Страница 12 из 13
То есть земледельцы женщин вели строго с собою. Что же касается местных, то, конечно, не стоит полагать, что они соблазняли их буквально всех поголовно – кто-то ведь и из леса не выходил, скитаясь в своей охотничьей общине, – но чисто статистически такая разница всё равно весьма многозначаща.
Но не стоит и считать, что массированность была чем-то похожим на то, какое понятие в этот термин вкладываем сегодня мы. Есть на этот счёт один очень хороший, математически выверенный пример:
В районе Веттерау (Гессен) культура LBK существовала около 400 лет. Вначале здесь было только 14 селений, 53 дома и 318 человек, а под конец – 47 селений, 122 дома и 732 человека, после чего численность населения внезапно упала до начального уровня. Земель, доступных для земледелия, у общины ещё было достаточно, из чего исследователи сделали вывод, что лимитирующим фактором была доступность пастбищ для скота. При сравнении с относительно многолюдными неолитическими городами Ближнего Востока можно заключить, что там население жило преимущественно на зерновом питании, а культура LBR – на мясо-молочном хозяйстве. /204/
Отметим: за 400 лет численность населения возросла всего на 400 человек, а в каждом поселении жило всего по 15–16 человек в двух-трёх домах. Это – не более чем родовые хутора.
Тем не менее именно с приходом «фермеров» в Европе начинается демографический рост, а местные охотники-собиратели либо вписываются в новую общность, либо уходят дальше. Тем более что тут вон и скоту пастбищ не хватает, а охотиться на него натурально нельзя.
И вот здесь для понимания путей ребят из I1 стоит посмотреть на археологические культуры, о которых я намеренно умолчал прежде.
Одна очевидная связь между носителями I1 и относительно близкими к историческому времени культурами обнаруживается на примере представителя культуры линейно-ленточной керамики в Венгрии. Он жил около 7000 лет назад.
Подчеркну: это именно пример. Который может не значить ничего, но который одновременно может показывать один из истинных вариантов исторического пути предков.
Итак, культура линейно-ленточной керамики (ЛЛК, она же Linear Pottery culture, она же LBK). Её начало относят к 7500 лет назад, конец – к 6000 лет назад. В целом они принадлежат к группе дунайских культур. Считается первой и наиболее распространённой неолитической культурой Центральной Европы. Ареал её включает территории Венгрии, Чехии, Германии, Австрии, Бельгии, Польши – шла она явно по Дунаю, распространяясь также по Рейну, Эльбе, Висле и Одеру и доходя даже до Днепра. Отмечается, что распространялась она со скоростью 4 километра в год – довольно быстрое и, как видим, массированное завоевание, если не военное, то по крайней мере культурное. Или, точнее, подсечно-огневое: люди просто выжигали лес и засевали поля вдоль по речным долинам.
При этом подтверждается только что сделанное наблюдение: изначально её принесли крайне немногочисленные пришельцы, генетически полностью отличавшиеся от местного мезолитического населения, но потом с ним постепенно смешивавшиеся. И где смешивавшиеся? Вдоль территорий восточных I2 и I1. Всё довольно несложно: основная пассионарная волна I схлынула, уйдя на север за оленями, где осела разными культурами, а земли достались тем, кто предпочитает их обрабатывать. Кому же? Об этом чуть дальше.
Пока же отметим, что культура ЛЛК не затухла в историческом тупике, а нашли своё продолжение в ряде более поздних неолитических культур – рёссен, лендьел, кукутень-трипольской, баденской, воронковидных кубков и других. Но главное – с нею же заканчивается и неолит: начинается переход к бронзе.
Началась же культура почти неожиданно: прямо на Среднем Дунае. Правда, часто её связывают со старчево-кришской культурой, но связь эта не доказана (есть временной разрыв), а главное, её предполагаемое ничего не даёт: старчево-кришская культура тоже появляется как бы ниоткуда. В любом случае очевидная связь ЛЛК с местными мезолитическими культурами – теми самыми, которые уже не только собирали, но и сохраняли нужные для пропитания растения и находились, таким образом, в одном шаге от настоящего земледелия. Скорее всего, это и облегчало взаимную ассимиляцию.
