Путь Кейна (сборник)

– Нам возвращаться надо, – напомнил мне хмурый Свори, которому уже порядком осточертело со мной нянчиться. А уж тащиться неведомо куда по такому солнцепеку… Он и так весь в своем панцире взопрел.

– Не хочешь совершить богоугодное дело? – скривился я, упорствуя на своем вовсе не из-за особой любви к церковникам. Просто после возвращения в Тир-Ле-Конт разговор с дедом предстоит не из приятных, а до завтра, глядишь, он чуток поостынет. – Поехали, развеемся…

– Хорошо, – кивнул поджавший губы Свори, не решившись оспаривать приказ. – Кольчугу надень.

– Еще чего! – фыркнул я, не собираясь накидывать поверх рубахи даже камзола, и забрался в седло.

Старому рыцарю было поперек горла выполнять приказы мальчишки полутора десятков лет от роду, да только деваться некуда: пусть княжеский перстень рода Лейми и унаследует мой старший брат, я, как ни крути, тоже внук своего деда. Ничего, недолго охране меня терпеть осталось – давно уже пора к отцу в Альме возвращаться.

– Рони! Нож мой принеси! – прикрикнул я на одного из оруженосцев. – Только смотри до листокрута не дотрагивайся. И лезвие не лапай, протри сначала!

– Сам бы забрал… – не отказал себе в удовольствии поворчать Свори, который вовсе не пришел в восторг от того, что парню придется углубиться на десяток шагов в Ведьмину плешь. Да еще вытаскивать метательный нож из излишне любопытной твари, пришпиленной к дереву моим броском.

– Мог бы – забрал бы, – отрезал я, проверяя, насколько хорошо очистилось от крови демона лезвие кинжала.

Сейчас смешно вспомнить, но, когда отец узнал о моих с братом вылазках в Ведьмину плешь, влетело нам изрядно. Тогда он и стребовал с нас обещание никогда больше не соваться в это проклятое место. И об этом обещании не преминул мне перед поездкой в Тир-Ле-Конт напомнить.

Свори, вокруг глаз которого залегли глубокие морщины, дождался, пока Рони – долговязый белобрысый парень всего на пару лет постарше меня – высвободит из старого вяза метательный нож и вернется к нам, и принялся придирчиво осмотривать снаряжение оруженосцев. Усиленные зерцалами кольчуги, шлемы с бармицами, толстые кожаные штаны и куртки могли пригодиться на случай схватки с разбойниками или демонами из плеши, но в такую жаркую погоду в них можно было запросто свариться заживо в собственном поту.

Я вытер лоб и оглядел пронзительно-голубое небо. В том – ни облачка. И хоть дело уже близилось к вечеру, солнце жарило просто невыносимо. В последний раз окинув взглядом сгоревшее почти до костей тело, я дождался, когда священник заберется на невысокого смирного конька, и направил Звездочку на заброшенную дорогу, обочины которой заросли высокой травой.

Свори тут же закончил устраивать разнос младшему из оруженосцев – круглолицему и полноватому Анри, не от большого ума расстегнувшему усиленную бронзовыми бляхами куртку, нагнал меня и поехал рядом. Передавший через него нож Рони ускакал вперед проверять дорогу, а его проштрафившийся товарищ плелся сзади, глотая поднятую копытами пыль.

Я убедился, что Эдвин не отстал, собирая мои пожитки, вытащил флягу и отхлебнул немного. Подумал – и протянул вино Свори.

Знавший меня с пеленок рыцарь сделал один глоток, вытер длинные усы и спросил:

– Стоило оно того?

– Да, – без колебаний ответил я и убрал флягу в седельную суму. – Стоило.

– А по мне, так скормить душу человека демону самое последнее дело, – вздохнул телохранитель, глядя куда-то в сторону.

– Фредерик умирал три седмицы, – сплюнул я в дорожную пыль и оглядел открывшийся по левую сторону дороги широкий луг. – Три седмицы он гнил заживо только из-за того, что этот ублюдок Дункан отравил клинок! А лекари даже не могли унять его боль! Вот тогда я и пообещал устроить так, что смерть этого недоноска ни на тень не будет легче. Я слово сдержал. Кровь за кровь и прах к праху.

– Это детство в тебе играет, сынок, – возразил старый рыцарь и, приложив ладонь ко лбу, осмотрел неровную стену кривых деревьев, отделяющую нас от Ведьминой плеши. – Видят тени, со временем начинаешь понимать, что для человека нет никакой разницы – четвертуешь ты его или без затей снесешь голову. Важен лишь результат.

