Перенос

Я осторожно проверил ее пульс. Его не было. Тело еще теплое, но голова неестественно вывернута. Видимо, Фэй свернула паучихе-красавице шею.

Оторвать нашего некрофила от трупа получилось не сразу. Моня всё еще находился в трансе. Как я и думал, процесс метаморфозы толком не начался – кожа в местах контакта воспалилась.

Беспорядочно шаря вокруг руками, здоровяк попытался вернуть себе объект вожделения, а потом и переключиться на кого-то из нас. Под нервное хихиканье Анечки пришлось сделать подсечку и уложить страдальца на землю. Несколько сильных пощечин привели его в чувство.

Веки дрогнули, и помутневшие глаза, наконец, открылись. Поначалу пустой взгляд стал осмысленным, но глуповато-мечтательное выражение лица несколько настораживало.

– Как себя чувствуешь? – я пощелкал перед ним пальцами. – Моня? Ты уже тут?

– Да, спасибо. Проснулся. Но как-то не весь… – проскрипел он, разлепив пересохшие губы.

– Вот и хорошо! – подбодрил я. – Узнаю нашего парня. Неплохо, смотрю, отдохнул? К хорошему привыкаешь быстро. Но расслабляться не надо, а то тебя от мертвых девушек скоро и за уши не оттащишь.

Моня ощутимо осунулся и как-то постарел, будто став меньше ростом. В глазах играл нездоровый лихорадочный блеск. Казалось, они смотрели сквозь нас, не в силах сфокусироваться. Я хорошо помнил силу Зова и мощный поток праны, размывавший рассудок. Чудо, что его психика смогла выдержать. Да и выдержала ли?

– Где Атма? – Моня беспокойно поискал ее взглядом.

– Не волнуйся за нее. «Черного кролика» не убить и термоядерным взрывом! – заверила Анечка.

Вот с этим можно было бы и поспорить. Да, убить трудно, а вот свести с ума – запросто. Я всерьез волновался за Фэй.

– Вот как… – Моня устало покачал головой, видимо, вспомнив ее «воспитание». – Моб… я так и думал.

– И этот моб нас всех спас! – подчеркнул я, уверенный, что Фэй вернется.

– Да нет… У меня нет к ним претензий, – поправился он. – Возможно, они даже лучше, чем люди. А вот ты? Ты ведь тоже слышал Зов, но остался. Как это у тебя получилось? – спросил Моня уже без пугающе глупой улыбки.

– Мне помогли, – сухо сказал я.

– Ясно, – понимающе усмехнулся он, заметив смущенную реакцию Анечки. – Ну что же… Хорошим сексом дружбу не испортишь.

– Мы бы не… – начала оправдываться она.

– Нет-нет! Всё нормально. Вы молодцы! А я ни о чем не жалею. Это не самое плохое время. И течет оно там совсем по-другому, – задумчиво проронил Моня.

Он так и сидел рядом с мертвой сиреной. Его глаза покраснели и будто потухли, словно он оплакивал ее смерть. Как ни странно, скорее всего, так и было.

– Моя бедная девочка, – Моня бережно провел огромной ладонью по ее лицу. Дотронулся до губ, поправил золотистый локон волос.

Мы с Аней недоуменно переглянулись и притихли. «Гигант и сирена» – отличное название для порноролика, но было ощущение, что они действительно любили друг друга. Пусть и в иллюзорном мирке на двоих.

По сути, каждый из нас пленник столь же зыбкого измерения. Мозг выстраивает эти проекции в царстве размером с собственную черепную коробку. Мы понятия не имеем, что в действительности творится снаружи, хотя бы в силу несовершенства органов чувств. Не говоря уже о хроническом непостоянстве.

Сирена знала этот секрет. Концентрированная эссенция любви – и наш Моня стал по-настоящему счастлив. О чем тогда жалеть? Только о том, что всё закончилось. Финал этих амурных приключений был бы ужасен. Бесцельно слонявшихся в пещере уродцев трудно назвать венцом эволюции. И все же человек за всю жизнь мог не испытать и тысячной доли того, что пережил Моня.

Вероятно, Сансара нашла идеальный наркотик, которого так жаждали люди. За мишурой разнообразных и зачастую противоречивых желаний она смогла угадать их мечту. И возможно, что другому она подарит уже нечто иное. А для меня таким «добрым волшебником» выступил Мара. Только вот я никак не определюсь с подарком…

Мои размышления прервались криком Анечки:

– Атака!

