Страница 6 из 12
— Роман, я не хотела бы отвлекаться от работы, спасибо за предложение и освободи кабинет я должна провести уборку, — он кивает головой, и я ухожу мыть туалеты, думаю, у него хватит такта не ходить за мной.
* * *
Вымыв ведра и разложив тряпки на специальной сушилке в подсобном помещение снимаю перчатки и халат, на сегодня я закончила со следующей недели нужно начинать мыть окна, постепенно по паре окон за смену, весна на улице, требуется генеральная уборка, средства и инструмент нам уже выдали намек мы поняли, нужно приступать, а пока у меня впереди два выходных и только одна работа в прачечной, и это радует.
— Ты категорически отказываешься от кофе или не хочешь пить его в моей компании? — Роман появляется, когда я закрываю подсобное помещение.
— Ты же что-то от меня хочешь? — Он кивает головой, смотрю на часы, — хорошо, выпьем кофе, поговорим, полчаса до второй работы у меня есть, пойдем в помещение для отдыха.
Сажусь за столик, жду, когда Роман приготовит кофе, раз позвал, пусть ухаживает за дамой.
— Ты же не знаешь, что было после ухода твоей мамы? — говорит он, ставя передо мной чашку с кофе.
— И не хочу знать, Роман, если ты позвал меня на кофе, чтобы пожаловаться, то давай просто помолчим и насладимся напитком или ты расскажешь о своем бизнесе. Ты тоже здесь работаешь?
— Нет, дядя нас в свой бизнес не пустил, я просто напросился сегодня в его офис.
— Он дал вам возможность проявить свои таланты и самостоятельность, разумный подход, не всегда же он будет стоять за спиной и страховать, самим нужно строить свою жизнь.
— Мы с Никитой держим пару автомастерских и бар для байкеров, кстати, у меня в баре освободилось место бармена, там зарплата больше.
— Если это предложение, то я вынуждена отказаться байкеров терпеть не могу и, судя по новогодней ночи, моя неприязнь имеет причины.
— Я выгнал его, в бар он больше не приходит в нашу тусовку тоже.
— Какой защитник слабых нашелся, а по мне так моральное избиение ничем не лучше, чем физическое.
— Ты меня ненавидишь?
— Нет, я испытываю к тебе стойкую неприязнь, до ненависти не дошло, хотя проживи я с вами чуть больше, может, и стала бы ненавидеть.
— А как добиться твоего прошения и симпатии?
— До симпатии длинная дорога. Вопрос: хочу ли я по ней идти?
— И каков будет ответ?
— Не хочу, Роман, предпочитаю забыть о вашей семье и никогда не вспоминать, может, чуть позже я решу, что пора простить обиды, сейчас же даже думать об этом не хочу.
— Мне следовало подумать, что о симпатии я зря заговорил, но я хотел бы просить прощения за свое поведение. К сожалению, я только в армии осознал каким был придурком, ты же мне ничего не сделала, как и твоя мама. Просто я был зол на весь белый свет, а ты была удобной мишенью для выхода моей злости, ну ещё моя родительница не давала ей затихать, постоянно говоря гадости, а я слушал, и думать о причинах её злости не хотел.
— А тут и думать не нужно: мы с мамой два лишних рта на кошелек её брата, который кормил вашу семью. Я это ещё в двенадцать лет поняла, ты же, зацелованный родительницей, не хотел думать вообще, тебя вели на поводке, ты шел, говорили: "фас", ты нападал, да ещё и осознал причины только в армии, ну лучше поздно, чем никогда. — Встаю и несу кружки в мойку, сейчас вымою посуду и пойду в прачечную, — оставь меня в покое, Роман, думаю, твоя совесть выдержит без моего прощения.
— Ты мне нравилась тогда, и сейчас я не остыл, — шепчет он, подходя ко мне.
— Разонравлюсь, ты же не вспоминал обо мне четыре года, жил прекрасно и дальше проживешь, а я вспомню, как хорошо мне было те четыре года, когда я не видела никого из вашей семьи.