– Угораздит угодить в ад, скажи об этом Дункану, – хмыкнул я. – Бедному ублюдку, который думал, что умнее всех.

– Не стоило тебе возвращаться в Тир-Ле-Конт, – нахмурился Свори. – Если князь узнает, как ты обошелся с Дунканом, я тебе не завидую.

– Не если, а когда, – скривился я и вновь достал флягу с вином. – Плевать.

– Храбришься? – Седоусый рыцарь посмотрел на меня так пристально, словно собирался сосчитать глотки.

– Учусь отвечать за свои поступки. – На солнцепеке вино моментально ударило в голову и развязало язык. – Будь что будет, и гори оно синим пламенем. Жаль только, святоша с косильщиком все испортил…

– Тень тебя забери, Кейн! – раздраженно хлопнул Свори ладонью по луке седла. – Разве я не учил тебя, что ненависть слишком опасна? Она дурманит голову и мешает… устранить врага наиболее простым способом именно тогда, когда это необходимо. Запомни: простота залог успеха, а своевременность – долгой жизни.

– Знаю, – лишь улыбнулся в ответ я.

– Тогда откуда в тебе это? – понизил голос рыцарь, перехватив украшенные серебряной чеканкой поводья Звездочки. – Откуда? Какой толк охотиться на демонов? Скольких ты сегодня убил? Четверых?

– С сумеречником – пятерых, – обернулся я посмотреть на торчавшую из земли каменную стелу.

Всего шесть лет назад, когда мы с отцом только уезжали в Альме, до Ведьминой плеши отсюда было версты три, не меньше! А теперь вот она – рукой подать.

– Капля в море! Даже разрежь ты на куски и поджарь на медленном огне сотню сумеречников, это ничего не изменит. Имя им – легион. Один тайнознатец чарами или вон – церковник молитвой за день изгонит демонов больше, чем ты сожжешь за всю свою жизнь!

– Изгонит? Обратно в преисподнюю? И что это изменит? – оскалился я. – Подумаешь, домой вышвырнули! Вернутся! Вот сумеречника я навсегда во тьму отправил! Сдох он! И косильщик бы сдох, не помешай мне церковник!

– Да какое тебе дело до этих проклятых созданий?! – взорвался Кевин Свори. – Изгнали, и ладно! Забудь!

– Они принесли серую хворь, – взглянул я в глаза старому рыцарю, которого при упоминании лютовавшей в Северных княжествах дюжину лет назад болезни так и перекорежило. И было от чего – зараза эта выкосила почти каждого десятого жителя Тир-Ле-Конта. Мы с братом тоже от нее не убереглись, но смогли выкарабкаться. Мы смогли, а мама – нет.

Ничего не ответив, Свори протянул руку, и я передал ему вытащенную из седельной сумы флягу. Дождался, пока помрачневший рыцарь вернет ее, и допил плескавшееся на донышке вино. Дальше мы ехали молча.

Конь Рони взвился на дыбы, когда дорога вильнула, огибая неглубокий овраг, и вплотную приблизилась к заросшей высокой травой канаве. С трудом удержавшийся в седле оруженосец слишком поздно заметил трех черных зверей, которые в ярком свете солнца казались стремительными каплями первородной тьмы. Прицелиться он толком не успел, и арбалетный болт впустую прошел намного выше рванувших через овраг к Ведьминой плеши нюхальщиков. Напоминавшие горбатых волков с острыми вытянутыми мордами твари в один миг взобрались на пологий склон и метнулись через небольшое поле к спасительным зарослям терновника.

Не обратив внимания на предостерегающий крик Свори, я пятками направил лошадь наперерез и вытащил седельный меч. Ну же! Быстрей!

Ветер начал раздувать рубаху, и я понесся по лугу, только тень знает каким чудом удерживаясь в седле. Мелькнуло опасение, что на пути может подвернуться кротовья нора, но вино и азарт мигом вышвырнули из головы эти никчемные мыслишки. Замахиваясь мечом, я орал от восторга.

Словно шкурой почуяв опасность, нюхальщик метнулся в сторону, но длинный клинок все же чиркнул его по загривку. Легко рассекшее плоть демонического создания лезвие угодило меж костяных пластин, и в следующий миг рукоять вырвало из моей вспотевшей ладони.