Страница 53 из 76
Бой начался. В кровопролитной схватке, казалось, пылали земля, небо и воздух. Тактическое построение "Серп Фебуса" зажало армию противника в тиски, не оставляя им ни малейшего шанса. Левый и правый фланг атланской армии, сомкнувшись дугообразной фалангой от стен Кассиопеи до сплоченных шеренг авангарда, отрезал врагу любые пути отступления. Звон мечей и крики звучали все громче и отчетливее, кассиопейцы подверглись безжалостной атаке, посеявшей панику в их рядах, доведя отчаявшихся воинов почти до безумия. В панике солдаты сами кидались на острия мечей и древки копий, и лишь руководство Домиция Лентула могло хоть немного, но образумить большинство из них.
Он сегодня занял место Кассия на передовой. Элика редко наблюдала его в бою и сейчас почти с восхищением отметила патрицианское спокойствие полководца, так легко, словно играючи, парировавшего атаки меча, отбивающего щитом смертоносные стрелы, отправляющего ее не самых слабых воинов в чертоги безмолвных небес. Захваченная несокрушимой волей этого человека, который ранее носил звание его друга, матриарх сама не пожелала оставаться в стороне от самого пекла баталии. Ее меч не знал пощады, сражая обезумивших врагов, кнут со свистом рассекал сначала воздух, а затем кожу нападающих, сминая броню, ломая позвоночник, разрывая мышечную ткань, перехватывая горловины в красивом и безжалостном поцелуе смерти. Ее белый костюм окрасился в капли вражеской крови, они сверкали в солнечных лучах, сворачиваясь, застывая в абстрактно-гротескном рисунке.
Она поздно заметила летящую в нее стрелу − Юлий Кантун подловил момент безошибочно, − но ловко, вытянув ладонь, перехватила ее в полете, даже не поморщившись от боли в окровавленном запястье, которое словно прожгло раскаленным железом. Она отлично владела как правой, так и левой рукой, поэтому эта отчасти бравада не нанесла серьезного урона ее боеспособности.
Меч Лэндала пронзил грудь защитника полководца, как оказалось − последнего.
И тут перед Эл развернулась отчаянная картина, заставившая ее пошатнуться в седле.
Быстрота и бесстрашие Латимы не зря были легендарными. Часть армии была оттеснена на три метра. Кантун метнулся к третьей шеренге, и матриарх упустила его из виду. Но это больше ее не волновало. Сперва она заметила белоснежный круп коня полководца. Без седока. Перевела взгляд на пропитанную кровью землю подле ног Захватчицы Ветра.
Страх смерти? Нет. Отчаяние? Тоже нет. Великий воин оставался таким до конца. Даже перед лицом смерти. Но почему он не поднимается?!
Элика тут же поняла, почему. Кровь заливала его ноги, а перерезанные мечом Беспощадной сухожилия не позволяли встать на ноги и продолжить бой. Матриарх ощутила головокружение и перевела взгляд на полководицу.
От улыбки Латимы кровь, казалось, похолодела в венах. Ее взгляд оценивающим, хищным пробегом скользил по сильному телу поверженного противника, но она не спешила его убивать. Внезапно Элика поняла значение этой улыбки... Как и то, почему атланка нанесла ему именно такой удар.
Она не собиралась его убивать. Желание обладать достойным врагом грозило пересилить их договоренности. То, что плескалось в ее красивых голубых глазах, было желанием. Извращенным, безжалостным, ненормальным.
Будь на месте Домиция кто другой , Элика бы позволила ей это. Но сейчас ее сердце сжалось, осознавая недопустимость происходящего.
- Лати, нет! - как эхо, выдохнула она. - Прошу тебя. Это не жизнь для воина.
Время, казалось, замерло. Очень медленно Латима спрыгнула с лошади на землю. Крадущимися шагами приблизилась к полководцу, чья отвага и умение так восхитили ее в первый день сражения. Элика с остывающим сердцем следила, как она легко, словно играючи, поставила ногу ему на грудь. Минутное колебание... Лентул потянулся за клинком, намереваясь дорого продать свою жизнь, но Латима с издевательским смехом занесла меч над головой и проткнула его ладонь.
Полководец Кассиопеи даже не закричал. Беспощадная с видимым сожалением повернулась к своей королеве.
- Убей... Не дай ему сойти с ума от ужаса неволи...
Вряд ли она могла ее услышать - но поняла все. Взмах меча... Удар...
Одинокая слеза пробежала по щеке Непримиримой матриарх. Все кончено. Соскочив с лошади, Элика медленно приблизилась на негнущихся ногах.
"Элика, верь мне. Разве я хоть раз чем-то обидел тебя?.."
" Твоя боль − моя боль..."
" Я не позволю ему причинить тебе боль..."
"Я буду рядом... Насколько хватит моих сил и моего влияния..."
...Латима убрала меч в ножны. Вожделение и беспощадный азарт в ее глазах сменились грустью. Но не печалью от того, что ее лишили живой игрушки. Элика поняла это по ее последним словам.
- Он умер героем. Почему такие мужчины рождены Кассиопеей, а не Атлантой?
Матриарх опустилась на колени в окропленную кровью пыль земли. Ее пальцы легли на веки самого уважаемого врага и медленно опустили их. Латима поняла все.
- Возьми, моя королева. Это его меч.
Элика, сложив его ладони на груди, вложила в безвольные пальцы рукоять меча. Никто и никогда еще не удосуживался жеста уважения, настолько сильного и трогательного по своей сути.
- Антал милосердный, он был и умер великим воином. Сотри же грани вражды в своих чертогах, и возвысь его согласно его отваге и мудрости!..
"Исход четвертого дня боя ознаменовался потерей великого полководца и советника царя Кассиопеии, прославленного воина Домиция Лентула. Он пал от рук жестокой и презренной воительницы Атланты Латимы Беспощадной, о жестокости которой слагали легенды даже в империи атланских амазонок.
Очевидцы утверждали, что безумная полководица перед смертью назвала его героем и восхитилась его отвагой − но это, скорее всего, были слухи. Как и то, что жестокая королева Непримиримая опустила его веки и прочла молитву, умоляя своего бога направить его посмертный путь.
Царь Кассий был убит горем. Утверждали, что он плакал над его могилой во время погребения. Как и то, что он поклялся превратить жизнь королевы Атлантов в ад, но лишить ее права смерти во имя возмездия... "
Из летописи.
Глава 14
Яркое оранжевое пламя неистово рвалось в черное ночное небо. Непокорное, неспокойное, наделенное властью испепелять дотла в своем ярком безумии, но лишенное одного − свободы оторваться от земли и взмыть туда, вверх, к холодным звездам, словно повлиять на их цинично-равнодушное безмолвие, озарить алыми всполохами эту непоколебимую завесу тьмы, передать хоть искру праведного возмущения... Не дано им было права испить глоток этой беспечной свободы. Оттого так яростно лобызали языки огня деревянные подмостки погребального костра в разрушающем поцелуе, испепеляя своими смертельными объятиями тело самого великого и достойного воина империи.