Страница 6 из 17
Влад прижался головой к Настиному плечу и прикрыл глаза. В окно светило ласковое солнце. Такая квартира – солнце появляется в окне по утрам и не дает выспаться. От него плохо защищают тонкие шторы. Хорошо бы, конечно, купить тяжелые портьеры, но они смешно смотрелись бы в малогабаритной двухкомнатной квартирке.
Настя пошевелилась и приоткрыла глаза. Она повернулась к Владу. Поцеловала его в губы.
– Сколько времени? – прошептала она.
– Одиннадцатый час.
– Это просто кошмар, – без всякого раскаяния произнесла она.
– Распустились, – согласился он. – Ложимся в три. Встаем в двенадцать.
– Как «новые русские».
– Как бандиты. Это у них жизнь по ночам.
– В кабаках.
– В стриптиз-барах.
– Значит, нам стриптиз-баров не хватает… Это никуда не годится. – Она притянула к себе голову Влада. Их губы вновь соединились.
И все куда-то поплыло. Стало незначительным. Все в мире сошлось в одной точке, в которой переплелись их тела.
– Я тебя люблю, – наконец прошептал Влад.
– Я тебя люблю, – прошептала Настя.
– Все это ерунда, – покачал головой Влад. – Слова – чего они стоят? Как ими выразить все?
– И не надо. Мы же все понимаем.
Владу хотелось и плакать, и смеяться. Мир для него играл всеми красками. Он весь сиял радостью. Он был наполнен Настей, с которой полгода назад обвенчались, как положено православным, в церкви. Полгода пролетели как один миг. Их чувства нисколько не поблекли. Не потускнели. Только стали глубже. Серьезнее. И чище.
Влад был счастлив. И он заслужил это счастье. Оплатил его всей своей жизнью – годами войны, штурмом Грозного, когда над городом плыл страшный запах горелого мяса и жженого машинного масла, рейдами в Таджикистан и засадами в Афгане. Он прошел сквозь огонь, воду и медные трубы, чтобы вызволить Настю из беды. Почти год минул с того момента, как ее похитили преступники, работавшие на мощную мрачную структуру «Синдикат», в которой слились в едином порыве олигархические, властные и преступные силы России. Настю держали в тюрьме для тех, у кого изымали внутренние органы. И Влад со своими друзьями тараном врывался в логово врага, переворачивал все вверх дном. И достиг того, что дается в жизни немногим, – спас свою любимую женщину. Великое счастье настоящего мужчины.
Прошлогодняя война с «Синдикатом» стала первым делом Влада Абросимова в «Пирамиде». Там же ему вернули забытый позывной, который носил капитан воздушно-десантных войск Абросимов. Он снова стал Русичем. После этого ему приходилось участвовать еще в двух силовых акциях. И жить странной жизнью, не принадлежать себе. Менять имена. Квартиры. Ежесекундно ждать выстрела снайпера или взрыва.
– Давай вообще не будем вставать, – улыбнулся Влад. – Так и останемся в постели…
– Пока не умрем с голоду, – поддакнула Настя.
– Вот ты все принижаешь.
– Почему принижаю? Я тут испанское блюдо освоила…
Самое неприятное, что Настю сдернули с места. Ей тоже пришлось менять фамилии, паспорта. Считалось – и не без оснований, – что осколки «Синдиката» действуют по сию пору. И бандиты попытаются через Настю выйти на Влада, а затем и на «Пирамиду». Так что вместе с мужем она, блестящий математик, светлая голова, начинающий ученый, должна вести непонятную, потустороннюю жизнь, жертвовать любимой работой.
Впрочем, в углу стоял мощный компьютер, с помощью которого она продиралась через темные дебри математических абстракций. Остальное время, пока Влад бывал в отлучках, она занимала себя тщательным, постепенным, по страницам и главам осваиванием кулинарной книги. Настя принадлежала к тем, у кого получается в жизни все, и лишь на оценку «отлично». Такие люди имеют врожденное чувство гармонии и приводят окружающую среду в соответствие с этим чувством. И готовила она прекрасно.
– Разжирею, стану тучным, противным, ни на что не годным, – притворно горько вздохнул Влад.
– Ну да. По три часа в день гимнастикой заниматься – не разжиреешь.
– Твоя правда… Но сначала я хочу съесть тебя. – Он зарычал и утонул лицом в ее пышных волосах.
Все грозило начаться снова. И тут на столе затренькал сотовый телефон.
– В окно его, – потребовала Настя.
– В окно! – кивнул Влад.
– И не доставать.
