Страница 18 из 68
- Белинка, - пробормотал Керин, - ты помнишь, как зовут отшельника который, по словам Джанджи, обитает на Кинунгунге?
- Кажется, Пвана или что-то вроде этого.
- Спасибо.
Когда Керин подошел к нему, любопытствуя, жив ли еще отшельник, Белинка запищала:
- Осторожнее, мастер Керин! Не доверяй этому отшельнику, пока не узнаешь его получше!
- Постараюсь, - пробурчал Керин, сдерживая раздражение, и вежливо поздоровался: - С мастером ли Пваной имею я честь говорить?
Старик мигом открыл глаза:
- Да, я Балинпаванг Пвана. А ты кто такой?
- Ты говоришь по-новарски? - в изумлении вырвалось у Керина.
- Да, и вдобавок на всех остальных языках цивилизованного мира. А ты кто, молодой человек?
- Бродяга по имени Керин из Ардамэ. А как ты понял, что я родом из Новарии?
Пвана усмехнулся:
- Это видно по твоей одежде, по твоей физиономии, по цвету твоей кожи и по акценту, с которым ты говоришь по-салиморски. По одному из этих признаков я мог бы и ошибиться, но по всем четырем сразу - вряд ли. Со временем я объясню тебе мою теория вероятности. А пока... ты голоден?
- Ты мне об этом напомнил - я страсть как хочу есть!
- Тогда заходи в хижину и устраивайся как дома. Справа на гвозде висит тяжелая дубинка. Сходи с ней на берег, стукни хорошенько по крабу, так чтобы панцирь треснул, и принеси его сюда.
Керин заметил, что хижина содержалась в большом порядке. Пвана привез с собой множество необходимых вещей: тут была и посуда, и топор, и лопата, и пика, и большой нож, который мог при нужде сойти за меч. Юноша взял дубинку и отправился на берег.
Через полчаса он вернулся, осторожно неся краба за клешню. Хотя удар и расколол панцирь, животное периодически еще подрагивало. Керину не очень-то хотелось, чтобы одна из клешней сомкнулась на его пальце.
Пока он отсутствовал, Пвана поставил на огонь котелок и теперь помешивал в нем поварешкой какое-то варево. Отложив ее, он взял краба и ловко разделал.
- Смотри! - сказал он, отгибая пластину на животе краба, пока она не сломалась. - Теперь тебе придется это все вычистить - мы эти части называем "пальцы мертвеца", потому что есть их нельзя. - Старик внимательно посмотрел на Керина. - Что, молодой человек, тебя начинает тошнить? В таком случае ты без людей не выживешь.
Сглотнув, Керин преодолел рвотный позыв:
- Н-нет, не тошнит. Что же дальше, учитель?
Кусок за куском мясо краба погружалось в котелок, в котором уже варились овощи. Пвана продолжал разглагольствовать, разъясняя, что за овощи в похлебке и как их варить.
Наконец отшельник снял котелок с огня и поставил остывать.
- С тарелками слишком много возни выходит, а так как ложка у меня одна, тебе придется взять вилку в хижине.
Когда Керин вернулся с вилкой в руке, Пвана продолжал:
- Жаль, что ты не вчера явился. У меня еще оставалась вяленая свинина, но я все доел.
- А откуда у тебя свинина?
- Я расставил силки. А в прошлый раз в мои силки попался мегалан.
- Кто?
- Мегалан - огромный ящер. Ты их не видел?
- Видел - встретился с одним по пути сюда. Они опасны? Пвана разжевал и проглотил кусок мяса.
- В общем-то нет. Но несколько месяцев тому назад пираты высадили на Кинунгунге одного человека, чтобы наказать, - так ящеры его съели. Вроде бы он улегся спать на берегу, и они сцапали его. А теперь, молодой человек, расскажи-ка мне, как это так вышло, что тебя море выбросило на Кинунгунг?
Керин пытался проткнуть вилкой кусок скользкого мяса и поэтому ответил не сразу:
- Я плыл в Салимор. Лоцманша-ведьма меня пыталась соблазнить, и капитан стал ревновать. Чтобы спасти свою жизнь, я позаимствовал с корабля лодку и бежал. А теперь ты мне скажи, почему ты здесь живешь в одиночестве.
Пвана протяжно вздохнул:
- Я искупаю свои грехи.
- А они настолько серьезны?
- О да! Ты когда-нибудь слышал о храме Баутонга?
- Боюсь, что нет. Расскажи, пожалуйста!
- Я был простым колдуном-практиком и пользовался хорошей репутацией в Гильдии чародеев. Однако вполне приличные заработки, которых я добился, меня не удовлетворяли. Мне хотелось больше денег, больше власти и славы. Поэтому я ввел религиозный культ малоизвестного божества Баутонга, которому поклонялись на одном из небольших островов. Чтобы поразить воображение моей паствы, я придумал легенду о злом императоре Аджунье, который жил в предыдущем цикле Вурну, то есть двадцать шесть миллионов лет тому назад.
- Извини, учитель, - перебил Керин. - Я слышал, что Вурну - мальванское божество - один из священной троицы, в которую входят еще Крадха-Хранитель и Ашака-Разрушитель. Стало быть, в Салиморе поклоняются мальванским богам?
- Да. Несколько столетий тому назад у салиморцев не было более возвышенного культа, нежели поклонение духам природы, одним из которых и является Баутонг. Но позднее прибыли миссионеры из Мальваны и рассказали, какой им представляется истинная религия. Ну, я продолжу мою историю: я проповедовал, что Аджунья при помощи сильнейшего заклятия заточил души всех людей, живших до нас, в одном-единственном драгоценном камне, Космическом Бриллианте, который носил как подвеску.
Так эти души и пребывали в бриллианте, пока мир, приблизившись к окончанию цикла, не сжался до размеров атома в сознании Вурну. Когда же Вурну придумал новый мир, эти души так и остались пленницами. Я учил, что из-за этого в нашем цикле люди рождаются без душ. Только я мог будто бы освободить души, томившиеся в бриллианте, потому что эта драгоценность принадлежала мне! Стало быть, и надлежало вселить эти души в тела. Разумеется, моим приверженцам я обещал всяческие преимущества при наделении смертных душами.
Это все была полная чушь, которую я нафантазировал на пустом месте. Но моей пастве легенда нравилась. Они толпами стекались в мой храм, и вскоре моим помощникам пришлось строить новые храмы Баутонга.
Я говорил, что Баутонг, мой покровитель, руководит мной в моих святых трудах... и пожертвования текли рекой. Мое богатство так умножилось, что я мог заставить повиноваться мне самого Владыку Софи. Мои шпионы, которыми кишели дома знати, начиная с дворца Софи, сообщали мне об их злодеяниях и всяких возмутительных поступках. Пользуясь подобными сведениями, я без труда убеждал богачей жертвовать на храмы Баутонга.