Повелительница снов

Варя привыкла раньше слепо следовать воле старших, безоговорочно верить их каждому слову. Но, слушая Галину Ивановну - рыжую, прыщеватую, измотанную жизнью женщину, которая не могла, по виду, знать всей истины, Варька впервые испытала стыд за взрослую ложь.

Девочке с младенчества снились странные сны о чужой малопонятной стране, о сильном желтолицем мужчине в кожаных латах. Варя давно потеряла ту границу, которая разделяла ее сны и реальность. В своих дневных играх она продолжала ночные разговоры, с жаром спорила с кем-то, сражалась, подолгу в одиночестве размышляла. Желтолицый тянул ее к себе своей житейской историей, своими мыслями, всей жизнью.

Так, как знала его по длинным красочным снам Варя, не помнил и не знал никто. Варька многого не понимала в тех снах, в мрачных приключениях, о которых ей рассказывал желтолицый, ей казалось, что она слышит его мысли и смотрит на мир его глазами.

В одном из снов она видела своего воина во главе свиты, за которой бежали полуголые узкоглазые ребятишки, которые кричали ему: "Обезьяна! Обезьяна!". Как не молил желтолицый Богов о сыне, детей у него не было, поэтому, смирившись с прозвищем, которое ему дали дети, он испытывал почти физическую боль, глядя на маленьких вертлявых ублюдков. Нет, если не имеешь сына, к чужим детям будешь испытывать только ненависть!

Желтолицый тоже с детства грезил властью, он знал, что такое близость к ней, знал тянущую, никогда не утоляемую жажду собственного величия. И никто, кроме Вари, не подозревал, что на кровавый захват престола после умершего владыки желтолицего толкнула детская мечта. В этом ему было трудно признаться даже себе. Как-то мальчишкой с многочисленными зеваками он видел торжественную процессию, бережно доставлявшую фарфоровый ночной сосуд, вывезенный для правителя страны из-за моря. Тогда-то он и дал себе зарок пользоваться только этой чудесной хрупкой посудиной. К тому, что задумано в детстве, в те времена шли по чужим головам.

А воспитательница говорила, что дедушка Ленин еще будучи, судя по картинке в детской книжке, хорошеньким кудрявым мальчиком с садовой лейкой, решил осчастливить трудящиеся массы земного шара руководством Коммунистической партией и созданием первого в мире государства рабочих и крестьян. Варя сравнивала эти Ленинские мечты с близкими и простыми мечтами человека из снов, что-то было в них не то, не так...

И по ребячьей наивности, из желания лучше понять, то, что ей внушали, Варька как-то на показательном занятии, которое проводила их воспитательница, спросила в присутствии заведующей садиком: "Галина Ивановна, а что, дедушка Ленин никогда даже не какал?".

Ее вопрос повис в тяжком молчании, дети от страха перестали колупать носы, а няня у двери замерла с грязной кастрюлей в руках. Все смотрели на заведующую, которая, фыркнув, молча вышла из группы.

Заведующей у них в садике была очень красивая загадочная женщина. Помог ей на это место устроиться ее любовник - крупный военный начальник из Москвы, с которым она познакомилась в конце войны на оборонном заводе. Там она, детдомовская сирота, работала после ФЗО. Она еще помнила своих родителей - молодых интеллигентных людей, канувших в волнах последней предвоенной репрессии. У нее рос такой же, как она, красивый мальчик, совсем непохожий на своего пожилого отца, обремененного семьей и государственными заботами.

После злополучного воспитательного часа Варьку опять наказали. А потом ее вызвала к себе заведующая в свой кабинет для проработки. Если бы она ее не вызвала, то Варя так и стояла бы в темноте кладовки, куда складывали раскладушки и детские матрасики. Она там и так уже простояла очень долго.

Девочка с любопытством глядела, как заведующая жадно затягивается сигаретой у раскрытого окна. Она обернулась к Варьке и со смехом спросила: "Ты что, Варвара, совсем дура?". На этом ее проработка закончилась, но она дала Варе гораздо больше, чем все воспитательные часы вместе взятые.

Дети - самые жестокие создания, особенно, если ими коллективно руководит, науськивает неумный взрослый человек. Варю стали травить дети. Она не могла спокойно сходить в общий с мальчиками туалет с унитазами, выполненными вровень с полом. Обязательно врывался какой-нибудь озорник и кричал: "Варька! Расскажи, как Ленин какал!". Варина мама, после жалоб Галины Ивановны, опять стала плакать ночами, а утром просила Варю все время молчать.

Варя понимала, что без ее решительных действий ситуация станет вовсе неуправляемой. Поэтому она подкараулила самого ненавистного шалуна, когда он, раскорячив ножонки, присел в туалете. Когда Варя встала напротив него, он по привычке, ничего не заподозрив, натужно спросил: "Варь, а как Ленин-то срал?". Варя огрела его кулаком по голове так, что он с размаху уселся прямо на содержимое унитаза и мстительно ответила: "А вот как!". Потом ее заставили вытирать испачканную задницу ревущего мальчугана, что она кое-как сделала. Целый день дети показывали на него пальцем и, зажимая носы, говорили друг другу: "Вон, Ленька как Ленин посрал!". После этого к Варе никто не приставал, хотя она здорово береглась первое время, посещая туалет.

ВАРЬКА УСТРАИВАЕТ СВОЮ ЖИЗНЬ

Варька как-то проморгала, что всех мальчиков в их группе уже расхватали. Никого ей не досталось! Никто не хотел на ней жениться! Она зажимала крупным развитым телом какого-нибудь сопляка, и требовала немедленно на ней жениться, а тот ей сообщал: "Да ты чо? Я уже на Наташке женюсь!".

Варя не знала, куда ей деваться от отчаяния. Что скажут папа и мама, если узнают, что она осталась неженатой? Мама, наверно, опять плакать будет! Как бы ей ухитриться и отхватить кого-нибудь?

Она била девочек и мальчиков, но даже после этого они не отказывались от своего намерения пожениться. Она была вне этого замечательного праздника жизни. В садике у них каждый день проходили шумные свадьбы, после которых молодоженов била Варька. Но однажды к ней подошел уже два раза женатый Игорь Сударушкин и сказал, что он вообще-то сразу хотел на ней жениться, но боялся, что она его побьет. А теперь, когда Варя его все равно побила, он бы на ней женился.