Царь Успения

– А, это вы, Анатолий.

– Извините,– Розов спрятал пистолет в кобуру под пиджаком,– я думал, Луиза Анисимовна, дверь открыта… показалось, что не всё в порядке. Александр, наверное, на работе?

– Нет. В морге.

– В морге? Что он там делает?

Из воспалённых глаз пожилой женщины покатились слёзы. Она, вытирая их цветистым сатиновым платочком, дёргала головой, как будто кланялась кому-то невидимому, но очень дорогому, очень близкому для неё.

– Его убили сегодня ночью, когда он возвращался с работы… Задушили,– объяснила Луиза Анисимовна. – Не далеко от гаражного кооператива «Лилия».

– Понятно…

– Что же вам понятно? – Она подняла вверх глаза.– Одного внука убили, теперь – другого. Что вам, Толя, понятно?

– Успокойтесь, пожалуйста. Тут ничего не поделаешь. Я знаю примерно, кто это мог сделать. Догадываюсь.

– Нет, не Валерий Анфисов, то, что из-за собаки потерянной… ударил тогда Шуру. Не он.

– Почему вы так считаете, Луиза Анисимовна?

– Отыщите, прошу вас, Анатолий, найдите убийцу, – вместо ответа с горечью сказала она.– Я хорошо заплачу. Деньги найдутся. Куда мне их теперь-то беречь?

– У меня сейчас дело,– он начал было оправдываться. Но, тут же, глядя на убитую горем женщину, твёрдо пообещал.– Найду!

– Полиции на Шуру начихать. Он для них – никто,– тяжело вздохнула Анисимовна,– не человек… Правда, пообещали. Но найдите убийцу, Толя! Я прямо сейчас расскажу, что знаю.

А поведала она немало, потому что за день до своей гибели (как будто знал) Бриков расслабился и доверительно ей сказал: «Дорогая моя матушка, Анисимовна, если, кто меня и задушит, то это будет Удав». После такого странного признания своего нового внучка, Рогалёва решительно отобрала у него недопитую бутылку с водкой, что её чадо… бредит. Но Шура, тут же, в удачной попытке водрузить «священный» со спиртным опять на стол, развеял её сомнения и доказал, что это не бред и не белая горячка, что Удав – не змея, а кликуха-погремуха.

Три года тому назад Бриков в Твери был случайным свидетелем того, как его знакомый Гога (он же Глеб) Самсонов, по клике Удав, запросто задушил постового полицейского в небольшом скверике, неподалеку от железнодорожного вокзала. То ли у них раньше были между собой какие-то счёты, то ли мент не понравился бандиту… Не так, скажем, улыбнулся. А шатающийся по свету «истребитель собак» отдыхал рядом на скамейке и всё это видел.

Раньше они встречались, и Удав даже угощал убогого бомжа конфетами и пивом. Но теперь, когда Вороний Глаз, стал свидетелем убийства, да ещё такого… Одним словом, Гога заметил Брикова и узнал его, но не успел тут же задушить и своего давнего «приятеля». Шура вовремя решил слинять подальше от опасного места и «доброго» друга, петляя по закоулкам, прячась от Удава в подъездах домов. А ранним утром Вороний Глаз спешно оторвался из Твери на первом же товарняке, на тормозной сцепке. И вот полторы-две недели тому назад, собирая возле одной частной клиники пустые бутылки, Бриков увидел Удава. Тот сидел в беседке, был в больничной пижаме, курил, покачивая ногой, и вёл светскую беседу с дамой. Вероятно, Самсонов был большой сердцеед.

Удав и Вороний Глаз, понятное дело, узнали друг друга. Но Гога сделал вид, что не приметил своего старого знакомого, бомжа. Пути господни неисповедимы. Гора с горой не сходится, а человек с… кирпичом запросто встретится. В данном случае, с шёлковой удавкой. Ибо, кроме всего, прочего Глеб (Гога) Панкратович в это время находился в бегах. А тут… притулился в клинике. Видать бабки имелись заметные и на приобретение новой ксивы, и на «стационарное лечение».

– Спасибо,– поблагодарил её Анатолий,– очень ценная информация. Удав сейчас в розыске, опасный рецидивист-убийца. За его голову полиция много даст, точнее, не даст и полкопейки. Вернее, тому, кто его просто ликвидирует или покажет, где он находится, полагается солидная награда. Я в этом уверен. Всё очень просто и опасно. Я вам, Луиза Анисимовна, чисто по-человечески, не советую давать органам милиции ни какой информации. Если я обещал, то отыщу Удава. Оперуполномоченные уголовного розыска будут довольны.

