Страница 3 из 16
Мелкие дети всхлипывают, но держатся. Собралась целая ватага – как с отцовской стороны, так и с дядиной. Я веду группу лёгким бегом. Предстоит одолеть под землёй пару миль, прежде чем выйдем в окрестностях Кальмара.
Мир сотрясают удар за ударом. Даже тут, смягчённые толщей земли, они приводят в трепет. Становится ясно, что чины Генерала и Полковника у гальдрамадров – это не просто регалии. Что бы я там делал со своими фокусами? Биркир, – сейчас, спасаясь бегством, я могу признать его силу, – и тот наверняка только на подхвате. Прямого удара врагов ему не выдержать – это ужасающая мощь.
Боль в сердце. Сильная. Меня охватило отчаяние. Убит дядя, Хротгейр и обе жены, питавшие его маной. Я упал на колени. Сзади никто не налетел лишь потому, что Сага тоже остановилась, почувствовав то же. Малышня ударилась в плач.
Я сам реву, но безмолвно. Боги! Как же так?! Неужели возможно победить дядю на родной земле?!
В голову словно проникла тень, и я услышал бестелесный голос:
– Беги, человек! Скорей!
Не в силах удивляться, поднялся и продолжил бегство.
Ещё удар – Биркир при смерти. Руна не выдержав послала пучок магической силы с исцеляющим эффектом. Я только безмолвно рот раскрыл в крике. Странный дух в голове завыл, словно поджариваемый заживо.
Почти мгновенно ощутил колдовской взор главного из врагов. Он нашёл нас. В предчувствии ёкнуло сердце и почти тут же стены задрожали.
Крик ужаса вырвался из глотки. Я попытался противопоставить чужому заклинанию своё, но дикая сила отбросила и хлестнула не щадя. Стены тоннеля резко схлопнулись, давя в себе жизни и предсмертные крики всех нас.
Вокруг возникло свечение глубокого фиолетового цвета. Некая сила спасла меня, но и только. Не чуя души, с ужасом осознал, что все дети мертвы. И Гретта, и сёстры.
Ко мне прорвался голос мамы:
– Сынок, родименький! Беги. Мы не удержим их мощь. Ты выжил, я вижу. Прошу тебя, отомсти за нас, когда станешь сильным. Я задержу врагов и прикрою тебя.
– Мама, – всхлипнул я, оседая наземь.
Её не стало. Она умерла героически, истратив силу досуха. И вызвала такой огненный вихрь, что один за другим стали дохнуть враги. Не помня себя побежал дальше.
Отца постигла та же участь. Сольгерд вложила себя в него и на землю Туле упал взгляд Древнейшего – великана Мимира. Как дети разглядывают и примеряют оружие отцов, так и с этим заклятием мы только могли мечтать, что когда-то осилим. Легендарное мастерство и невообразимая сила нужна для этого.
Мимир выдохнул. Через портал ворвался порыв ветра со снегом, как бывает в пургу. Снежинки стали медленно оседать на землю. Но это не простой снег. Ни огонь, ни защита ему не страшны. От каждого касания всё промерзает так, что уходит глубоко в землю. В моём окровавленном потерями сердце и изорванной в клочья душе, взыграли огоньки радости, чувствуя, как один за другим умирают враги. Их душам нет больше места ни в одном из миров. Их рода прокляты и умрут. Этих людей просто высекло из реальности. Навечно.
Я побежал прочь, терзаемый муками мести. Как же я хочу убить их всех! Хочу видеть их страдания, кровь, боль, страх!
Изо рта рвётся вопль, раздирая связки. Ненавижу!
Глава 3
Почти не помню, как добрался до Бранда. А ещё, раз за разом, видел гибель близких. Каждого по отдельности и всех вместе.
Бранд напоил чем-то пахучим и горячим и я тут же отрубился.
Очнувшись, долго не мог понять где я и что случилось. Только сейчас память начала вытаскивать фрагменты вчерашнего, как иглы из-под ногтей. Из глотки вырвался стон.
– Очнулся, малец, – раздался хриплый голос Бранда. Он высек огня зажигая свечу. Мы в маленькой комнатке с корабельными снастями и соответствующими запахами. Я расслышал шум моря и птиц. – Долго ж ты спал. Около суток.
– Дядя Бранд, как отец? Мама? Дядя Хротгейр? – подскочил я.