Очень не исключено, что пришельцы-культуртрегеры привели с собою женщин с весьма редкой митохондриальной гаплогруппой N1a, сегодня почти исчезнувшей. Это были ближневосточные девушки. При этом из статьи Монсеррат Хервеллы (Montserrat Hervella) из Университета Страны Басков следует очень интересный вывод: в 63 образцах мтДНК, выделенных из ископаемых останков представителей разных культур в Румынии, больше половины –
– принадлежали к гаплогруппе Н (58,5 %), а следующее место поделили гаплогруппы U (12,2 %) и J (12,2 %). Среди пяти образцов гаплогруппы U оказались 4 гаплотипа, характерные для европейских охотников-собирателей, а гаплогруппы J и T1 вновь свидетельствовали о миграции населения с Ближнего Востока. /164/
А что такое митохондриальная гаплогруппа Н?
Ряд независимых исследований показал, что гаплогруппа H предположительно возникла в Западной Азии около 30 тысяч лет назад, прибыла в Европу около 20–25 тысяч лет назад и быстро распространилась на юго-запад континента во франко-кантабрийский регион. В период последнего ледникового максимума (последнего оледенения) 20–13 тысяч лет назад большинство палеолитических поселений Северной и Центральной Европы вымерло, в связи с чем представители гаплогруппы Н в большей степени выжили лишь на севере Испании (поэтому в настоящее время данная гаплогруппа хоть и распространена по всей Европе, но с наибольшей частотой, более 50 %, встречается среди басков). По мнению некоторых генетиков, на Пиренейском полуострове данная гаплогруппа встречалась у 70 % населения; оттуда носители гаплогруппы Н, будучи носителями культуры колоколовидных кубков, заселили оставшуюся часть Европы. /164/
Получается, что девушки из Н – прежде всего подружки и матери мужчин из I. Так же как и носительницы U. Ещё один кластер принесли с собою какие-то мигранты из северотаврических степей – они привели с собою женщин с гаплогруппой К. До того в Европе она отсутствовала. А вот N1a была найдена только в культуре линейно-ленточной керамики и отсутствовала в старчево-кришской.
Впрочем, нас действительно не должны вводить в заблуждение такие факты. Как справедливо отметил уже упоминавшийся здесь с благодарностью Никита Титов, –
– культурные трансформации и трансформации генофонда – это принципиально разные процессы, имеющие разную материальную основу и протекающие независимо друг от друга. Мы можем пытаться на основании первого судить о втором, но делать это нужно с большой осторожностью, не выпуская из виду, что культура изменяется по множеству разных причин, многие из которых не имеют никакой связи с тем, как меняются популяции.
Я только лишь упрощу это справедливое замечание до принципа: сопоставлять всё, и только по комплексу данных делать заключения, которые всё равно по факту будут только предположениями.
Ну, вот хотя бы на таком простом примере. У нас есть натуфийская культура. Она с Ближнего Востока. У нас есть ДНК её носителей. Женская mtDNA N1b. Она с Ближнего Востока. И мужская Y-DNA: E1b1b1b2. Она с Ближнего Востока. Встретив все три слагаемых где-нибудь на Балканах, можем ли мы предположить без слишком большой натяжки, что люди с Ближнего Востока принесли свою технологию в Европу, где и стали жить-поживать. Это будет не совсем верно, но наиболее вероятно. Или даже так: не наверняка, но верно. Пока не опровергнут.
Что ж, такова судьба любого поиска, а уж научного – в особенности:
The road to wisdom?
Well, it's plain
and simple to express:
Err
and err
and err again
but less
and less
and less.
Пути познанья несложно понять,
Я их такими вижу:
Мимо,
и мимо,
и мимо опять,
Но ближе,
и ближе,
и ближе. /34/