Ну что, музыкант? Не играть тебе больше на своих гуслях, – со зловещей улыбкой на лице, произнес Виктор Андреевич, любуясь на мучающегося Иувала.
– Да и певец из тебя так себе… – спустя пять секунд добавил Фадеев, слушая его дикие крики.
Виктор Андреевич снова сделал серьезное лицо, а затем произвел еще одно круговое движение ладонью по металлическому шару. После этого шея Иувала неестественно свернулась относительно тела в противоположную сторону на 180 градусов. Его крик резко оборвался, туловище со сломанными конечностями обмякло, а на лице застыла страшная гримаса агонии и предсмертных страданий.
– Ну что, сыночек, теперь послушаем твое пение, – переведя взгляд на Сакласа, угрожающе произнес Фадеев.
– Нет, пожалуйста, отец, не надо! – жалобно затараторил Саклас. – Я подвел тебя и заслуживаю наказания, но этого больше никогда не повторится! Прошу тебя, не надо!
Саклас сейчас боялся его совершенно искренне. Он знал, на что был способен его отец в ярости. Фадеев хладнокровно наказывал всех за малейшие провинности, не говоря уже о предательстве. Ради осуществления заслуженного наказания он даже не посмотрит на то, что Саклас его родной и единственный сын. И это было истинной правдой. Виктор Андреевич действительно мог убить и замучить собственного сына.
Но сам Фадеев осознавал, что искать сейчас замену Сакласу он не будет. Времени мало, да и маленький проблеск родительского чувства всё же смог в этот момент проскочить в черствой до самого основания душе Виктора Андреевича.
Фадеев убрал печать и подошел к едва ли не плачущему Сакласу. Секунды три он смотрел в его глаза презрительным взглядом, а затем нанес ему резкий и сильный удар кулаком в челюсть. Саклас рухнул на пол, из его рта потекла кровь. Затем Виктор Андреевич осуществил серию мощнейших ударов ногой по его животу и лицу. Саклас в лежащем положении дергался и постанывал от наносимых жестоких ударов отца. Побои продолжались примерно с полминуты.
– Повезло тебе, что я сегодня в хорошем настроении! – злобно произнес Фадеев, закончив калечить Сакласа.
Виктор Андреевич склонился над непутевым сыном, который сжался от боли и выплевывал с кровью собственные зубы.