Страница 68 из 76
Короче, все веселились, только нашим напарникам было не до смеха.
- Что? – коротко пискнула Плю, расширенными от ужаса глазами глядя на лоснящийся от крема черный торс, густо посыпанный праздничной мишурой. От перспективы влиться в этот пёстрый коллектив, на всю жизнь связав себя с метлой и гаремными разборками, у девушки задергался глаз и задрожали руки.
- Что-ооо? – крикнул вдруг Дюн таким страшным голосом, что у стоящей рядом с ним напарницы задрожали еще и ноги, а селяне прекратили вопить здравицы и с любопытством уставились на магуна.
- Что ты сказал? – уточнил Дюн, и в наступившей тишине его вопрос прозвучал пугающе. Во всяком случае, вопрошаемый понял его верно, хотя почему-то не испугался.
- Я сказал… что эта сина… моя жена! – с вызовом и нехорошим прищуром произнес Ягун и, переведя взгляд с грозного Дюна на трепещущую Плю, потеплевшим голосом добавил: − Я ее заприметил и оценил еще в начале пира. И сразу решил жениться. Таких прелестных беляночек в моей коллекции еще не было.
- Так она тебе нужна для коллекции! – угрожающе взревел Дюн, наливаясь праведным гневом.
Лицо его и вся мощная фигура прямо на глазах удивленных зрителей начала трансформироваться во что-то опасно-масштабное. Мускулы взбугрились, вены вспухли, волосы на всем теле зашевелились, а кожа… нет, не треснула, но вся засветилась от забурлившей внутри молодецкой крови.
- Ах! – вскрикнула в священном ужасе и восхищении вся женская часть площади и сделала шаг в сторону магуна. Ягушки тоже издали сладострастный стон, но двинуться не посмели – дисциплина в гареме была железная.
- Это моя женщина! – рявкнул продолжавший укрупняться пер, чувствуя, как под властью возвращающейся магунской силы, его тело наливается яростной мощью, а она – сила, овладевая каждой клеткой организма, огненной лавой вскипает в крови и безудержным потоком, выжигающим все сомнения, устремляется к ногам, рукам, лицу.
Вспышка!
И ночь озарилась внутренним огнем пера, выплеснувшимся из самых потаённых глубин магунской натуры и заструившимся по его высокой фигуре.
Дюн не в силах был сдерживать эту вековую мощь в себе. Резко взметнув руки к небу, он выплеснул магунское пламя. Два столба магического света взвились ввысь, но… споткнувшись о возникшую на их пути преграду, исчезли в ее вязкой сердцевине.
Гора бисквита и крема, невольно помешавшая разъяренной магунской силе, приняла на себя такой удар, что устоять оказалась совершенно не способна. Гигантский десерт напоследок дрогнул, покачнувшись, и разлетелся на мелкие кусочки, накрыв собою все пространство площади и близлежащих домов.
Взрывная волна отнюдь не бережно выбросила Ягуна из погибшего лакомства, впечатав его покрытое праздничными блестками тело в стену ближайшего здания, отшвырнула заодно и супружниц, чудом удержавшихся на своих мётлах. Да и другим гостям устоять на ногах не довелось. Не упал только словно вросший в землю Великий Магун и вместе с ним маленькая сина Карма, которую он вовремя ухватил своей мощной мускулистой рукой.
Так они и остались вдвоем победителями на поле боя, покрытого не кровью и трупами врагов, а обломками мебели, мусором, кусками бисквита и фруктов, и залитого густым слоем сливок.
- Тортик жалко, − Плю печально хлюпнула носиком, на кончике которого примостился крошечный кусочек бисквита.
- Я тебя никому не отдам, − веско объявил все еще суровый, но уже спокойный и погасший Дюн, настороженно вглядываясь в восстающего из крема и обломков пира хозяина здешних мест.
- Ой, чё щас бу-удет! – вскрикнула Плю и поспешно юркнула за широкую спину напарника.
Между тем события развивались стремительно.
Оправившийся от падения Ягун не только успел подняться, но и принял боевую форму. В два раза увеличился в росте, раздался в плечах, по его черной коже заползали червячки белого пламени, глаза зажглись красными фонарями, а из широко распахнутого розового зева в сторону Дюна полетел фонтан ярко-оранжевых брызг.
- Какой колоритный мужчина! − прокомментировала невиданное зрелище Плю, не усидевшая в засаде и пары секунд. – И плюется далеко, прям как папин верблюд.
- Хочешь за него замуж? – спросил Дюн, одной рукой задвигая девушку обратно за спину, другой запуская в соперника огненный шар, появившийся за минуту до Ягунского фейерверка.
Старый магун тоже не растерялся, запустив в пера Дюна смертоносный пульсар. Два огненных шара устремились друг к другу и, встретившись в воздухе, взорвали окружающее пространство сотнями разноцветных искр.
- Отдай девку! – услышал Дюн сквозь грохот взрыва. – Все равно тебе с ней не справиться. А я старый конь… я смогу.
- Я не хочу за коня. И за верблюда тоже не хочу, − доверчиво сообщила Плю той части спины напарника, до которой дотягивалась лицом и прижималась дрожащими от страха губами. И, видимо, эта часть тела была каким-то загадочным образом связана с ушами пера, так как он будто бы услышал слова девушки и незамедлительно ответил Ягуну вместо нее:
- Хрен ты получишь, а не Плю, старый козёл!
В ту же минуту новый «бабах» сотряс Капец-лэнд.
Не зря Тамада называл своего хозяина тираном! Доброта и благородство были чужды его характеру.