Испытательный срок

– Ну, что ты, Танечка, не так же резко, ну, – вступилась тетка, и ее голова показалась в дверном проеме.

– Оленька, пойдем, позавтракаешь. Да брось ты эту гадость сосать, – сказала она Танечке, докуривающей сигарету без фильтра, после чего теткина голова исчезла в дверном поеме.

– Иди погуляй, – крикнула Танечка, и через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь.

Такого беспрекословного послушания от тетки я не ожидала. Женщиной она была властной, на компромиссы никогда не шла и мужа своего, Ванечку, всегда контролировала. Почему-то она боялась эту Таню, честно говоря, та наводила ужас и на меня одним только внешним видом. Но я тебе не пожилая, выжившая из ума старуха, могу и сдачи дать, и не только словесно.

– Ну, вот что, Танечка, я вам не тетка, на цырлах бегать перед вами не собираюсь. Выкладывайте, что хотели, у меня сегодня мало времени.

– Не переживай, разговор у нас с тобой будет короткий, – сказала Танечка, не вынимая сигареты изо рта. – Значит, жить сюда приехала, да? Думала, здесь тебя ждут и постельку приготовили, да?

Если честно, она попала в точку, именно так я и думала, но мои иллюзии на счет благополучной жизни у любимой тетушки медленно растворялись в воздухе вместе с сигаретным дымом.

– Поживу первое время, освоюсь, работу найду и съеду. – Я не хотела скандала и пыталась уверить Татьяну, что я не посягаю на метры, отписанные ей теткой.

– Платить будешь три тысячи рублей ежемесячно. Платить будешь мне, поняла? Какое у нас сегодня число? – Она достала из сумки потертый ежедневник и деловито посмотрела внутрь, оттянув один глаз к виску указательным пальцем. – Седьмое. Вот, каждый месяц, седьмого я буду заходить, и чтобы денежка были приготовлена, поняла?! Если нет, вылетишь на улицу, это я тебе гарантирую.

Из красного кошелька, который мне подарила мама, я вытянула три тысячные купюры и протянула ей. Мама всегда говорила, что красные кошельки притягивают деньги, но на деле все оказалось совсем наоборот, они испарялись из него, как дождевые капли на солнце. Танечка проверила каждую купюру на свет, чтобы убедиться в их подлинности. Настроение ее заметно улучшилось, и странная особа заторопилась уходить.

– Тетке ничего не говори, я сама с ней побазарю. Ну все, до встречи, и помни – три и ни копейкой меньше.

Ничего себе прием, в моем воображении рисовалась иная картина моего проживания у тетки, совсем не такая, как в реальности. Но я поняла одно – мне нужно найти работу уже сегодня, чтобы к началу следующего месяца я смогла избавить тетку от своего присутствия и вернуть ей привычное существование.

Выбегая из подъезда, я столкнулась с теткой.

– Ой, а ты куда так рано? Не поела… пойдем, я завтрак приготовлю.

– Да я поем где-нибудь, мне пора. Работу нужно искать в срочном порядке, а то твоя Татьяна…

– Что?

– Да нет, мне пора, вернусь поздно вечером. – Я обняла ее и быстро чмокнула в щеку.

Куда только делся ее здравый смысл и независимость, к которой она стремилась в молодости, принимая решение не заводить детей. Теперь она не была хозяйкой даже собственной квартиры, да и собственной жизни. Мне стало искренне жаль ее.

Воздух был прохладный, свежий, и солнце уже не грело с прежней силой. Я не знала, куда идти и с чего начать поиски работы. В ближайшем киоске я купила справочник, где отыскала все адреса и телефоны московских театров и выбрала самый первый из списка – «Антошка», который находился в трех остановках от дома моей тетки.

Я спустилась в метро и отправилась к месту назначения. Тогда я думала, что выбрала театр случайно, вон их сколько, какая разница, в каком из них работать, это же ТЕАТР. Если меня, без опыта работы, примут хотя бы в один из них, я буду считать себя одним из счастливейших людей на планете. Тогда я думала, что случайно… но все случайности – заранее спланированные закономерности, мы уже ехали навстречу друг другу.

