Страница 8 из 9
Я смутилась. Впрочем, в вечерних сумерках, заливших комнату, моё смущение так безвинно и потонуло.
– И сын у тебя такой сланный, – продолжал лить елей Виктор. – Ты не задумывалась о том, что мы с тобой могли бы стать хорошей парой?
В голове помутнело. Дым показался впереди паровоза: фата и белоснежное платье встали перед глазами. Сразу же возникли мысли о свадьбе. Однако я тут же одёрнула себя. В конце концов, Виктор ещё ничего такого не сказал, всего лишь пара общих фраз. Но, чёрт возьми, каких же долгожданных фраз!
– Не знаю, – решила я набивать себе цену. – Мы знакомы всего лишь три дня. Мы друг друга совершенно не знаем.
Мне показалось, или Виктор, в самом деле, расстроился?
– У меня складывается такое впечатление, как будто мы уже знакомы всю жизнь, – тихим шёпотом сказал Виктор, словно рассчитывал, что я не услышу.
Естественно, я услышала, но не нашлась, что ответить.
Будто бы прочитав мои мысли или уловив смятение в воздухе, Виктор решительно приподнялся и накрыл мой рот своими губами. От неожиданности я не сообразила, что нужно делать. А когда сообразила и уже было протянула руки, чтобы обнять его, Витя отстранился от меня, повернулся спиной и преспокойно уснул.
Ну, не сволочь ли?
VI
Последующие два дня стали логичным продолжением предыдущих. Виктор встречал меня после работы, отвозил домой. Потом мы вместе ужинали и ложились спать. Правда, теперь Виктор всегда целовал меня на ночь, но в остальном руки не распускал. У меня появились сомнения: может, у него и в самом деле какие-то проблемы?
А потом Виктор устроился на работу и перестал отвозить меня домой. Это обстоятельство не очень радовало. За три последних дня я успела привыкнуть к хорошему и даже сумела забыть, каково это, когда кишки подскакивают к горлу, а в голове мутнеет от пропахшего бензином салона.
Был последний рабочий день. Пятница. Я возвращалась домой на старом, готовом в любую минуту развалиться «пазике». Мне оставалось проехать несколько остановок, когда в автобус вошли две женщины. Правильнее сказать не вошли, а впихнулись. Последняя подналегла на товарку и со словами «давай, Астафьева, поднажми» втолкнула её внутрь, после чего дверь за ними с предсмертным стоном захлопнулась.
Не знаю, почему обратила внимание на этих женщин. Видимо, произвела впечатление знакомая фамилия. Кто там у нас был Астафьев? Точно, Виктор.
Та, которая по моим соображениям должна была быть Астафьевой, выглядела чересчур элегантно в деловом костюме, и, прижатая к двери вонючего «пазика», казалась инородным телом. Её подруга смотрелась не менее элегантно, но более приземлено.
«Наверное, привыкли девочки на такси да на машинах разъезжать», – подумала я. А Астафьева тут же подтвердила мою догадку, бросив подруге:
– Вот сволочь немецкая, угораздило её сломаться в час-пик. Как теперь на работу добираться?
– Так отдай её в ремонт.
– Ага, – усмехнулась Астафьева. – Мерзавцу-братишке. Он мне её так отремонтирует, что я вмиг на тот свет примчусь на пятой передаче.
– Как будто нет других автосервисов, – парировала подруга, и обе замолчали.
Я моментально задумалась. Мозг был покорен неспокойными мыслями. Астафьева. Автосервис. Братишка. Уж не о Викторе ли идёт речь?
Абсурд. Сколько у нас Астафьевых в городе? Сколько разных автомехаников и автослесарей? Кроме того, Виктор только недавно приехал из Тамбова.
Я успокоилась и, распихав всех пассажиров, вырвалась из автобуса.
Вечер прошёл по традиционному расписанию. Мы поужинали, я спросила у Виктора, как дела на работе. Он ответил, что всё нормально, и они с Глебом ушли смотреть футбол по телевизору. Я достала своё горемычное вязание и приступила к делу.
Слова неизвестной мне Астафьевой не желали вылетать из головы, взращивая во мне ростки сомнений. Всё это было глупо и безосновательно, однако я вцепилась в эти слова, словно клещ. А тут ещё меня атаковали подлые мысли, что не бывает всё хорошо, что нет бочки мёда без той сокровенной ложки дёгтя.
