Страница 11 из 76
Ей было плевать на ненависть воина. К тому же, на исходе цикла Фебуса она больше не ощущала ее. Взгляд Дарка изменился, теперь в нем, помимо требовательности в тренировках, скользило уважение и что-то еще, что Элика поначалу недоверчиво восприняла как инстинкт защитника и покровителя. При встрече он опускал глаза в пол вовсе не из-за обязательств своего положения, а чтобы скрыть восхищение и нежность вместе с благодарностью.
В гареме Ксении Несравненной почти все наложники остерегались младшую сестру своей госпожи. Ее показная жестокость пугала и настораживала. Впрочем, Дарк выяснил многое, прежде всего для себя. Были еще те, кто помнили Элику беспечным, отзывчивым и жизнерадостным ребенком, предпочитающим забавы с оружием и долгие интересные беседы теперешним зверствам. О том, что принцесса побывала в Кассиопее, знали немногие, но в замкнутом социуме, таком, как гарем, слухи множились, и часто подкреплялись достоверными данными. Элика и Ксения всегда вели свои разговоры, не обращая внимания на снующих вокруг рабов − то ли не считая их за людей, то ли особо не переживая за сохранение тайны, которая вряд ли выйдет за стены дворца. Наверное, одному лишь Дарку после получения подобной информации стало более или менее все понятно.
Жизнь рабынь и пленниц в его родной империи и впрямь была адом. Тем самым, от которого они всегда старались уберечь своих женщин, зачастую путем жестких запретов. Вовсю процветала жестокая практика продажи свободных девушек из бедных сословий членам аристократической касты, кроме того, дочерей из бедных семей часто брали силой, путем злата уговаривая судий вынести подобный приговор. Актий еще слабо пытался с этим бороться, но Кассию, казалось, было все равно. Горячему принцу подобные права даже играли на руку. Как там оказалась принцесса Атланты, и что ей довелось пережить − он мог лишь догадываться. А вместе с тем изумляться, что она не распорядилась засечь его до крови в первый же день лишь за принадлежность к ненавистному ей народу. Одно это во многом характеризовало девушку как будущую сильную, мудрую и достойную королеву своей империи.
С ним она даже не стеснялась иногда обнажать свою душу, выглядеть уязвимой и потерянной, прекрасно чувствуя, что он не сможет воспользоваться подобным проявлением слабости. Она не сломала его, хотя все возможности для этого были в ее тонких хрупких ладонях. Принцесса дала понять, что видит в нем равного себе.
Неизвестные эмоции завладели душой кассиопейского воина, уважение и восхищение к этой хрупкой, но такой сильной девочке, с глазами цвета изумруда, телом воительницы Лаки и душой правительницы, о которой вскоре заговорит весь мир. Давно забытое чувство, которое уже довелось пережить много зим назад, вновь всколыхнулось в груди воина. Хотел бы он желать большего, но прекрасно понимал − это невозможно. Оставалось лишь благодарить Эдера за расположение Элики, за то, что она избрала его учителем, подарила относительную свободу и разделила с ним постель, не скрывая своих желаний.
Единственное, что омрачало его дух - Месть. Но он еще не знал, что в этом чувстве они с Эл во многом были едины. Невозможность вернуться в Кассиопею, чтобы найти предателя и смертельно наказать за тот самый случай жгла ему душу. Однажды Элика спросила об этом напрямую.
- Я не смогу тебя отпустить, - просто ответила она в ответ на его откровенное повествование. - Я знаю про Ист Верто. Но просто поверь, что вскоре оно свершится. Просто запасись терпением. Если ты докажешь мне со временем свою верность, я притащу тебе этого подлеца на аркане.
Он тогда не придал значения ее словам. Тренировал юную принцессу с почти несвойственным самому себе рвением, оттачивая ее мастерство в деталях, гордясь творением своих рук. Вначале капризная, Эл со временем приняла его правила, достигнув больших успехов за короткое время. Помня о своих словах при их первом серьезном разговоре, девушка спустя время уговорила Ксению написать письмо Кассию с предложением выкупить своего лучшего воина кнута.
