Пастырь мертвецов

– Ну как же это может быть?! – чуть не плача, воскликнул Ян. – Да разве ж суть Темного дела – в том, чтобы стоять на страже людского покоя? Ладно там, вы, но Костяные Хозяева! Я до сих пор поверить не могу!

– Хранители Кладбищ не принадлежат ни Свету, ни Тьме, – проговорил Егор. – Они следят за равновесием в некросфере и выходят на арену лишь когда чувствуют, что оно нарушилось. Именно твоя эскапада, Ян, заставила их сегодня покинуть погосты. Ну почему я должен втолковывать тебе прописные истины? Тебе – всегда бывшему лучшим некромантом, чем я сам.

Гигантские скелеты, о которых шла сейчас речь, завершили зачистку ложбины от мертвецов и теперь неторопливо двигались к камню, ставшему местом выяснения отношений двух некромантов. Вполне возможно, Хранители намеревались покончить и с зачинщиком творившегося здесь только что безобразия. Но Ян не смотрел в их сторону.

– Унизить хочешь? – глухо проговорил он, исподлобья, с ненавистью во взоре, взглянув на Киреева. – Не выйдет! Сейчас я отвечу за «козла», Егорка. Мало не покажется!

– Этот человек нарушил законы некросферы, – первым к компании Темных подошел Хранитель Северкласт. – Если нужно, мы можем его уничтожить.

– Ну что, скормишь меня им? – издевательски скалясь, вопросил Грушницкий. – Или попробуешь разобраться сам? Не разочаровывай меня, Киреев. Я знаю, что ты, хоть и козел, но не трус. Неужели я заблуждался все это время?

– Не нужно, Северкласт, – сказал, вставая, Егор. – Кажется, мне только что бросили вызов. Если, конечно, это не простое трамвайное хамство.

– Да где ж ты увидел здесь трамвай, дурашка? – захохотал Ян. Его улыбка стала теперь устрашающе гротесковой. Грушницкий превратился в этакого инфернального Арлекина. – Трамвай, в отличие от предателя – зверь в наши дни довольно редкий. Ты абсолютно прав, Мастер Грегориус. Это не что иное, как вызов. Разрешим наш спор, как подобает настоящим мужчинам. Видишь – я умею проигрывать.

– Не лучшее из достоинств для Темного мага, – вставая, холодно ответствовал Киреев. – Что ж, хоть этот спор касается не только нас двоих, твой вызов принят. К барьеру, Мастер Карнагор!

Дождь прекратился, так же внезапно, как и начался.

«Ну вот, стоил, наверное, догадаться, что все именно этим и закончится, – думал Егор, напряженно вглядываясь в искаженное грмасой злобного веселья лицо своего противника. – В итоге один из нас убьет другого. Нет, не совсем так. Или Ян прикончит меня, или же я успею-таки призвать Одина. А уж что Владыка сделает с Грушницким – уже не моя проблема. Все изменилось с точностью до наоборот, Яник. Теперь уже не ты, а я на десять шагов впереди. В рукаве моем спрятан очень серьезный козырь. Главное – вовремя его реализовать, а то получится… как в Одессе», – некромант поморщился, вспомнив досадную заминку на холме.

Костяные Хозяева кольцом выстроились вокруг сизого валуна, на котором несколько минут назад сидели некроманты. Там теперь расположились Горри и Олеся. Черту происходящее не слишком нравилось. Он, как самолично признался, надеялся прибрать к рукам душу Яна. Но обстоятельства не позволили рогатому даже начать с Грушницким конкретный разговор, который Горри непременно постарался бы свести к провокации.

Сражаться волшебники решили не на мечах, а при помощи магии. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что поединок начался нечестно. У Яна ведь не было секунданта, а сторону Егора держали целых одиннадцать Сущностей. Но в магической дуэли участие помощников никогда не было обязательным условием. Сколько бы сторонников ни привел с собой поединщик, без видимой причины никто из них никогда не вмешался бы в ход сражения. По крайней мере, во время дуэлей магов, принадлежащих к одной стихии, данное правило выполнялось неукоснительно.

И все же, именно в порядке компенсации за численный перевес своего лагеря, Егор отказался от жребия, сразу отдав Грушницкому право на первый удар…

Он ожидал чего угодно. Потоков пламени или кислоты в лицо, клубков ядовитых змей у себя под ногами, или чумных ворон с неба. А случилось то, к чему Киреев не был готов. В адской гонке минувшего дня и месиве последнего часа он просто забыл о существовании еще одного могущественного врага…

Который был слугой врагу основному.