Хотя о какой, собственно, бочке я говорю? Если в моей квартире и проживает какой-то непонятный мужик, носит мои сумки и целует на ночь, то это ещё далеко не повод, чтобы хвастаться небывалыми успехами в личной жизни. Тут-то и жизни никакой нет. Так, позорный храп над ухом, не больше.
И всё же закравшиеся в душу сомнения не давали покоя. Захотелось позвонить Антоновой. Но, с другой стороны, у меня не было возможности с ней спокойно посплетничать, тут же вмешаются Виктор и Глеб. Особенно Глеб. Он просто обожает слушать чужие разговоры и попутно давать нравоучительные советы.
Однако молчать я не могла. Отбросив вязание в сторону, я потихоньку стащила из комнаты телефон и закрылась в ванной, включив воду для конспирации. Бодрый голос Антоновой меня порадовал. Я прикрыла рот рукой и негромко сказала:
– Привет, мне тут поговорить с тобой надо.
– Ты что, на сталелитейном заводе что ли? – гаркнула в трубку Светка. – Что за шум?
– Это я рядом с краном стою.
– На стройке? – ужаснулась Антонова.
– В ванной я, дура! – выпалила я, взбешённая её тупоумием. – У меня конспирация.
– Ни черта себе конспирация, – фыркнула Светка. – Тебе, деточка, надо краны менять. Если тебе вдруг приспичит ночью помыться, то твои бедные соседи решат, что ты притащила домой трактор.
– Во-первых, ночью у нас отключают воду, – раздражённо пояснила я, – а во-вторых, не об этом я хотела поговорить с тобой, Антонова!
– Ну, в чём дело? – снисходительно протянула Светка, позволив мне перейти к делу.
И я перешла. Выложила всё как на духу, все свои мысли и соображения по поводу этой истории, на что получила лаконичный ответ подруги:
– Идиотка! Козлова, у тебя определённо что-то с головой. Вы, кстати с Витькой ещё не того? – получив отрицательный ответ, Антонова со знанием дела добавила: – И с гормонами у тебя тоже проблемы. Дисбаланс. Тебе надо развеяться.
– Мы как раз завтра едем на шашлыки, – напомнила я.
– Вот и отличненько, – обрадовалась Светка. – Расслабитесь. Заткнёте бдительность Глеба куском свинины и отправитесь на обследование первых весенних кустов.
– Во-первых, не свинины, а баранины, – поправила я. – А во-вторых, какая же ты пошлая!
– Это правда жизни, – уныло сказала Антонова.
– То, что ты пошлячка? – не замедлила съязвить я.
– Ты знаешь, о чём я, – спокойно ответила Антонова, ни капельки не обидевшись. – Желаю удачно провести выходные.
Я положила трубку, выключила воду и покинула место конспирации. Пропажа телефона с его обычного места пребывания не осталась незамеченной. Однако и Глеб, и Виктор сделали вид, что ничего не поняли.
Я снова вернулась к вязанию, и снова на меня напали мысли. Нет, это определённо: мелькание спиц в руках провоцирует мозговую деятельность. Вот, например, чего я тут себя мучаю, когда можно просто подойти к Виктору и спросить, есть ли у него сестра. Но спросить не прямо в лоб, чтобы не вызвать у него подозрений, а как-нибудь в обход. Однако когда я попробовала это сделать, выяснила только одно: если мужчина смотрит футбол, лучше его не трогать, даже если это вопросы жизненной важности. Если бы знала раньше, спокойно поговорила бы с Антоновой на кухне. Всё равно никто бы ничего не услышал.
В общем, я решила отложить этот разговор назавтра. Во-первых, Виктор будет полностью принадлежать мне, а не футболу, а во-вторых, он уже будет порядком подшофе, так что, думаю, мне удастся разговорить его.
Утром следующего дня мы загрузили весь приготовленный для пикника провиант в белоснежную «десятку» и поехали за город. Виктор выбрал замечательное место на берегу небольшой речушки. Я подивилась такому знанию местных окрестностей и спросила:
– Вить, а откуда ты знаешь про эти места? Ты же вроде бы из Тамбова.
– Так я же жил здесь раньше, – охотно пояснил Виктор. – По-моему, я уже говорил.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».