Как ни странно, но ответ привез... Лэндал. Причем, часть пергамента. "Мальчишки", - подумала тогда Эл, предположив, что скрытые от ее глаз части письма содержат оскорбления или же угрозы в адрес Атланты, которые брат не хотел ей показывать, дабы не вызвать ярость будущей матриарх.
Ее слова Дарку оказались пророческими. Кассий вычеркнул лучшего воина из жизни Кассиопеи, разъяснив, что тот проявил слабость, позволив себя захватить и продать ненавистной матриархальной империи. У Элики сложилось стойкое ощущение, что принц просто отмахнулся от этой проблемы как от самой незначительной. Лэндал прятал глаза и ощутимо нервничал, но сдался потом под напором сестры, пообещав показать ей полную версию письма, когда она почтит визитом его дворец.
Дарк с трудом справился с ударом. Очередное предательство. Он восхищался своим будущим правителем как великим лидером и стратегом боя, более других ценящего верность и умение. Ни один военный поход они совершили в свое время бок о бок, сражаясь практически спина к спине, ни один кубок огненного нектара осушили во имя империи, и тем больнее было воспринять отказ повелителя. Вещь отслужила свой срок - выбросить ее. Хоть имя предателя и прозвучало, принц Кассиопеи оставил его без внимания и без ответа. Даже Элика была шокирована таким поворотом. Она блефовала, уверяя Дарка, что его не захотят выкупить, в крайнем случае бы просто не показала письма, содержи оно согласие. Казалось, Лэндал один знал больше, чем хотел донести до ее сведения. Что ж, оставалось только принять его предложение и погостить недолго в его дворце.
... Кнут взметнулся ввысь, направленный рукой воинственной принцессы, и с резким щелчком обернулся вокруг импровизированной шеи соломенного чучела.
- Тяни. Усилием ладони, а не предплечья, помнишь?
Элика последовала совету Дарка, и шар из травы и соломы, служащий муляжу подобием головы, покатился в траву. Напряжение в кисти при этом осталось минимальным, главный секрет управления был в расслаблении запястья.
- Хорошо, - одобрительно кивнул Дарк. - Теперь вспори ему грудную клетку с замахом из-за спины.
Этот маневр всегда давался ей тяжело. Замах, натяжение грудных мышц... Ничего.
- Ласки кнутом мы не проходили, - позволил себе вольность мужчина. - Еще раз! Локоть, а не ключица!
Элика выбивалась из сил. Разметать солому удалось лишь с восьмого раза.
- Еще столько же, и подряд. В бою роковая ошибка стоит жизни!
Элика пошатнулась от усталости в перенапряженной руке и непроизвольно упала в объятия своего наставника. Почему так всегда? Ускоренный бег крови по напряженным венам, ощущение жара и чувство нереальной безопасности и спокойствия.Острое желание прижаться еще сильнее, забыв о свидетелях своей же слабости и разметанных, запутавшихся чувств, мечущихся в неистовой пляске между чертогами Лакедона и Антала. Закрыть глаза и не видеть больше зеленых просторов родного дворца, ощутить на своих губах и коже жаркие поцелуи пустынного сирокко Кассиопеи, от которого ни жара, ни неудобства, под остужающим ледяным взглядом...
Элика резко вырвалась из рук Дарка, взметнув хлыст. Еще! Получилось! Отлично! И еще! И снова! В щепки! До малейшей травинки! Уйти от наваждения беспощадной власти холодных серых глаз, отравивших разум, иссечь это видение в бесконтрольном порыве, разметать жалящими, убивающими ударами, уйти от самой себя и от осознания того, что не Дарк обнимал ее только что в ее потаенных мыслях и желаниях. Не он вчера ночью толкнул ее в чертоги собственной темноты, дрожащую и покорную железной воле сильного мужчины. И совсем иные силы двигали ею ранее, когда она твердо сказала сама себе, что незаменимых людей нет... Матриарх заметила. Она же - не поверила. Побоялась себе признаться. Отрицала. Убегала. Ее выбор - ненависть. И никак иначе...