– И не доставать! – кивнул он. – Я бы рад. Но…
Она погрустнела. Отпустила его. Она все понимала.
Влад вынырнул из-под одеяла. Повел резко руками, так что заиграли рельефные мускулы. Когда-то он отрастил бороду и походил на эдакого русского витязя, высокого, мощного, но вместе с тем быстрого и грациозного в движениях. С бородой пришлось расстаться.
Он подошел к столу. Взял телефон. Нажал на кнопку.
– Слушаю…
– Цех? – послышался голос. – Передай Семенову, что в шестом трубу прорвало. Ключ – девять на двенадцать.
– Друг, – возмутился Влад. – Ты научись сперва номер нормально набирать.
– А чего?
– Это квартира.
– Квартира, – недовольно пробурчали на другом конце. – А мне цех нужен…
Отбой.
– Что? – спросила Настя.
– Надо ехать.
– Позавтракать успеешь?
– Да. Полчаса на сборы.
– Встаем. – Она откинула одеяло и поднялась – прекрасная, изящная, щемяще светлая.
Та галиматья, которую наговорили по телефону, на самом деле имела смысл. Звонил связник. И шифр означал, что Русичу необходимо явиться в «Зоопарк». Это учреждение не имело клеток и вольеров. Оно было предназначено для другого.
Секретарша была молодая, длинная, красивая, холодная как лед. Она печатала что-то одним пальцем на пишущей машинке «Оливетти», подолгу ища нужные буквы. Чувствовалось, что владеет она машинописью не намного лучше, чем, к примеру, искусством кораблевождения.
Амаров прекрасно знал, для чего служат такие секретарши. Уж, конечно, не для печатания приказов и организации совещаний. У них одно предназначение – быть у хозяина под рукой. Достаточно боссу нажать пальцем с бриллиантовой печаткой на кнопку, и через минуту можно раскладывать девицу – хоть на начальственном столе, хоть на диванчике в комнате отдыха – это уж дело вкуса. А может и обслужить прямо в кресле, встав на колени, чтобы не отрывать от телефонных разговоров и работы на компьютере.
Амаров презирал все это. Он вообще с пренебрежением относился к хозяевам подобных кабинетов, а вместе с ними и к хозяевам всей этой заложенной задарма, проданной по дешевке страны. Эти люди привыкли мешать все – личное и деловое, чужой карман и свой. Это и хорошо, ему, Амарову, легче. Но все равно противно.
– Вас ждут, – отодвигая от себя ненавистную пишущую машинку, неживым голосом произнесла секретарша.
– Ай спасибо, дочка, – закивал азербайджанец, улыбаясь доброжелательно и немного суетливо.
Морщинистое приятное, доброе лицо, быстрые движения, широкая улыбка, легкий акцент в речи – Амаров делал все, чтобы выглядеть немножко примитивным, недалеким, обаятельным, не лишенным юмора, безвредным мужчиной с Кавказа. Эдакая душа нараспашку. Последнюю рубаху готов отдать ради показухи. «Мой дом – твой дом… ты теперь мне как брат…» – и прочее. Срабатывало безотказно. Многие и считали его таким, каким он хотел казаться. Те, кто сталкивался с ним ближе, знали и цену всем этим маскам, которые он менял, как ему заблагорассудится.
– На, красавица. Мужа тебе хорошего. Чтобы ты в норке и на «Мерседесе» ездила. Ай, хорошая, – покачал он головой и протянул девушке французские духи.
Секретарша наконец расплылась в улыбке. Она разбиралась в дорогих духах. И этот человек ей понравился, хотя, сидя в приемной, за полгода она уже научилась воспринимать людей как никчемных просителей, существ куда ниже, чем она сама и ее шеф.
Амаров вошел в длинный, просторный, обшитый дубом кабинет. Когда-то в нем работал второй секретарь обкома КПСС. Здесь все подчеркивало магию власти. Еще в те времена в первый раз Амаров побывал в этом кабинете. Ту власть можно было не любить, относиться к ней как угодно, но это действительно была власть. Она возвышалась над окружающими, как снежный горный пик. Ее атрибуты все воспринимали с должной серьезностью – и машины с флажками, и старомодную массивную мебель, и тяжелые портьеры, и телефоны с гербами, и депутатские значки в лацканах дорогих пиджаков, и многое другое. Теперь в кресле важно восседал сопливый очкарик с хитрой физиономией, из тех, кого в прошлые времена Амаров не пустил бы дальше прихожей – в доме его много серебра, а после таких гостей вилок недосчитаешься. И надо же – вице-губернатор!