Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 14

О знакомстве кузнеца Никиты с царем в народе сложены две легенды. Ни одна из них не подкреплена документально, но ни одна и не опровергнута, поэтому перескажу обе.

По одной, вначале услугами кузнеца воспользовался царский фаворит Петр Шафиров. У него сломался немецкий пистоль. Никто не брался чинить, боясь доломать дорогую вещь и тем навлечь на себя гнев царского друга. А Никита не побоялся. Более того, он не только починил оружие, но и сделал еще его точную копию. Впрочем, одно отличие было: на копии вместо немецкого стояло клеймо российского производителя. Шафиров подарил этот пистоль своему царственному приятелю и, конечно, рассказал о замечательном тульском «самоделкине».

По другой легенде, царь Петр познакомился с Никитой в 1695 году, будучи проездом в Туле по пути в Воронеж, где тогда рождался российский флот. Остановившись в городе оружейников, он велел позвать к себе лучших кузнецов. Зная крутой нрав царя, большинство из них решили «отсидеться»: ничего хорошего от встреч на столь высоком уровне народ тогда не ждал. Получилось так, что на встречу с царем пришел только Никита, сын Демидов. Царь был настроен вполне благодушно и, увидев статного, высокого и мускулистого молотобойца, заявил: «Вот молодец, годится и в Преображенский полк, в гренадеры». Самому кузнецу царева похвала не понравилась. Он побледнел, упал в ноги Петру и начал убеждать государя, что никак ему нельзя в солдаты, хотя служить и рад, да дома престарелая мать, и он ее единственный кормилец. Тут Никита покривил душой, «позабыв» про двух своих братьев, которые тоже вполне могли прокормить матушку. Царь решил воспользоваться создавшейся ситуацией. «Хорошо, – сказал он и протянул мастеру боевой топор новейшей немецкой конструкции, – я помилую тебя, если ты скуешь мне 300 алебард по сему образцу». – «Да что 300, я 400 за месяц скую, государь! И лучше скую!» – воскликнул благодарный кузнец.

И ведь сковал. Ровно через месяц царь принимал в Воронеже его работу. Она так ему понравилась, что он заплатил кузнецу втрое больше, чем просил за алебарды Никита. Кроме того, он подарил кузнецу отрез немецкого сукна и серебряный ковш.

Еще через месяц царь Петр вновь встретился с кузнецом. Теперь он уже не вызывал его к себе, а по-простому «зашел в гости». Специально для этого случая купив у заезжих купцов самое дорогое виноградное вино, Никита подал его царю в кубке на серебряном подносе. «Неприлично купцу пить такое вино», – заявил Петр и дал Никите пощечину. После чего потребовал принести себе «рюмку простяка». Выпив водочки, Петр «залакировал» ее стаканом пива, а затем добавил кружку меда, которую поднесла ему молодая жена Никиты. На закуску царь поцеловал молодую хозяйку в губы. Он повел Никиту в свою ставку, где дал ему новенькое немецкое ружье и велел сделать шесть штук таких же.

Никита ослушался царя, он сделал не совсем такие же ружья. Его ружья превосходили во многом немецкие прототипы. Царю они так понравились, что он сверх оговоренной уже цены дал мастеру 100 рублей (совершенно сумасшедшая сумма по тем временам) и тут же, не откладывая дела в долгий ящик, продиктовал дьяку указ, по которому Никите, сыну Демида Антуфеева, отводилось близ Тулы несколько десятин казенной земли «для копания руды и жжения из леса угля». На прощание царь заявил кузнецу: «Постарайся, Демидыч, распространить фабрику свою, а уж я тебя не оставлю».

Теперь можно отойти от легенд и продолжать рассказ, опираясь исключительно на факты. Получив от царя землю и благословение, Никита развил бурную деятельность. Вместе с сыном Акинфием он за полтора года построил крупнейший в России того времени чугунолитейный завод, открыл несколько новых рудоносных месторождений, испытал новые сорта только что найденной уральской руды и доложил государю, что «железо самое доброе… к оружейному делу лучше свицкого».

