Страница 1 из 14
Роман Валерьевич Злотников, Сергей Витальевич Будеев
Вечный. Кто есть кто
Предисловие
«Сделать человека счастливым
не входило в план сотворения мира».
Традиция высокого собрания Большой Аалы четырех трапеций власти предписывала Могущественным подобного рода документы всегда заканчивать именно призывами к взаимопониманию. Поэтому, просматривая последние строки сообщения, Древнейший нисколько не сомневался в том, что последует за смысловой частью меморандума.
«Могущественных всех трапеций призываем к единению,
Могущественным четырех трапеций предлагаем изучить путь обстоятельств,
Старейшим предлагаем прекратить прения,
Могущественных призываем последовать воле Творца».
Древнейший давно уже не примыкал ни к одной из трапеций власти, сотворенных Изначально Изгнавшим, и его пигментация не имела отношения ни к силовым, ни к научным сферам деятельности. Он прошел через все это тысячи тысяч лет тому назад и не видел ни возможности, ни необходимости в единении. Его сознание было так же не замутнено сомнениями в целях Творца, как и тогда, когда только-только поднималась первая Алая волна. Его вечное тело служило ему уже целую вечность, потому на его серой коже были видны рисунки от игры чьих-то клинков, которые были столь глубоки, что следы от них так и не смогли зарубцеваться, каким бы идеальным с точки зрения любого смертного существа ни был процесс регенерации его организма. Древнейший ждал этого меморандума очень давно, ждал с того самого времени, когда передовые корабли Алых принесли вести о столкновении с необычным видом, видом, претендующим на звание Хомлоков. Диких Хомлоков-разрушителей.
Его «юный» друг, принесший ему эту скорбную весть, учтиво опустив алые крылья и сомкнув локтевые когти, ожидал, когда Древнейший позволит ему высказать свое мнение относительно распространенного меморандума. Но его учитель не торопился. Наконец он прикрыл кристалл ладонью и чуть пошевелил кончиком правого крыла, разрешая Звенящему поменять позу почтительного ожидания и открыть свой рот.
– Древнейший, я примчался к тебе сразу, как только до меня дошли вести о завершении Большой Аалы, но я, так же как и многие, не ожидал, что все закончится вот так. Так удручающе и так фатально для всей нашей расы… «Большое Крыло», все мои сторонники, полны решимости отстоять свое мнение относительно сущности этого вида «диких», и твои исследования очень важны для нас…
Выплеснув первые эмоции, которые ему пришлось хранить в себе так долго, – хранить от Старейших своей трапеции, хранить от низших, сопровождающих его корабль, – Звенящий, не заметив в поведении Древнейшего даже намека на удивление или раздражение, вновь принял позу учтивого ожидания. Он предлагал своему наставнику снизойти до объяснения его отношения к принятому Большой Аалой меморандуму, перевернувшему его личное отношение к происходящему на границе с «дикими».
– А что здесь удручающего? – мягко начал Древнейший. – Или фатального? То, что Старейшие не смогли отвергнуть волю Творца в трактовке Хранителей? Или то, что они так легко отреклись от тысячелетия собственных ошибок и бездарной траты ресурсов? Или то, что изначально не заметили в этих «диких» гораздо большей опасности для нашей миссии, чем во всех предыдущих расах, вместе взятых? Слишком долго, мой друг, нам удавалось выполнять свой долг перед Творцом без существенных потерь. Слишком давно мы не задумывались о том, что любая вечность рано или поздно заканчивается… Вместо того чтобы пытаться стройными рядами загонять новых подданных в свою империю, Старейшим стоило прислушаться к голосу разума, стоило понять, что движет этими «дикими», почему такие трусливые и неуравновешенные существа вдруг, внезапно, превращаются в сплоченную и несокрушимую силу, переворачивая навзничь всю эту разноцветную лабуду Проникающих…
Древнейший прикрыл глаза и словно застыл в позе отрешенности от происходящего. Небосвод успели затянуть низкие темные облака, предвещавшие холодный ливень. Светило этого удаленного от сферы влияния Могущественных мира давно склонилось к закату. И лишь когда первые крупные капли дождя упали на ближайшие к Древнейшему камни невысокой горной цепи, на которых расположились двое крылатых, тогда одно из самых старых существ, когда-либо существовавших во вселенной, наконец, изменило позу и продолжило свой монолог:
– Тебе, мой юный друг, не стоит более обременять себя беседами со своим бывшим наставником. Мои убеждения в конце концов заставят тебя отречься от Алой трапеции, а ты еще не готов к этому. Пять тысяч лет, слишком малый срок для осознания всей глубины замысла Творца. Поэтому – прошу тебя – вернись в свой мир и забудь о наших разговорах. Так же, как все мои бывшие воспитанники забыли обо мне. Придет время, и ты, пройдя длинный путь, за время которого, возможно, тебе придется не раз сменить пигментацию своей кожи, поймешь все сам. Прошу тебя только о двух вещах: забудь о моих поручениях, связанных с получением артефактов веры Хомлоков. Дальнейшее исполнение этого поручения может привести к полной утрате тобой доверия к Алой трапеции власти. А также закрой все ноль-циклы, через которые мы с тобой получали материал из миров Хомлоков. Все материалы, полученные в ходе проделанной мной работы, ты сможешь забрать на Базовом планетоиде. Думаю, что для твоих друзей из «Большого Крыла» они будут представлять большой интерес.
