Страница 2 из 76
Устал. Да что там устал! Так вот ты какое, полное и окончательное изнеможение…
Уф-ф-ф… Сил нет. Совсем. То есть абсолютно.
Кто сказал, кто это придумал, что секс — это блаженство, кайф, наслаждение, услада?
Всё брехня! Эх. Год назад было блаженство и услада, а теперь…
Теперь Дюн ощущал себя странно. Вроде бы это был по-прежнему он — Дюн Энурес Восьмой из рода Великих Магунов, главный пер империи и один из последних носителей гена «первородной красы». А с другой стороны, от былой магунской силы уже мало что осталось.
Вот так бы лежал себе и лежал, не шевелясь, не двигаясь, не трепыхаясь. Тепленько, мягонько, шелковисто… Покой и умиротворение.
Но мягонькое и тепленькое отчего-то не разделяло его желаний и спокойно лежать не собиралось. Полузадушенный писк, донесшийся откуда-то снизу, и не менее досадное шевеление нежной и ранее чрезвычайно покладистой постельной утехи, вызвало у утомленного пера полный тягостного разочарования вздох.
Медленно, с видимым трудом и даже чем-то похожим на несвойственное высокому статусу кряхтение, великий магун приподнялся, высвобождая из телесного плена пухленькое бледнокожее создание, и тяжело свалился на ложе, раскинув в стороны мощные мускулистые руки и ноги.
Как же прекрасна жизнь! И как приятно это волшебное чувство исполненного долга! Теперь и соснуть часок-другой можно.
— Господин! — над ухом назойливым комариным писком зазвучал голос ненавистного императорского прихвостня Канвоя. — Господин мой, проснитесь! К вам еще невесты пожаловали, ожидают вашего магунского внимания.
Полный нечеловеческого страдания стон был ответом штатной императорской сводне.
И все же, несмотря на сильнейшее сопротивление организма, несчастный пер разлепил категорически не желающие открываться темные очи и тут же узрел стоящих у кровати двух бледнокожих дев. Прелестные создания в нарочито завлекательных нарядах с каким-то безумным восторгом и непозволительным для благородных особ бесстыдством разглядывали утомленное тело героя.
И странное дело. Эти не только не скромные, но даже алчные девичьи взгляды тут же пробудили в роскошном магунском теле веками хранящиеся в нем великие резервы. Огонь желания вспыхнул в крови, сжигая в горниле страсти усталость и прочие рода слабости, недостойные сына Великого.
Сверкнув обжигающим взором, Дюн приподнялся на своем огромном ложе и, молниеносно схватив потерявших бдительность девчонок за руки, притянул к себе.
Анхел-рабад, комната Плю
— Ну, Хучик, придумай же что-нибудь! — задушевным голосом обратилась дочь Анхела Триста Одиннадцатого к пестрой пернатой рептилии, заворожено уставившейся с одну точку под самым потолком. Точка, конечно, была относительной — размером со взрослую кошку, хоть и несколько тощую и облезлую. — Надо снять его оттуда поскорее, пока отец не увидел.
— А что сразу Хучик? — отмер ее питомец, нервно переступил лапами, поворачиваясь к своей хозяйке, сердито нахохлился. — Вечно все Хучик должен придумывать! Не я, между прочим, его загнал на эту верхотуру!
— Ну и не я! — Обвинительные ноты в голосе приятеля Плю совершенно не понравились. — Ты же видел, он сам загнался.
— Ага, сам! А кто его в стиралку засунуть пытался? Да еще и порошочком «Аромат экстаза» посыпал.
— Вот ведь противный. Я же как лучше хотела! — раздраженно начала Плю, но увидев насмешку в выразительных зеленых глазах Хуча, смущенно закончила. — Ну а что такого? Был бы чистеньким, свеженьким и ароматным.
— Тру-упиком в экста-азе! — хрипло закаркал Хуч, что обозначало у него высшую степень веселья.
— Да что бы с ним сделалось-то? — возмутилась Плю, повышая голос. — Я же деликатный режим установила. Понимаю все-таки.
Тихий, но очень неприятный звук заставил ее замолчать и вновь устремить взгляд на потолок. Там, зацепившись за потолочный светильник тонким гибким хвостом, напоминавшим крысиный, висел давешний незнакомец и кандидат в домочадцы и тоненько поскуливал, выпучив от страха черные бусины глаз и нервно перебирая в воздухе всеми восемью короткими лапками, словно пытался от кого-то убежать.
Интересно, от кого?
Несмотря на испуг, выглядел он довольно комично. Но смеяться над ним никто не стал — надо было срочно спасать несчастного гостя.
Как он там оказался, было загадкой, хотя Плю с Хучем и присутствовали в момент эпического бегства потенциальной жерт… то есть будущего чистюли.
— А может, он просто мыться не любит? — задумчиво предположила Плю, наблюдая за тонкой струйкой какой-то жидкости, полившейся из зависшего под потолком гостя.
— Смотри, хозяйка, какой мстительный, — отскакивая в безопасную зону, заметил пернатый питомец и демонстративно принюхался. — Решил и нас окатить, чтобы мы тоже стали чистыми и ароматными. Шика-арно!
— Хватит болтать, Хуч! — решительно заявила Плю, также поспешно покидая место воздушной атаки. — Я придумала. Лети наверх и снимай его, да побыстрей, пока зверушка от страха не решила еще и украсить нас чем-нибудь не менее пахучим.
И свершилось чудо! Пернатый дракон даже спорить не стал, а расправил свои небольшие, но крепкие крылья и взлетел. Под самый потолок. Туда, где уже не скулил, а бился в истерике, визжа и болтая всеми многочисленными конечностями, инкогнитый зверек.