Иван Мореход

Когда на востоке забрезжил рассвет, турецкая фелука под парусом вышла из-за поворота перед постом, и направилась на выход в море. Ничего, способного вызвать хоть какие-то подозрения, на ней уже не было. Старая команда кормит донских раков, а новая суетится на палубе, подгоняемая окриками недовольного капитана. На корме восседает молодой, но судя по всему, довольно богатый осман в дорогой одежде, лениво поглядывая то на суетящихся матросов, то на проплывающие мимо берега. С берега заметили ранних гостей, и просигналили подойти ближе. Проскочить беспрепятственно не получилось.

Капитан турок, как выяснилось - Касим, побледнел, но дал приказ править ближе к берегу, и убрать парус. Петр вопросительно глянул на Ивана, но тот лишь кивнул, не меняя безразличного выражения лица. Поравнявшись с постом, фелука спустила парус и медленно сплавлялась по течению, когда от берега отошла лодка и понеслась к борту. Видать, страже скучно, вот и изображают кипучую деятельность. Да и на бакшиш надеются, скорее всего.

А вот тут вам, служивые, не повезло.

Последние взмахи весел, и на палубу взбираются два человека. Еще два остаются в лодке и внимательно наблюдают. Очевидно, стража никак не возьмет в толк, откуда взялись эти сумасшедшие, собирающиеся выходить в море, когда оттуда ждут казаков. Чем и поинтересовался старший из стражников сразу же после взаимных приветствий. Турецкий капитан начал что-то мямлить, но Иван глянул в глаза служивому.

- Уважаемый, я - Хасан, посланец досточтимого Энвер-паши. Мне приказано выполнить данное им поручение. Выполнить даже ценой своей жизни. Какое именно, я сказать не могу. Вот бумага, обязывающая всех оказывать мне всяческое содействие. Поэтому мне и моим людям нужно немедленно пройти в море, даже рискуя нарваться на проклятых гяуров. Вы меня понимаете?

- Да, Хасан-бей, но ведь это очень опасно! Гяуры рыщут где-то поблизости!

- На все воля Аллаха! У меня нет пути назад, только вперед.

Это в корне меняло дело. Рассыпавшись в извинениях, что невольно задержали такого важного человека, стража тут же ретировалась, пожелав счастливого пути. Фелука снова подняла парус, и продолжила свой путь вниз по течению. Когда удалились достаточно далеко, все перевели дух и Петр подошел к Ивану, по-прежнему важно восседавшему на корме и поглядывающему по сторонам.

- Ну, Ваня, не ожидал, что ты турок так оприходуешь! Или ты их... того?

- Того, Петро, того. Только помалкивайте об этом. Когда их спросят, что они видели, то все скажут, что прошла фелука, на которой был посланец Энвер-паши с важной бумагой, согласно которой все должны ему помогать.

- Какая бумага?! Ведь у тебя нет ничего!!!

- Это ты знаешь, что нет. А вот турки, что тут были, считают, что есть.

- Ну, Ваня... Хасан-бей... Далеко пойдешь!!! Так может быть мы и во дворец к турецкому султану наведаемся?

- А что, я не против! Пошли.

- Тьфу на тебя, шут гороховый!!! Дальше что?

- Идем на выход в море, как добропорядочные турецкие купцы, и никого не трогаем. Там наши стоят, это тоже одна из причин, почему я хотел из Дона по-светлому выходить. А то еще нас за турок примут.

- Не боись, не примут.

- Не-ет, Петро! Как говорится, на все воля Аллаха! Но на Аллаха надейся, а верблюда привязывай!

- Ну, Хасан хренов!!! Ишь, как в личину турка вошел!

- Так надо, Петро! Вот увидишь, нам эта личина еще не раз поможет.

Вокруг раздался смех. Все откровенно забавлялись, поглядывая на восседавшего на бочке с важным видом "Хасана". Иван же, полностью войдя в роль купеческого приказчика, лишь снисходительно улыбался, лениво отвечая на реплики товарищей.