Продолжая сатанински скалиться, Ян извлек из-под плаща магический жезл. Егор напрягся, готовясь отразить атаку. Но ее не последовало. Вместо этого Грушницкий очертил жезлом в воздухе крупный овал, который тотчас заискрился, превращаясь в проход между слоями реальности. Из портала шагнул на землю Змиевской балки и встал рядом с Яном пожилой мужчина в сером костюме.

Тот самый, которого Киреев видел в «Макдоналдсе».

– Согласно правилам магической дуэли, у меня есть полное право использовать в качестве оружия своего слугу, – провозгласил Ян. – Что я и делаю, собственно. Вперед, Платон Евгеньевич Ивлев! Убей этого пса! Это из-за него у нас теперь столько проблем.

– Ну, положим, не «у нас», а у тебя, – проворчал старый чернокнижник.

– Не спорить! – взревел Грушницкий. – Убей его!

– Да я разве спорю? – Ивлев ступил вперед, заслонив собою патрона. – Ну что, сынок, – сказал он, подмигнув Егору, – поборемся?

«Дед Платон был Черным магом, а не Темным, – думал в этот момент Киреев. – Значит, он еще опаснее, чем Ян, потому как способен на любую подлость. Хотя, Грушницкий-то теперь тоже, считай, Черный. Но все равно, от колдуна угроза больше. Хотя бы потому, что он явился в балку с полным запасом сил. Ба, да ведь как раз по этой причине Ян его и вызвал! Сам-то измотан, отдал всю энергию на усиление мертвецов и контроль над ними. Да, но ведь и я выжат, что твой лимон. Эх, верно сказано – не говори „гоп“, покуда не перепрыгнешь…».

– Поборемся отец, – промолвил Егор. – Только где жезл-то твой?

– Поди, давным-давно в могиле сгнил, – усмехнувшись, развел руками старик. – Но я и без него как-нибудь обойдусь. Дурное дело – оно ж нехитрое, – Ивлев снова подмигнул.

– «Черный маг, способный действовать без инструмента! – пронеслось в голове у некроманта. – Он так спокойно говорит об этом, будто для него биться одними руками – что семечки лузгать. Но ведь такое даже среди Темных не всем под силу. Я, вот, к примеру, не всегда могу. А у Черных эта способность и вовсе встречается крайне редко. Проклятье, дед дьявольски силен! Ну да ладно. Я, в конце концов, тоже не „пес“, хоть Ян и утверждает обратное».

– Начнем, пожалуй? – осведомился Платон.

Киреев молча кивнул.

Колдун начал действовать мгновенно. Взмахнул сложенными в ковш ладонями, и в воздухе между ним и Егором возникло, на уровне их голов, серповидное лезвие, висевшее так, словно его держал, готовясь раскачать, невидимый великан. В следующий миг смертоносный таран со свистом устремился к лицу Егора. Несмотря на готовность и сноровку, некромант едва успел пригнуться. Маятник срезал прядь волос с его головы и улетел в темноту. Еще не достигнув земли, он рассыпался серым прахом. Правило «не оставляй следов», как видно, соблюдали даже маги, восставшие из мертвых.

– Что ж, поздравляю, – усмехнулся Ивлев. – Даже без волшебства, сам ушел. Силы, видать, бережешь? Давай, милок. Твой теперь ход.

Будь дед Платон обычным мертвецом, Егор просто развоплотил бы его, как делал множество раз прежде. Но нет же! Ян лишь вернул на Землю, в физическое тело, заблудшую душу старого чернокнижника. И заклинания из привычного арсенала некромантии были против Ивлева бессильны. А в традиционном боевом волшебстве Киреев себя особым докой назвать не мог. Вот Вадим, Лагваль, или Орвиланд… Хотя, какое там, рядом с ним это – уж просто заоблачные высоты.

Егор выстрелил в лицо Ивлеву струей белого порошка. Простое усыпляющее снадобье – убивать старика, хоть тот и не был вовсе ему приятен, Кирееву не хотелось.

Колдун отразил эту атаку шутя: просто выставил ладонь перед собой, да и собрал в нее весь летящий в него порошок, после чего высыпал на землю.

В том содержался своеобразный театральный жест: следующим выпадом колдуна стал вращающийся зазубренный диск, понесшийся к Егору, взрыхляя мокрую землю. Он будто бы вырос из того порошка, который только что стряхнул с ладони Ивлев. «Да вы, батенька, эстет, – подумал некромант, подпрыгнув. – Куда там Грушницкому с его золотой фурнитурой и национал-социалистской мазней».