Омут

– У него прибор за штуку зелени. Если намокнет, ремонт в такую копейку обойдется! – я барабанил пальцами по обшивке двери, – Если бы с ним все хорошо было, то давно уже в машине обсыхал бы. Надо искать.

– Да сиди уже! Куда тебя несет? Не хватало, чтобы и ты еще потерялся!

– А если и вправду случилось чего?

– Коль, – жена сменила тон на заискивающий, – Давай еще пять минут подождем? И дождь уже скоро кончится… Ну, не растает же он, в конце концов!

– Не стыдно? Ты сейчас о Лехе говоришь, между прочим.

– Я о здравом смысле говорю, Семенов. Он взрослый мужик и сам способен о себе позаботиться. А у тебя есть дурацкая черта – нянчиться со всеми, как квочка!

– Да может он где-то рядом уже, просто найти не может! Все! Не дуйся тут. Пошел я.

– Семенов! – сделала Маша последнюю попытку меня остановить, но, видимо, поняла, что это бесполезно и смолкла.

Я выложил из кармана телефон, натянул легкую куртку и вышел под дождь. Волна мокрого холода моментально хлынула за пазуху, разливаясь струями по шее и дальше по спине. Тут же набросил капюшон на голову, однако и это не спасло – куртка промокла насквозь еще до того, как я успел захлопнуть дверцу машины. Футболка прилипла к телу.

– Леха!

Я старался кричать как можно громче, но даже мне показалось, что шум дождя и непрекращающийся грохот забивают голос напрочь. Прислушался, не кричит ли кум в ответ, но ничего кроме стихии расслышать не смог. Под ногами раскисло, подошвы кроссовок полностью исчезли в липкой, черной грязи, увеличивая вес каждой ноги на пару килограммов.

Балка, в которой бродил «вездеход», находилась в полукилометре от машины. Если учесть, что с момента последнего звонка прошло минут десять-пятнадцать, Лёха сейчас должен был находиться не более чем в трехстах метрах от машины. Правда, при условии, что ему удалось вскарабкаться наверх до того, как начал лить дождь и склоны превратились в сплошную трассу для бобслея.

Идти оказалось значительно труднее, чем я думал. Размытый чернозем был скользким, липким и тяжелым. Ноги то и дело норовили выскользнуть из-под тела, то разъезжаясь в разные стороны, то вылетая вперед или назад. Видимо, в других условиях я бы выглядел забавно, но в тот момент веселиться совсем не хотелось. Такая ходьба отнимала немало сил, и я остановился, чтобы немного передохнуть, отряхнуть с подошв налипшие комки и перевести дыхание. Дождь не прекращался. Мало того – начал лить еще сильнее, заливал глаза и уже без стеснения забирался под одежду.

– Ле-е-ха! К-у-ум! Э-э-эй! – нараспев выкрикнул я, и с удивлением услышал ответ.

– Эй! Я здесь! На склоне! Внизу! Ай, ё! – после, он выругался. Да так сочно, что стало понятно – мат неспроста. Я рванул на голос и, не удержав равновесия, тут же рухнул лицом в грязь. Не обращая внимания на острую боль, пронзившую правую лодыжку, поднялся и, уже более аккуратно ступая, поспешил на выручку.

Кума нашел на склоне балки у старого, сухого, поваленного дерева, которое, почему-то, днем не замечал. Хотя выглядело оно колоритно. Острые сучья, уже давным-давно утратившие остатки коры, желтели в грозовом сумраке светлой высохшей древесиной, словно кости какого-нибудь огромного динозавра. Леха лежал на спине, сдавливая обеими руками правую ногу чуть повыше колена. Он сильно скалился, и постоянно матерился.

– Рассказывай! – шум дождя и нескончаемый гром приходилось перекрикивать.

Леха скривился, крепко стиснул зубы и часто, шумно задышал, стараясь пересилить боль, но не выдержал и продолжил ругаться. Скользя по мокрой траве, устилавшей склон балки, я приблизился к больной ноге кума и попытался осмотреть характер травмы. Тогда я был практически уверен в том, что это либо вывих, либо перелом, но когда присел на землю, понял – все обстоит гораздо хуже. И что делать дальше, в голову не приходило совершенно.

Глава 2. Нога

Кума я всегда знал как энергичного и жизнерадостного человека. Эти два прекрасных качества создавали в небольшом, рыжеволосом человеке такое количество позитивной энергии, что она попросту не вмещалась в нем и выплескивалась в невероятных количествах на окружающих, создавая атмосферу веселья и радости. Будь ты даже в самом подавленном настроении, обремененный массой забот и проблем, пообщавшись с Лехой, приходишь в бодрое расположение духа, будто заряжаясь его энергией. Казалось, что никакие передряги не могут выбить его из колеи тотального оптимизма.

Взять, хотя бы случай, когда он позвонил мне поздним вечером и, перекрикивая громкую музыку, принялся рассказывать, что его сократили с работы и жить теперь будет не на что.

– Все, кум, отработался я, отслужился! «Финита ля…», как говорится! Работа нэт, дэнги нэт. Что теперь делать – ума не приложу. Но, Коляныч, какой это кайф! Ты представляешь? Я теперь свободный человек! Совершенно свободный! Я так давно хотел найти себе интересную работу! Такую, чтобы с удовольствием! Понимаешь? Такую… ну, чтобы «ух»! Чтобы «ого-го»! И вообще, бизнесом займусь. Во! Точно! У меня идей куча, Коляныч. Куча! Приезжай в «Иву», я сейчас здесь праздную!

И так далее… Он всегда вдохновлялся новыми интересными идеями, всегда был чем-то увлечен и с радостью делился этими своими увлечениями. Причем, со всеми. Собственно, свой металлоискатель я, как раз, и купил благодаря куму. Заразил он меня, так сказать. Увлек!

Сейчас же на мокрой, жухлой траве передо мною лежал несчастный, испуганный, корчащийся от боли человек, слабо напоминающий того, о ком я только что рассказал. Вся его одежда была промокшей и очень грязной, поэтому я не сразу заметил кровь, пропитавшую правую брючину. Одна из голых ветвей старого дерева, не менее трех сантиметров в диаметре, вонзилась острым концом под левое колено.

– Что там, Коля? – хрипло, сквозь зубы спросил Леха, глядя на меня из-подо лба и не замечая потоков дождевой воды, заливающих глаза, – Говори как есть! Херово дело?

– Могло быть херовее, – честно ответил я.

И в самом деле, упади он чуть менее удачно, и вместо ноги ветка могла пробить шею или живот.

– Из меня теперь можно шашлык жарить. Как эта часть у хрюшек называется? Окорок? – он попытался засмеяться, но взвыл от боли и на мгновение замер, – А если чуток подольше полежу, то хамон получится. Ты любишь хамон, кум?

Тут уже и я не сдержался, позволив себе засмеяться. У Лехи даже в таком положении получилось разрядить обстановку, снять мой ступор, вызванный шоком от увиденного. Все-таки он – настоящий источник позитива. Понемногу в голове начали возникать идеи, как поступить, но каждая отбрасывалась в сторону, каждая оказывалась либо слишком рискованной, либо абсурдной.

– У тебя топор в машине есть?

– Не-а, нету. Но даже если бы и был – не признался бы. Ты головой-то думай, кум! Я тут кони двину, если ты эту ветку рубить начнешь!

– А у тебя есть другие идеи?

– Попробуй меня подмышки взять и вверх дернуть. Только это… – он перевел дыхание, – Ты там поаккуратнее как-нибудь. Хорошо? Любя. Я же твой кум, как ни как. Не чужой, вроде.

– Сначала нужно ногу ремнем перетянуть, чтобы кровотечение было не сильным. Сейчас оттоку мешает палка, но когда ее вытащим – хлынет.

– Сдурел? Мне это бревно до самой жопы встряло! Еще бы пару сантиметров и я бы девственности лишился, блин! Как ты собираешься ногу перетягивать, если в ней от колена до жопы вторая кость выросла?

Я присвистнул и ругнулся.

– Ты уверен?

– Коля, я бы не был так уверен, если бы не было так больно, – на этот раз Леха заговорил с хорошим одесским акцентом, – Давай быстрее что-то делать, а то я скоро покончу в себя или наложу себе в руки от болевого шока! Кум ты мне или где? Давай, спасай скорей!

Где-то рядом сверкнула молния и почти сразу громыхнуло. Я стоял, глядя на Леху, и тщательно взвешивал каждый шаг, который предстояло проделать. Ошибка могла дорого стоить. Машина отсюда в полукилометре, на дороге – грязь, выехать по размытой грунтовке на трассу точно не получится. Тем более, я не умею водить. Есть такой грешок. Скорая помощь? Сюда не проедет. Да и рискованно рассчитывать на то, что вообще кто-нибудь приедет на подмогу в такую грозу. Нужен был трактор!