Паутина на соседних камерах-нишах угрожающе шевелилась. Похоже, сирены приходили в себя, возобновив попытки контроля. Надо быстрее сматываться отсюда, пока они не доели наш разум.

Вовремя поставленная «Стена огня» отделила нас от «семейного общежития». Шпионка соображала быстро.

– Уходим, пока там не очухались! – скомандовал я, возвращая ясность рассудку.

Схватив расслабленного Моню за руки, мы потащили его туда, где оставили снаряжение. Он не сопротивлялся, но выглядел вялым, словно лишенный собственной воли и гордости. В нем будто что-то сломалось. Прежнего ироничного огонька в глазах больше не было.

– Здесь сквозит и пахнет сеном. Я чувствую аромат травы! – уверенно заявила лиса, принюхавшись. – За мной! Выход где-то совсем рядом.

Подобрав оружие и доспехи, мы побежали на запах свежескошенных луговых трав. Я все время оглядывался и крутил головой, подозревая ловушку. К счастью, больше никто нам так и не встретился. Должно быть, подземелье смертельно устало от нас, с облегчением выпуская из каменных лап.

Вывалившись из сырого пещерного мрака, я никак не мог надышаться. Удивительно, что никто не замечает того, благодаря чему он живет и дышит. Свежий ночной воздух заслуживает хвалебного эпоса. Поистине, полезно хоть на миг потерять то, что стоит ценить.

– Привал! – я обессиленно рухнул на еще теплую землю. Стремительный ручей в окружении покрытых мхом валунов подходил как нельзя лучше.

– Моня, умеешь готовить? – спросила Аня, как только развела костер. Магические хлебцы, которые она лепила буквально из воздуха, дразнили аппетитными запахами. Навык кулинарии девушки всегда прокачивали до предела.

– Нет, но я вкусно режу колбасу! – мрачно ответил гигант. – Да, поесть люблю. Раньше любил. Следить старался за фигурой, чуть отвлекусь – она жуёт.

Мы с Аней переглянулись. Обычные для Мони цитаты диссонировали с тоской в голосе и больше не казались потешными.

– Твои видения… Это было как сон? – я лег на спину и положил ладони за голову, приготовившись услышать то, от чего меня спасли Аня и Фэй. Вряд ли я что-либо проиграл, оставшись…

– Нет. Думаю, это реальность, но… иная, – необычно мягко произнес Моня. Он словно держал в руках сосуд с драгоценным содержимым, который очень боялся расплескать. – Помню, как бескрайнее маковое поле полыхало красным багрянцем. Посреди него стоит гигантское Дерево. – Не мигая, великан смотрел в огонь, будто язычки пламени играли картинками пережитого. Должно быть, мыслями он был еще там.

– То дерево действительно белое? – вдруг спросила Анечка, сжав губы в тонкую линию.

– Да, – кивнул он, даже не удивившись догадке. – И оно тянулось высоко в небо, будто подпирая звезды ветвями. Их было так много, что они сливались в разноцветное покрывало, уютно спрятавшее наш маленький мир. Мир, где жил я и Она. Каждое лето на Дереве созревали особые семена. Осенью они улетали далеко в космос, чтобы прорасти в новое измерение…

– Так у вас был секс или нет? – нетерпеливо перебил я, торопясь перейти к самому главному.

– Болван! – ущипнула меня Анечка. Для верности еще и больно ткнула локтем. – Продолжай, Монечка. Я внимательно слушаю. Мне нравится про любовь.

– Любовь… Скорее, мы были ей сами, и это невероятное переживание запредельно чувствам, мыслям и даже уму. В нем нет ни ревности, ни страха, ни эгоизма, – он кинул на меня быстрый взгляд, видимо, сомневаясь в способности выразить свой опыт словами.

Я пристыженно молчал, чувствуя себя испорченным и ничтожным. С моей одержимостью в столь чистое и сакральное просто не пустят. Сирены сами бы вытолкали меня из святилища.

– А потом? – тихо спросила Аня, расчувствовавшись.

– Потом? Прошло очень много времени. Однажды Она вдруг сказала: «Древо сообщило, что мы сегодня расстанемся. Не переживай, не плачь обо мне, не удерживай прошлое и не мечтай о будущем. Всё не то, чем кажется. Отпусти себя и позволь всему просто быть. Нельзя убить то, что никогда не рождалось…»