Мертвый ноль

– Один уладас, как и следовало ожидать, сразу же забрали для нужд придворных Его Величества и установили на заднем дворе замка Рулх, – объявил Кофа. – Говорят, главный церемониймейстер уже составляет расписание, если можно так выразиться, дежурств, чтобы драгоценный подарок, с одной стороны, не простаивал без дела, а с другой не собирал длинные очереди желающих попрыгать и не становился причиной ссор. Второй, конечно, поставят на площади Зрелищ и Увеселений, там ему самое место. Третий и четвертый, насколько я знаю, разместят на Левобережье – напротив Дворца Ста Чудес и возле бывшей переправы, в смысле Большого Королевского моста. Еще два достались Университету и Королевской Высокой школе, что вполне объяснимо: там полно молодых дураков. Руководители Корабельной Высокой Школы и Школы Врачевателей Угуланда чуть не лопнули от зависти и сейчас спешно составляют соответствующие прошения в Королевскую Канцелярию Праздников и Развлечений; заранее не сомневаюсь, что они получат свое. Что касается остальных четырех уладасов, даже не представляю, куда их денут. В смысле, где именно будут устанавливать. Горожане рады новому развлечению, но решительно протестуют, как только выясняется, что веселье будет происходить не где-нибудь, а непосредственно под их окнами. В общем, город бурлит.

– Один уладас установят у нас в Новом городе, на площади Веселых Голов, – сообщил Нумминорих. – Хенна ходила на специально созванное по этому поводу собрание Клуба Добрых Соседей, только что прислала зов, сказала, решение принято. И еще один Малдо Йоз очень хочет поставить в начале Удивительной улицы; вряд ли кто-то станет ему возражать, он сейчас всеобщий кумир и герой. А вот с двумя последними пока непонятно…

– Чего тут непонятного? – встрял я. – Надо в кои-то веки воспользоваться привилегированным положением нашей конторы и забрать их сюда, на улицу Старых Монеток. Поставим у главного входа в Управление Полного Порядка. Один велим обтянуть какой-нибудь золотой парчой, чтобы издалека было видно: это не просто так хренотень, а почетный уладас для вдохновенных упражнений великолепного Тайного Сыска; второй, так и быть, отдадим полицейским, пусть тоже культурно отдыхают. По такому случаю я, пожалуй, достану из кладовой Мантию Смерти, надену и буду прыгать все время, пока свободен. То есть все упоительные три с половиной минуты в сутки, именуемые словом «досуг». И мне радость, и для оздоровления криминальной обстановки в столице очень полезно. Горожане сразу догадаются, что я окончательно сошел с ума, и преступность не просто сойдет на нет, а достигнет абсолютного, мертвого нуля. Со мной шутки плохи, это все должны понимать.

– В этой идее мне особенно нравится твое намерение вернуть Мантию Смерти, – совершенно серьезно сказал Мелифаро. – Наконец-то снова будешь более-менее прилично одет.

Судя по выражениям лиц остальных моих коллег, им тоже было что сказать по этому вопросу. Возможно, гораздо больше, чем я хотел бы услышать, но после давешней беседы с Шурфом Лонли-Локли, внезапно познавшим несколько дюжин новеньких заморских оскорблений, мне все было нипочем.

Но высказаться они не успели, потому что на пороге зала общей работы возникла леди Кайрена Умата и трагическим голосом объявила:

– Извините, что помешала, но мне очень нужен совет.

В этот момент я конечно вспомнил, что так и не извинился перед ней за свое вчерашнее отсутствие. И мысленно схватился за голову, прикидывая, имеет ли смысл извиняться сейчас, или делу уже ничем не поможешь, разве только задушить себя собственными руками, как это делают в невыносимых ситуациях арварохцы, прямо у нее на глазах.

Мне редко становится стыдно, но если уж это несчастье со мной случается, стыд не просто занимает все мои мысли, а ослепительно вспыхивает в голове, как очень злая белая звезда. К счастью, пылает она обычно совсем недолго, а то даже и не знаю, как бы я дожил до сегодняшнего дня.

В общем, где-то полминуты я ничего не видел и не слышал, ослепленный искренним раскаянием, а когда острый приступ миновал, леди Кайрена уже спрашивала присутствующих:

– И что мне теперь делать? Как повернуть этот процесс вспять?