- Нет, ну вы только гляньте на него, казаки! Ну прямо вылитый турчонок!

- Да не простой турчонок, а из богатеев!

- И такой же наглый, нагайки просит!

Так под смех и шутки дошли до самого выхода из Дона, где встретились с находившимися в засаде казачьими стругами. Казаки действительно поначалу было приняли идущую под парусом фелуку за пытающихся выйти в море турок, но разобрались быстро. И скоро смех начался и среди них, когда увидели царивший на палубе турецкого суденышка "маскарад". Разумеется, в центре внимания оказался "Хасан". Но задерживаться здесь было нельзя. Сообщив важные сведения командовавшему отрядом есаулу, и посоветовав не соваться под стены Азова, а продолжать находиться на прежнем месте, Петр Трегубов повел фелуку на север, к устью Мертвого Донца. Нужно было обязательно успеть дойти до крепости засветло. На этом и строился весь расчет.

Фелука быстро шла вперед, рассекая небольшие волны залива, а Иван думал, как построить разговор с комендантом крепости. То, что они с пленным турком Касимом знают друг друга, невероятная удача. Но надо, чтобы турок не взбрыкнул в решающий момент. Если же все время подавлять его волю, то это могут заметить при внимательном наблюдении. А уж то, что за ними будут наблюдать во все глаза, сомневаться не приходится. Значит, надо придумать какой-то ход, позволивший не только попасть внутрь крепости вместе с Касимом, чтобы его обязательно опознали, но и исключить любую возможность его самостоятельных действий. А пока есть время, надо действительно письмо коменданту Лютика написать. Тем более, уже давно удалось раздобыть образцы писем и печати канцелярии азовского паши, подписанные лично самим пашой. До сегодняшнего дня эти ценные трофеи лежали без дела, так как применить их было просто негде. Никто из казаков, вышедших в поход, об этом кроме Ивана не знал. Даже атаман Самаренин. Вообще-то, письмо к коменданту Лютика "от Энвер-паши" было заготовлено еще в Черкасске, но без указания даты и с упоминанием одного лишь Хасана. Теперь же Иван решил написать новое, куда обязательно включить имя пленного турка. Даже если у коменданта и возникнут поначалу какие-то подозрения, то упоминание в письме имени его старого знакомого должно их развеять. Благо, точная копия печати, чернила, перья и бумага лежали в коробе, который он захватил с собой, и можно было при желании состряпать любые документы за подписью "паши", которую Иван научился подделывать виртуозно. Погода стояла хорошая, брызги на палубу не залетали, поэтому Иван занялся составлением письма, достав письменные принадлежности, и используя крышку короба в качестве стола. За этим делом его и застал Петр, глянув через плечо.

- Что пишешь, Ваня? И как ты только в этих закорючках разбираешься?

- Письмо от азовского паши коменданту Лютика составляю. А закорючки - это османский вариант арабского алфавита.

- Ну и слова мудреные какие-то! Ты по-русски скажи.

- Буквы у турок такие. Похожи на арабские, но не совсем. Надо в письме обязательно имя нашего Касима, чтоб ему в аду гореть, упомянуть. Тогда нам веры больше будет. И есть у меня еще к тебе разговор, Петро. Как нам все лучше сделать...

По мере разговора Петр все больше удивлялся. Уточнив некоторые вещи, усомнился в их необходимости, но Иван был непреклонен.

- Нет, Петро. По-другому никак нельзя. И так нас подозревать будут, что могут даже в крепость не пустить. Вполне могут забрать припасы прямо на берегу, и пожелать счастливого пути обратно - прямо в лапы гяуров. Тем более, я у в е р е н, что комендант Лютика заранее предупрежден о том, что мы собрались идти на Азов. Если знают в Азове, причем даже такие голодранцы, как наш Касим, то комендант крепости тем более знать должен. Нельзя считать врага глупее себя. А турки - далеко не дураки, ты это знаешь.

- Но ведь это очень опасно!