Ведьма по наследству

Я стояла у плиты, помешивая густое варево. Ароматы кофе и шоколада наполнили крохотную кухню так плотно, что, казалось, можно зачерпывать воздух ложкой и есть. Осталось совсем немного – и все будет готово. Я сыпанула в кастрюльку жменю овсянки, добавила ложку меда, и услышала, как кто-то открывает ключом дверь квартиры.

Хозяйка влетела на кухню, даже не сняв ботинки, обшарила взглядом и мой затрапезный халатик, и недопитую чашку чая, и грязную тарелку в мойке.

– Бардак разводишь? – метнулась в комнату и тут же вернулась, с несколько разочарованным лицом. – Хахаль уже ушел?

– Нету у меня хахаля, Наталья Борисовна, – обреченно ответила я. – И бардака нет. А вы бы предупреждали перед тем, как приехать.

– С чего это я должна перед тобой отчитываться? Это моя квартира, я сюда могу прийти в любой момент! Кто тебя знает, может, ты тут наркоманский притон устроила. Или бордель!

Я окинула себя мысленным взором: черные кудрявые волосы скручены на затылке в лохматую дулю, пронзенную навылет простым карандашом, на ногах теплые полосатые носки и тапки в виде пушистых зайцев, а довершает образ проститутки ядрено-желтый халат со Спанч Бобом.

Я плотнее запахнула халатик, мрачнея с каждой минутой. Квартира, которую я снимала всего три месяца, находилась почти в центре. Под окном зеленел парк, через дорогу подмигивал вывеской мой любимый спортивный центр, а до общаги лучшей подруги Юльки ходили все троллейбусы. Я отмывала кухню и ванную почти неделю, переклеила обои, ободрав жуткие зеленые цветы с желтыми разводами непонятного происхождения, и теперь квартира полностью меня устраивала, если бы не одно но – ее хозяйка.

– Такой бизнес за три дня не раскрутишь, – ответила я. – А вы ко мне на этой неделе уже заезжали.

Наталья Борисовна хмыкнула, расстегнула блестящий алый плащик, уселась на стул, давая понять, что она здесь надолго, а потом повернулась к стене и замерла, забыв закрыть рот.

На стене жил город. Узкая мощеная улочка, изгибалась вокруг пруда, по поверхности которого плясали солнечные зайчики, яблони протягивали цветущие ветки прямо в кухню, голуби клевали крошки у ног импозантного мужчины, устроившегося на лавочке. Семь метров кухни раздвигались до конца улочки, где виднелась церквушка с витражными стрельчатыми окнами и колокольней.

– Это что?

– Юлька говорит – Прага, – сказала я. – Вы же разрешили все красить-переклеивать, если за свой счет.

Наталья Борисовна задумчиво отхлебнула мой недопитый чай, поморщившись, отодвинула чашку. На фарфоре остался жирный след красной помады.

– Знаешь, Василиса Егоровна, слишком шоколадно ты устроилась, – протянула она. – Живешь тут, как у Христа за пазухой, да еще постные рожи корчишь.

– Рожа уж какая есть, перекраивать не собираюсь, – ответила я и прикусила губу. А вот Наталья Борисовна свои губы, которые с момента нашего знакомства увеличились в размерах втрое, наоборот – надула.

– Еще и огрызаешься, – почти ласково сказала она. – А телевизор из розетки не выключаешь, как я просила.

– Так ведь я дома, – опешила я. – Да и глупо это – каждый раз уходя из квартиры, все из розеток выключать.

– Конечно, если вдруг замыкание случится, то не твоя квартира сгорит, – хозяйка хлопнула ладонью по столу. – В общем, со следующего месяца платишь двести.

– Что? – возмутилась я. – Мы же договаривались. Сто пятьдесят – мой потолок.

– Значит, прыгай выше потолка, Василиса, – усмехнулась женщина, толстые губы растянулись, как два червяка. – А если тебя что-то не устраивает – скатертью дорога.

Она лениво встала, подошла к плите, по-хозяйски зачерпнула ложкой содержимое кастрюльки, подула и, прикрыв глаза, пригубила мой шоколадный шедевр.

Я с наслаждением смотрела, как выпучиваются ее глаза, как пухлая кисть хватается за горло. Наталья Борисовна выплюнула варево в умывальник, лихорадочно набрала в рот воды из-под крана.

– Вы б хоть спросили, – сказала я. – Это ж мыло!

***

Юлька ответила после четвертого гудка.

– Я на парах, – прошептала она. – Уровень тревоги?

– Красный, – мрачно ответила я.

– Буду.

В телефоне послышались короткие гудки, а я вздохнула и села за стол, на котором остывало шоколадное мыло в фигурных формочках. Даже если я как-то извернусь и смогу платить за квартиру цену, назначенную хозяйкой, так дальше продолжаться не может. А если бы я на самом деле решила привести к себе гипотетического хахаля, а в разгар свидания вломилась Наталья Борисовна со своей инспекцией? Значит, снова переезд. Как же мне надоела эта жизнь на чемоданах! За последние два года я успела сменить четыре квартиры, но мечта о собственном жилье оставалась неосуществимой. Я занималась переводами, репетиторством, делала мыло ручной работы, которое разлеталось, едва успев застыть, но едва сводила концы с концами. Я вытащила из шкафа чемодан, открыла его и положила в центр комнаты. В голодную пасть полетели мои свитера и джинсы.

Юлька влетела в квартиру через полчаса после моего звонка, когда я сидела верхом на набитом чемодане и с тоской рассматривала вещи, разбросанные по комнате. Она остановилась на пороге, воинственно перекинула за спину толстую русую косу, вдвое толще ее запястий, обвела взглядом комнату. Я даже умилилась: Юлька - само воплощение нежности и женственности, но сейчас ее голубые глаза сверкали праведным гневом, а на щеках разгорелся румянец – примчалась защищать подругу.

– Каждый раз барахла все больше, – пожаловалась я. – Оно бесконтрольно размножается!

– Это ты только свою косметику собрала? – съехидничала Юлька.