– Не знаю, малец. Не знаю, – отвёл старый волк взгляд выцветших глаз. – Говорят, что все мертвы. Враги бежали. Остались только трупы. По сохранившимся предположили, что они выходцы с британских островов. К вечеру прибыл Бьёрн Рыжебородый и велел языками не молоть. Парочку возмутившихся успели высечь. Мутное дело, малец, очень мутное. Ты что расскажешь?
Я попробовал поднять взгляд, но лишь понуро вздохнул. Бранд – единственный в округе человек, которому можно доверять полностью. Закалён множеством боёв. Легендарная личность. Щедро покрыт шрамами, испытал на себе столько бед и тягот, что сложно понять, чем он живёт. Правда, седины в жёлтых волосах, усах и бороде пока нет.
Я стал рассказывать. Слезы постоянно норовили прорваться, но удалось сдержаться. Каждое слово давалось с трудом.
Тяжёлым вздохом ответил старый воин. Пожевал словно бы гранитные губы и говорит:
– Вот что, малец. Я твоему отцу многим обязан, так что тебя из беды вытащу. Ты держись, последний в роду теперь. Вся, родня ныне с Одином пирует. Это великая смерть.
– Х-хорошо, дядя Бранд.
– Ты безусый молокосос или воин?! – гневно посмотрел он.
– Воин! – постарался вложить уверенность я.
– Вот и зови меня, как воин, а не сопляк!
– Да, Бранд.
– Так-то лучше. Сейчас пока нужно обезопасить твоё пребывание в порту. Я разузнаю что к чему, а ты поживёшь тут. Подыщу одежду подобающую и с остальным помогу.
Сначала он побрил меня. Потом пришлось надеть дурно пахнущие обноски. Затем, неожиданно, засветил в глаз и разбил губу. Вдобавок измазал сажей.
– Мы не знаем, что творится в среде ярлов. Тебя не должны узнать, понял? – на мой вопль возмущения, рявкнул он.
– Да, – с обидой отозвался я, внутри понимая, что Бранд прав.
Около двух дней я трудился в порту. Тяжёлая работа спасала от ужасных мыслей о произошедшем.
Разгрузка и погрузка, фасовка, работа посыльным. Ремонт судов любых размеров и видов, вязка снастей. Дрянная еда, мятежный сон и частые драки. Меня раза три успели крепко поколотить. Скрипя зубами, терпел каждый плевок в свою сторону, хорошо понимая, что магия под большим запретом. А в уличной рукопашке, портовская голытьба почему-то легко одолевала меня. Пусть толпой, но могла. Я научился убегать, хотя раньше бы никогда на такое не пошёл.
С некой обидой и удивлением, открыл для себя мир простого люда и понял в каком благоденствии жил.
Злость, обида, ненависть, тоска, боль – всё это наполняет меня до краёв. Я погружался душой из одного чана в другой, наполняясь тяжестью произошедшего. И лишь в моменты, когда пять разъярённых ровесников неслись следом, становилось не до мыслей о смерти родни.
К возвращению Бранда я успел составить план, как буду жить и работать дальше.
– На, поешь, – бросил он мешок на стол. – Ну, гляжу тяжко тебе приходится?
– Я их всех потом размажу, – прорычал я и вгрызся в кусок вяленого мяса.
– Не размажешь уже, – бросил он и устало растянулся на огромном мотке верёвки. – Один! Одноглазый чёрт, когда же ты меня призовёшь?! Ненавижу эту жизнь сильней, чем мерзкое дыхание Хель под ухом. Слышал когда-нибудь?
– Нет.
– А я много раз. Смеясь, она говорила, что ещё не время, – сплюнул он. – Так, короче, тебе оставаться в Кальмаре нельзя. Паскудная тварь, что видимо только по воле Локи стала конунгом, да будет он проклят, не спешит выяснять, что тут стряслось. У них две версии: братья передрались друг с другом и нападение пиратов. Пиратов, Ингви! Понимаешь?!
Он расхохотался, перешёл в кашель и обматерил ярлов и конунга с такой изощрённостью, что распутным женщинам стало бы стыдно.
– Не знаю, что там у них происходит, но за уничтоженный род Крузенштернов мстить не спешат. И я боюсь, что если кто-то прирежет тебя в порту, прознав истину, – чесаться тоже не станут. Так что, Ингви, остаётся одно. Есть у меня старый знакомый, на Русь ходит. Ты же наполовину русич? Вот и отправляйся на родину. Будет трудно, но здесь я не могу тебя оставить, дружок.