Первая самостоятельная поездка на метро оказалось не такой простой, до моего «случайно» выбранного театра хоть и было три остановки, но с пересадкой на другую ветку. Я немного запуталась, и когда вышла на нужной станции, было уже где-то около полудня. Театр я нашла быстро, полагаясь на природную интуицию. Он казался огромным снаружи, окруженный густо посаженными деревьями, и еле проглядывал сквозь красно-желтую листву. Я поймала себя на мысли, что немного нервничаю, остановилась и долго топталась у служебного входа. Не контролируя свои действия, я отправилась обратно к метро, потом опять к служебному входу, и так несколько раз. Я как будто наблюдала за собой со стороны, не помню, о чем думала в тот момент, но ощущение чего-то опасного и в то же время невероятного не отпускало меня. «Пора», – твердо сказала я и разозлилась на собственную нерешительность. Дверь служебного входа стремительно приближалась, еще мгновение и…

За дверью толпились работники театра, все они о чем-то громко спорили и широко размахивали руками, как на ужине в огромной итальянской семье. Через минуту толпа схлынула внутрь театра, и я осталась с молодой (по заокеанским меркам, конечно) вахтершей один на один. Странно, симпатичная женщина, облаченная в престижный темно-синий костюм, занимала совсем не престижную должность. Она увлеклась сортировкой старых журналов по годам, и какое-то время я оставалась незамеченной. Меня поразило, какой маленькой была эта комната и как много всего было втиснуто в это пространство. Она напоминала восьмиметровую кухню в обычной однокомнатной квартире. Справа от вахтерши располагался гардероб, внутри было только семь вешалок, одна из них сломалась и небрежно валялась на стуле в ожидании ремонта. Интересно, как они все здесь раздеваются? Слева от меня на ржавом гвозде одиноко болталось расписание репетиций, которое при малейшем сквозняке подпрыгивало к потолку. Рядом с расписанием находилась дверь, на ней было что-то написано шариковой ручкой, буквы обведены несколько раз, видимо для яркости. Я подошла ближе и прочитала: «Отдел кадров. Начальник: Гармиза Нинель Матвеевна». Именно сюда мне и нужно. Дверь была заперта на огромный амбарный замок, точно такой же был у нашей учительницы по географии, она вешала его прямо на тряпочную сумку в день зарплаты, боялась, наверное, что нерадивые ученики отнимут у нее ту единственную награду, ради которой она терпела их целый месяц. Рядом с дверью отдела кадров стояли два стула, точнее, это были царские троны, списанные реквизитором по причине явного наличия брака. Вот на этом разваливающемся реквизите и предлагалось таким, как я, отдохнуть в ожидании вакантного места.

– Извините? – сказала вахтерша, наконец заметив мое присутствие. – Что вам нужно?

«Вот, присесть хотела на царский трон, передохнуть, когда еще придется», – подумала я и коротко ответила:

– Я в отдел кадров.

– Паспорт давай, – так же коротко сказала вахтерша и начала аккуратно переписывать мои данные в журнал.

Разговор не заладился с самого начала, ну и ладно, в конце концов, я не к ней пришла, мне нужно сосредоточиться на собеседовании с этой Нинель, постараться произвести положительное впечатление и не растрачивать слова впустую.

Еще в институте преподаватель по актерскому мастерству охарактеризовал мое появление на сцене следующим образом: «Вне сцены ты бережешь свои эмоции и талант, как воду в ладонях. На репетициях ты позволяешь пролиться нескольким каплям, флегматично сосредоточившись на каждой капельке, боясь расплескать все до конца. В день спектакля, когда гаснет свет и чувствуется дыхание зрителей, ты забываешь о воде в ладонях, которую так берегла, отдаешь роли всю себя, до последней капли».

Это определяло сущность моего характера. Я была тем мужиком из анекдота, который все дни напролет лежал на печи и на вопрос жены, почему это он ей не помогает по хозяйству, все время отвечал: «А вдруг война, а я уставший».

– Ждите, – сказала она и протянула мне паспорт. – Куртку сдайте работнику гардеробной и получите номерок.

Я послушно разделась и спросила: