Страница 16 из 20
– Что это?– удивленно спросил судья Константин Кирик.
– А это документы, отображающие истинное финансовое положение дел в турме.
Дмитрий быстро взял эти бумаги и протянул их княжичу, который в свою очередь начал внимательно изучать их и сравнивать цифры в разных документах. Цифры не сходились, и разница в некоторых из них отличалась в разы. С первых строк увидев несоответствие, Александр поднял на Алексея Паисия вопросительный взгляд и протянул часть бумаг любопытствующим Кирику и Домнину.
– Что Вы можете сказать нам по этому поводу, Алексей? – слегка хмурясь, спросил княжич у казначея.
– Я ничего не знаю по этому поводу. Приготовленный мною отчет абсолютно соответствует данным указанным в бумагах, которые находятся в архиве, а откуда взялись эти бумаги я понятия не имею. Мало того, мне кажется, что, имея желание поставить мое честное имя под угрозу, турмарх Костас мог и подделать эти документы, – и при этих словах он рукой отодвинул от себя передаваемые ему бумаги.
– Дело в том, уважаемые члены совета, – громко заревел Костас, – что вина Алексея Паисия не только в том, что он проворовался, но и в том, что он умышленно выкрал оригиналы документов и заменил их вот этими подделками, – добавил он, указывая на бумаги, лежащие около княжича.
– А как Вы можете это подтвердить, – спросил судья Кирик? – Ведь обвинение такого масштаба должно строиться не только на предположениях.
– Вот именно, – согласился Гавриил Домнин.
– Я это прекрасно понимаю и именно поэтому, на сегодняшний совет пригласил исполнителя всего этого коварного заговора, – и, повысив тон, произнес, – Аркадия Ореста.
В этот момент открылась дверь, и в нее вошел Аркадий. При его появлении багровое лицо Алексея Паисия, до этого державшего себя в руках, побелело, а левая рука задрожала.
– Я прошу Вас, Аркадий, – сказал Костас, метнув в сторону вошедшего быстрый и грозный взгляд, – расскажите нам о том, что Вы делали прошлой ночью в здании казначейства?
– Что значит ночью? Ночью казначейство закрыто, как он мог оказаться там, – изумленно спросил Гавриил Домнин.
– «Этот старый идиот испортит все дело», – подумал Костас, но вслух сухо произнес, – Давайте выслушаем свидетеля.
– Да, это будет правильно, – спокойно произнес княжич, – Рассказывайте, Аркадий.
Для того, чтобы не встретиться с глазами Алексея Паисия, Аркадий опустил свой взор на пол и начал рассказывать. Его предварительно натаскал Моше и поэтому Орест пытался говорить складно:
– Вчера днем силой и угрозами главный казначей Фуны Алексей Паисий заставил меня ночью проникнуть в здание казначейства и тайно вынести из архива документы, касающиеся взимания податей с купцов за проезд по территории турмы.
– А как же Вы собирались проникнуть в здание? Вы что не знали, что оно охраняется? – спросил Константин Кирик.
– Знал, но Алексей сказал мне, что охрану он уберет, опоив их вином.
– А как же Вы попали в архив, ведь он всегда был заперт? – продолжал допрос опытный судья.
– Он дал мне ключ от двери в казначейство и от двери в архиве, – сказал Аркадий, указывая пальцем на главного казначея. – Я пришел туда и у здания действительно никого не оказалось. Открыв дверь, я спокойно попал в архив и после недолгих поисков отыскал нужные Паисию документы, а когда выходил, на меня внезапно накинулся Михаил Костас.
При этих словах все посмотрели на турмарха.
– Да я просто как обычно вечером проверял посты и увидел, что в казначействе кто-то орудует. Охраны не было на месте, и я решил сам задержать злоумышленника. Ведь так?
– Совершенно верно, – подтвердил Аркадий и продолжил, – после этого я отдал документы Михаилу Костасу. А затем вернулся в дом к Паисию и сказал ему, что сжег бумаги.
– Это наглая клевета, – не сдержался Паисий и начал вопить, – еще говорит, что был у меня дома. Мерзавец и лжец, да где это видано, чтобы такой проходимец и подлец обливал грязью честных людей, – не все в его глазах прочитали глубокую душевную обиду. Его предал не кто-нибудь, а любимый им человек, Алексей еле сдерживал себя от того, чтобы не расплакаться, но понимал, что сейчас нельзя этого сделать. Его сердце жгла страшная рана, воздуха не хватало, но он понимал, что если сейчас дело будет проиграно, то физические раны и наказание, будут еще более ощутимыми, чем душевные муки. Поэтому собрав весь имеющийся у себя дух и силы, он слегка успокоившись выдохнул и продолжил, – я просто уверен, что все что говорит этот человек – сведения, которые его заставил сказать Михаил Костас, для того чтобы опорочить мое честное имя. Если Вы Ваша Светлость, считаете меня в чем-либо виноватым, то нужно провести расследование и привести более веские доказательства, чем болтовня этого мальчишки и стопка поддельных бумаг.
– Это верно, в таком деле нужно разобраться детально, нельзя принимать решение на скорую руку, – согласился с казначеем судья турмы Константин Кирик.
– Да, как же так, – прогремел над всеми присутствующими Костас, – тут собраны неопровержимые доказательства виновности казначея в подлогах и воровстве. А вы тут собрались полемику разводить. Александр, Вас, как архонта, и Вашего батюшку, как князя, долгое время обкрадывал этот человек, и Вы хотите спустить ему это. Не нужно тут проводить расследование, чтобы не видеть очевидное. Алексей Паисий – вор и все доказательства это подтверждают.
– Успокойтесь турмарх, – ответил княжич, – не стоит так драматизировать, – дело действительно серьезное и в нем нужно хорошенько разобраться. Я предлагаю назначить следственную комиссию, состоящую из независимых казначеев, которых мы пригласим из соседних турм, и возглавит ее Константин Кирик. Единственный, как я понимаю, установленный факт – это то, что этот молодой человек прошлой ночью незаконно проник в здание казначейства?
– Но он это сделал по приказу Паисия, – попытался защитить Ореста Костас.
– В данном случае это не имеет значения. Он совершил преступление и его необходимо судить. Поэтому немедленно поместите его в темницу. Что касается Вас, Алексей, то на время расследования Вам запрещено покидать свой дом. Мало того, с Вами теперь будут находиться два пристава из моей дружины. Это временная мера, до окончания следствия, на этом, я думаю, совет сегодня можно закончить, – и с этими словами уже совсем хмурый Александр поднялся из кресла и в сопровождении Дмитрия и Тихона быстрым шагом покинул зал заседания.
Глава четырнадцатая. Три гонца, три послания
Ранним утром следующего дня с небольшими временными промежутками из Фуны в столицу направились три гонца.
Первый, одетый в дорогую ливрею, украшенную гербами княжича Александра, направлялся прямо к князю Михаилу Гаврасу. Во врученном ему послании княжич излагал суть ситуации и просил князя направить ему из столицы самых верных казначеев, для проведения финансовой проверки в турме. Впервые в жизни Александр не спрашивал совета у отца, что делать в данной ситуации. Он как архонт сам решил, как поступить в этом деле и просто действовал согласно своему решению.
Второй гонец, одетый в не менее знатный камзол, украшенный гербами младшей ветви Гаврасов, направлялся по поручению Тихона к Его Высочеству Исааку Гаврасу. Он вез послание Алексея Паисия, который через своего слугу сумел тайно ночью передать его Тихону. В нем Паисий излагал критические проблемы, возникшие у него в результате предательства Аркадия Ореста, и просил помощи у своего покровителя в любой возможной форме.
И третий гонец, без гербов и дорогих камзолов, в простой матерчатой рубахе, но с не менее важным посланием, был направлен Михаилом Костасом, своему верному боевому другу Стефану Андронику. В этом послании турмарх излагал события последних дней, благодарил Стефана за то, что тот прислал ему в помощники Моше Гирша и просил по возможности повлиять на князя Михаила и уверить его, в том, что он, Костас один из самых верных слуг самого князя и Феодоро, в целом.