А присутствующие взирали на нее с таким характерным состраданием, какое обычно выпадает на долю безумцев, время от времени забредающих в приемную Тайного Сыска, чтобы сообщить нам об обретении Единой Великой Истины или хотя бы о нашествии невидимых людоедов, до этого обитавших на нашей Луне и как раз недавно доевших всех тамошних жителей. В таких случаях следует открыть все окна, потому что запах безумия – не лучший освежитель воздуха для помещений, срочно вызвать знахарей и чем-то занять посетителя до их прибытия. Например, внимательно слушать и сочувственно кивать – вот именно с таким выражением, с каким сейчас все смотрели на леди Кайрену. Я даже удивился: чего это они?

– Вам не следует беспокоиться, этот вопрос выходит за рамки компетенции Столичной полиции, – наконец сказал сэр Кофа. – Горожане могут развлекаться, как им угодно, если это не запрещено законом. А прыжки на шиншийских уладасах ни Кодексом Хрембера, ни уголовным законодательством совершенно точно не запрещены.

– Но это очень опасное развлечение! – воскликнула леди Кайрена. – Я слышала, прошлой ночью один из неосторожных горожан сломал руку.

– Не сломал, а всего лишь вывихнул, – хладнокровно заметила Кекки. – Впрочем, невелика разница: и то и другое вылечить несложно; по нынешним временам большинству горожан даже знахаря не приходится звать, сами справляются. Но если бы и не справлялись, это ничего не меняет, такого рода несчастья – неизбежная часть жизни. В этом смысле каждый наш шаг – определенный риск.

– Да, но когда травм можно избежать, заблаговременно ликвидировав источник опасности… – начала было леди Кайрена.

Тут до меня наконец-то дошло, о чем речь. Начальница Столичной полиции пришла к нам советоваться, как добиться запрета шиншийских уладасов. И мне опять стало мучительно стыдно, но на этот раз только потому, что в моем присутствии оказался возможен настолько дикий эпизод.

– Конечно, надо заблаговременно ликвидировать источник опасности, – сказал я. – Эти ужасные шиншийские уладасы, безусловно, следует испепелить. Я лично этим займусь, сразу после того, как будут снесены все стены в этом городе, а лучше – сразу во всей стране. Стены недопустимо твердые, вот в чем с ними беда. Об одну из них я буквально на днях очень больно стукнулся локтем. А в самом начале осени вообще лбом. Стены – вот главная смертельная угроза, нависшая над человечеством. Но шиншийские уладасы, несомненно, номер два.

Леди Кайрена Умата почти беззвучно спросила:

– Вы надо мной смеетесь, сэр Макс?

– Что-то вроде того, – честно признался я. – Но для вашей же пользы. В смысле, чтобы не рассердиться по-настоящему. А то я могу, да так, что потом сам пожалею. Не говоря уже обо всех остальных.

Теперь коллеги смотрели на меня с такой укоризной, будто я у них на глазах отнял еще не совсем пустую бутылку у портового нищего и допил ее содержимое сам.

– Не перегибай палку, – наконец сказал Кофа. – Леди Кайрена долгое время отвечала за безопасность летней Королевской резиденции. И еще не привыкла к новым обстоятельствам. Мы все когда-то были начинающими. В том числе, ты сам.

– Я до сих пор начинающий, – кивнул я. – И тоже… скажем так, еще не ко всему привык. Извините, леди Кайрена. Я как-то не учел, что вы, если что, вряд ли сможете испепелить меня взглядом или хотя бы оторвать голову, а значит, вам нельзя хамить.

– Да, – сухо согласилась начальница полиции. – Испепелить – это вряд ли. Максимум отравить.

– По крайней мере, теперь ясно, с какой начинкой будет ее следующий торт, – бодро заключил Мелифаро, когда за леди Кайреной Уматой закрылась дверь. – Одной загадкой меньше, и хвала Магистрам, а то я уже извелся гадать.

– Причем сэр Макс благополучно проспит момент подношения, и вся отрава достанется нам, – заметила Кекки. – Надо будет зайти на Сумеречный рынок, запастись противоядиями, на всякий случай сразу от всего.