– Берегите себя, Анатолий. Если уж он так опасен, то и не надо его искать. Бог с ним! Шуру не воротишь, не оживишь,– она грустно улыбнулась, стала из-за стола и достала из серванта тарелку с селёдкой и сыром, нарезанный хлеб и раскупоренную бутылку с водкой.– Скоро придут соседи. А гроб и одежду отвезут прямо в морг. Вы останетесь? Нет?

– Не могу. Да и нет смысла…

– Я понимаю. Тогда помяните его, Толя. Прекрасный это был молодой человек. Так я толком и не узнала, кто он и откуда. Но это не так и важно,– она налила ему полный гранённый стограммовый стаканчик. – Помяните Шуру. Он сейчас в раю. Таких людей Бог не забывает.

Он сначала взял стаканчик из её рук и собрался выпить водку. Но вдруг поставил его на стол. Анатолий явственно услышал в своей голове голос Лепина: «Не пей, Толя, за упокой его души. Я оживил этого… сраного бомжа. Оказывается, ему ещё рано… собираться в дорогу. Не заслужил он земной смерти. Скажи старухе, что, мол, редкий медицинский случай… он не умер, а только передавлена сонная артерия. Сбежит он из морга. Саганы дают ему эту возможность. Но не потому, что это… дерьмо такое уж хорошее. Просто ему на Земле ещё надо… поплавать. Как свои дела закончишь, мигом ко мне».

– Чего ж ты не пьёшь?– От обиды старушка перешла на «ты».– Или за человека моего Шуру не считаешь?

– Успокойтесь, я его считаю за человека. Вы мне лучше одно скажите. Ему… то есть вскрытие его тела делали?

– Я категорически запретила? И сказала врачам, чтобы не смели! Что там резать? Ясно, что задушили…

– Дело в том, что я за помин… живых людей не пью. Я знаю и чувствую, что часа через два он к вам придёт. У него, как бы, сон… Передавлена сонная артерия. Редкий случай в медицинской практике, но такое… бывает.

– Дак, как же? Я ведь уже и гроб заказала и всё… остальное.

– Не знаю,– коротко сказал он.– Мне надо спешить. Как-нибудь навещу вас обоих. А Удава обязательно… отловим.

Анатолий схватил кусочек сыра и запихал в рот, и тут же выскочил на улицу. К счастью, невдалеке, тут же, во дворе стояла уже знакомая ему машина «Нисан»… уже с новым передним стеклом. Сколько же машин у этого хмыря Валеры? Может, не его… Какая разница! Именно он, этот автомобиль должен был стать орудием убийства. Именно его, Розова, хотели лишить жизни…

Розов поднял с земли кусок старой ржавой трубы, видимо выброшенной прямо на улицу кем-то из жильцов дома после ремонта, возможно даже из тех, кто в «светском обществе» корчит из себя страшно интеллигентного человека. Но труба эта оказалась кстати. Именно ей, не обращая внимания на редких прохожих, которые не стремились вмешиваться в происходящее, он начал крушить «иномарку». Брызгами летели стёкла, крошились фары, хорошо проминался и новенький кузов.

– Эй, гад!!!– Это выбежал из подъезда напротив толстопузый бизнесмен Валера Анфисов, но, увидев Анатолия, приостановил свой шаг, пятясь назад и бормоча.– Я не убивал Брикова. Я не убивал…

– Допускаю, что так,– Анатолий, припадая на правую ногу, догнал его и в ярости ударил трубой по правой руке, чуть ниже локтевого сустава. Послышался вопль Валеры и хруст ломающейся кости. – Ты его не убивал, скот! Ты хотел убить меня!

Сыщик схватил его за шиворот куртки и потащил к забору, где росли пышные тополя и кустарник. Розов с большим удовольствием ударил его ногой в пах, отчего собачник упал на траву, чуть не разбив затылок о бетонный столб забора. Анатолий молча вытащил из кобуры пистолет и направил его на Анфисова. В нос сыщику ударила резкая вонь. Предприниматель со страха обгадился.

– Я не хотел тебя… вас убивать. Только попугать… потом,– забормотал, близкий к обморочному состоянию Анфисов,– меня заставили, ткнули в спину ствол… Он был один, он следил за тобой. Мы ждали долго…. Он грозился меня пристрелить. Я вынужден был тебя сбить машиной. Он…находился на заднем сидении… вооружённый…