– Но… – взволнованно начал Звенящий, однако крылья Древнейшего взметнулись вверх в знак того, что это решение окончательное и более не подлежит обжалованию и обсуждению, поэтому юный Алый осекся и покорно промолчал.
– А теперь, прошу тебя, оставь меня одного…
Глава 1
«Обстоятельства личного характера»
«Бог нас всегда окружает теми людьми, с которыми нам необходимо исцелиться от своих недостатков».
Порыв разъяренного чем-то ветра отчаянно врезался в полярные балкиˊ, кольцом окружающие площадку с вездеходами, среди которых затесался дежурный импульсный атмосферный джампер, больше похожий на черного, опустившего вперед тяжелую голову ворона. Не зафиксированные магнитным замком ставни балка грохнули о створки окна, вновь распахнулись и опять грохнули. Уголь тяжело оторвался от помятой подушки и потянулся к пульту. Ставни щелкнули замками-фиксаторами и затихли. Включилось освещение. Мягкий матовый свет наполнил крохотное помещение спальни. Осень на Луковом Камне – «сезон летающих кошек». Инструкция предписывала вахтовикам передвигаться по открытой местности только на специально оборудованных транспортных средствах, а внутри «жилой зоны» – с активированными браслетами, стабилизирующими положение тела в пространстве и исключительно вдоль специальных силовых коридоров безопасности. Неожиданные порывы ветра в, казалось бы, совершенно безветренный день могли достигать тридцати, а то и сорока метров в секунду. Как-то один раздолбай вышел подышать на крылечко без браслетов, потом целый час ловили его сетью, растянутой между вездеходами. Уголь зевнул и скосил глаза на циферблат локального времени, на котором четыре голубоватые цифры складывались в неприятное для первого отпускного дня значение – шесть часов двадцать пять минут утра.
– Вот зараза. А какой сон… Какой… А какой?
Уголь обиженно наморщился и, откинув с коленей одеяло с автономным подогревом, побрел в душевую кабинку.
Планета Луковый Камень – совсем не то место, куда прилетают для погружения в нирвану или за охотой на сладкие сновидения. Если бы не наличие в атмосфере достаточного количества кислорода и азота, а на поверхности планеты россыпей редких и крайне востребованных руд, не быть бы ей обитаемым миром. Нет, пришлых она сильно не терзала и просто так, «из спортивного интереса», не убивала. Но суеты и равнодушия к себе не прощала никому. Несколько сотен лет тому назад заселились сюда выходцы из Сибири и планета, конечно, вошла в состав конгломерата Российской империи, оказавшись впрочем, на самой его периферии. Представители центральных властей, или, как их величали местные, «имперцы» (иногда просто «перцы»), излишнего внимания к себе не привлекали, а посему миром этим правило великое, вечное и ветхозаветное. Население Лукового Камня в основном состояло из промысловиков, геологов, шахтеров и охотников. Причем скопление в межсезонье в местном баре двух десятков представителей таковых можно было считать большим сходом, а собрание в пятьдесят человек обладало уже и законодательным правом, в рамках, конечно, конституции Империи. Еще одной отличительной чертой этого мира, как ни изгалялись местные власти, искусственно создавая рабочие места в столовых, барах и прочих объектах коммунальной инфраструктуры, которая могла бы совершенно спокойно обойтись без ручного человеческого труда, было непропорционально малое количество присутствующих здесь представительниц прекрасного пола. Поэтому даже самая непривлекательная из них чувствовала себя на этой планете королевой и пожаловаться на отсутствие внимания со стороны мужчин не могла.