А еще спустя три года началась долгая, затянувшаяся на 21 год Северная война, которая помогла новому заводчику не только закрепиться на освоенных рубежах, но и занять новые высоты, о чем ни Никита, ни Акинфий раньше и мечтать не могли. Достигнуто это было благодаря высокому качеству продукции и правильной маркетинговой политике. Понимая заинтересованность государя в поставках ружей, все российские (а вместе с ними и западные) производители взвинтили цены – с восьми до десяти рублей за ружье. Никита не поднял, а, наоборот, снизил цену. Он предложил заплатить из казны за каждый ствол не по восемь и даже не по четыре рубля, а лишь по рублю восемьдесят. Демпинговый прием сработал: отныне государство покупало оружие только у Никиты Демидова, приказу артиллерии было дано распоряжение покупать железо только с демидовского завода, а большинство конкурентов сложили голову на царской плахе «за алчность».

Уже через год завод в Туле по царскому указу перешел в собственность Никиты, сына Демидова (до этого он считался кем-то вроде арендатора), еще через год Петр отдал ему уральские заводы – только что построенный Невьянский (на Нейве) и старый, построенный еще при Алексее Михайловиче, Верхотурский. Чтобы развивалось производство, ему были предоставлены небывалые льготы и права, вплоть до разрешения покупать крепостных крестьян, что для человека недворянского сословия было, вообще говоря, немыслимо.

Никита Демидович Демидов (Антуфеев)

Его сын, Акинфий Никитич Демидов

Раз заводик, два заводик

Заметив, как быстро исчезают леса вокруг демидовского комбината, тульский воевода начал бить царю челом, говоря, что еще чуть-чуть – и лесов совсем не останется. В апреле 1703 года тульский завод «бережения лесов ради» был передан воеводе с тем, чтобы он вел на нем работы до исчерпания запасов произведенного уже угля, после чего следовало «заводы все разорить и домны разломать». Впрочем, семья Демидовых от этого не пострадала: государь повелел выдать бывшему владельцу солидную денежную компенсацию.

Совсем разорить заводы не получилось, ибо спустя три года планы государства изменились. Тульский завод был вновь передан Демидовым. Только теперь им управлял уже Акинфий. Никита же полностью переключился на более богатый, перспективный и далекий от начальства Урал. Он рубил леса, строил заводы, принимал на работу и укрывал от власти беглых крепостных и каторжан, переманивал с казенных заводов лучших мастеров. На все жалобы из столицы приходили ответы: Никита Антуфеев все делает с ведома царя и на благо государства, так что к нему с проверками никому лучше не лезть.

За девять лет, с 1716 по 1725 год, Никита, имевший в то время чин комиссара (генерал от снабжения), построил еще четыре завода на Урале и один на Оке. Его производство было вне конкуренции. Только Невьянский завод выпускал чугуна в пять раз больше, чем все казенные заводы вместе взятые. На демидовских заводах лили чугун, плавили медь, делали железо, собирали часы, изготовляли металлический инструмент, посуду, котлы, трубы, отливали якоря… «Таких заводов не токмо в Швеции, но и во всей Европе не обретается», – писали в своих отчетах инспектора от Берг-коллегии.

Дворянство

В 1720 году Никита Антуфеев получил официально фамилию Демидов. Вместе с дворянским званием. Дворянство Никите было вроде и ни к чему. Он не торопился закрепить его получение государственными бумагами: дипломы о дворянстве Петровской канцелярией были полностью подготовлены, но на подпись к государю так и не поступили. До конца своей жизни Никита остался купцом, хотя владел восемью из двадцати двух российских металлургических заводов.

Петр I скончался ранним утром 28 января 1725 года. Никита пережил своего царственного друга и покровителя всего на десять месяцев и умер 17 ноября того же года.

Сыновья его, Акинфий и Григорий, гораздо лучше разбирались в сословных выгодах и сумели протолкнуть застрявший в недрах бюрократической машины указ о присвоении потомственного дворянства. Уже в марте 1726 года они получили дворянские дипломы, да не простые, а «с привилегией против других дворян ни в какие службы не выбирать и не употреблять». Вместе с дипломами Демидовы получили фамильный герб и девиз «Acta non Verba» – «Не словами, а делами».