— Я не забывал. Два года был в армии, а потом мы с братом налаживали бизнес, дядя выделил матери её долю, что она когда-то вложила в его бизнес без процентов и дивидендов за прибыль и хорошо, что мама догадалась перевести эти деньги в валюту и этим сохранила. Никите не повезло больше, отец выписал его из квартиры, купил ему небольшую комнату в бывшем общежитии и перевез туда его вещи, тот пришел из армии и месяц не мог въехать, там такой ужас творился тараканы гнезда вили, никогда такого не видел, нам писала только моя мама, которая ничего о дяде не знала, он сначала пил, а потом работал сутками, заглушая обиду и злость, и её на порог не пускал. Да он с нами разговаривать стал только полгода назад, до этого его охрана нас к нему близко не подпускала.
— Я должна пожалеть вас?
— Ты же не пожалеешь?
— Нет, мне пришлось несладко с шести лет, и с переездом моя жизнь легче не стала, спокойнее да, но не легче. Уходи, Роман, мне нужно закрыть все кабинеты и идти в прачечную.
— Я попробую уйти и забыть, но не обещаю, что получится.
— Постарайся, чтобы получилось, — он выходит за дверь, я ставлю чашки в шкаф и начинаю одеваться, сейчас проверю кабинеты и сдам ключи охране.
Пять месяцев спустя. Эмилия.
Успешно сдав сессию, я перевелась на работу в другое офисное здание, недавно построенное и заселенное арендодателями. Начальник предложил, и я согласилась, там хотя и нет прачечной, но я убираю два этажа и получаю больше, зарплата перекрывает прежние две работы, а ещё работа в двух шагах от дома, и это тоже большой плюс. Пашку нужно устраивать в садик, пусть учиться общаться со сверстниками. Ему, конечно, хорошо с нами, но нужно думать о будущем, ему в школу идти, мне, как матери-одиночке, вроде как льготы положены. Только, как мне непрозрачно намекнули без взятки ребенка не устроить. А где взять деньги на эту самую взятку? Мне хоть и не задерживают зарплату, но не всегда выдают её полностью, все какие-то проценты от процентов, запутаться можно. Хорошо, что тетя Полина получает пенсию вовремя, но это очень малая сумма, а Пашке нужно фрукты и овощи покупать, он растет, ему витамины нужны и мясо обязательно, а ещё обувь, одежда и игрушки. Его бы в бассейн записать, но пока финансы не позволяют, и я надеюсь, что зарплату мне все-таки выплатят в этом году.
Выхожу из здания на часах шесть утра, сегодня я задержалась немного, пересаживала офисные растения, потом убирала мусор, потом проветривала кабинеты, на улице лето и жарко, а на кондиционерах арендодатель сэкономил и приходиться нам с охранниками проветривать помещения, они ходят вокруг здания, чтобы предупредить проникновение, а уборщицы открывают окна. Но я успеваю пару часов поспать, пока идет проветривание, и поэтому чувствую себя вполне бодро. У большой машины стоит Тимофей Петрович и немолодой мужчина в темном костюме, видимо телохранитель или водитель, хорошо бы, если бы они не меня ждали, вот, только в шесть утра деловые встречи не назначают.
— Позавтракаем? — спрашивает отчим.
— Так все закрыто?
— Съездим в Макдональдс, он круглосуточно работает, — отвечает он.
— Если вы настаиваете.
— Настаиваю, Эмилия, — шофер открывает для меня дверь машины, я сажусь и через минуту мы трогаемся, Макдональдс находиться в центре города, он пока один на весь город, но будут ещё наш народ последние деньги на иностранную еду тратит, выручка всегда есть.
В помещении пусто у кассы стоит сонный парень, мы садимся за стол, а шофер идет заказывать еду.
— Возьми нам и мороженного, — говорит Тимофей Петрович, — ну и мяса с овощами и кофе.
Мне все равно, что есть, да и не голодная я в это время суток мне бы сейчас отдохнуть немного, а я в Макдональдсе сижу.
— Не тяните, Тимофей Петрович, — я бы хотела ещё поспать.
Отчим достает из кармана конверт и начинает выкладывать из него по одной фотографии, что-то подобное я ожидала, все-таки он дал приказ службе безопасности найти мой адрес. На фотографиях я с Пашкой, Тетя Полина с Пашкой, Пашка гуляющий с детьми на детской площадке.
— У меня два варианта, — говорит отчим, — или он мой сын или мой внук, но в первом варианте я уверен на девяносто девять процентов.