Страница 6 из 33
Особого порыва к гигиене тела в их вагоне не наблюдалось. Видно, все обсуждали по своим купе утреннюю разборку в первом купе. Впереди нее стояла только женщина с мальчиком лет пяти. Эту женщину Марина вроде не видела в толпе. Мальчик молча взбирался на ящик для мусора и, закрыв глаза, прыгал с него на пол, а женщина, тоже молчала, прислонившись к косяку. Марине очень хотелось подойти, толкануть дверь как следует и сказать пару ласковых словечек засевшему в туалете типу, но она понимала, что ей надо учиться вот так же молча стоять и терпеть, как эта женщина, потому что она теперь такая же. Она опустила глаза и вдруг обнаружила, что стоит только в какой-то длинной майке, которую ей вчера дал Седой. Стоять в ней было холодно, рукавов у нее не было, вообще какая-то тоненькая была эта майка. Женщина скользнула взглядом по ней, и Марина поняла, что выглядит она, с точки зрения этой женщины, как-то неподобающе. Наверно, сверху надо было надеть такой же халат, но у Седого халата для нее не оказалось.
Действительно, Марина производила двойственное впечатление. С одной стороны она была, вроде, ничего. Но с другой стороны, она еще не научилась выходить из купе, предварительно расчесав пышные, сбившиеся за ночь в копну волосы. Майка, которую вынул ей из своего объемистого баула Седой, не просто подчеркивала грудь, она совершенно неприличным образом выдавала полное отсутствие нижнего белья. А ниже майки у нее располагались неплохие даже по прежним, довольно придирчивым меркам их с Грегом кирасирского полка, женские ноги. Они были совершенно без растительности с гладкой розоватой кожей и с такой маленькой, ровной ступней... Марина так засмотрелась на ноги, которыми теперь располагала в наличие, что, подняв глаза, сразу испытала шок, столкнувшись с этим пристальным змеиным взглядом. Женщины с мальчиком уже не было, а у двери туалета напротив нее стоял неприятный лысый мужчина в большом махровом халате. Ладони его были прикрыты вафельным полотенцем. От неожиданно возникшей неловкости, она опустила глаза вниз и увидела, что его ноги обуты в огромные ортопедические ботинки, о которых их еще раньше предупреждал Седой.
Никого, кроме нее и сара, в коридоре не было. Разойтись просто так они, конечно, не могли.
И пассажир тот, утренний, конечно, этими двумя был подослан! Именно потому она теперь тут одна, даже без Ямщикова. Все, сейчас этот надвигающийся на нее тип с нею покончит, и Грег с Седым останутся без факельщика. Марина отступала под холодным пронзительным взглядом, стараясь даже не задумываться, почему вдруг надвигавшийся на нее сар начал скручивать свое полотенце удавкой, но, краем глаз, она все же увидела, что под полотенцем этот страшный, до дрожи в голых коленках, жуткий тип прятал необыкновенно когтистые лапы. Она пыталась, изо всех пыталась мысленно собраться и вспомнить, наконец, что там им с Грегом говорил по этому поводу Седой, но почему-то ничего не приходило на ум. А этот командировочный в халате и лыжных ботинках на каблуках подходил к ней вплотную, оттесняя к мусорному ящику, на который она в изнеможении опустилась, прижавшись полуголой спиной к холодному стеклу. Голова ее беспомощно запрокинулась, глаза закатились...
Но, почему-то душить ее сразу не стали... Боже мой! Только сейчас она вспомнила, что сняла на ночь этот дикий, ужасный бюстгальтер, в котором у нее были четки, а главное, пара очень необходимых в этой ситуации ритуальных гвоздей. Какая удобная вещь этот бюстгальтер! Утром она совсем забыла, что ей под одеялом надо было все-таки его надеть... Правильно, они ведь тогда кого-то с Ямщиковым душили... душили... душили... А теперь ее задушит этот... Она попыталась сосредоточить взгляд на белом страшном лице... Она так боялась его взгляда, но ей надо было посмотреть ему прямо в глаза и что-то сделать. Вот только она никак не могла вспомнить, что же именно она должна была сделать...
Собрав все силы, она все-таки посмотрела ему в лицо. Но ее убийца вовсе не смотрел на нее, он с непонятным ей жадным любопытством глядел за широкий вырез сползшей с плеч большой майки Седого. И опять в Марине инстинктивно сработала какая-то штука, сидевшая внутри ее нового тела. Она чувствовала смрадное дыхание, смешанное с мятным запахом зубной пасты, видела внезапно размякшее лицо своего палача, уставившегося ей прямо туда... А, между тем, ее рука, совершенно помимо ее воли, вдруг осторожно просунулась сквозь полы халата между ног пассажира, вцепилась коготками во что-то мягкое и принялась методично выкручивать это что-то вначале по часовой стрелке, а потом против нее, а потом все резче, резче, быстрее!
Дикий вопль заставил всех вывалить из купе, но первым подскочил, конечно, Ямщиков. За его спиной возник и вездесущий Петрович.
- Да что же это с вами, гражданочка, такое сегодня, а? - спросил он плачущим голосом. - Ходите тут в мужском исподнем, народ до дикого крика пугаете!
- У него, наверно, живот прихватило, пока в туалет очереди ждал, высказал предположение Ямщиков, всовывая что-то в руку Петровича.
- Наверно, - охотно согласился Петрович, быстро пряча руку в карман. Оделись бы вы, дамочка, хотя бы! Купаться, что ли, в туалете собрались?
Так я без сменщика, туалет грязный!
- Пойдем, Флик, - потянул Ямщиков Марину с ящика. - А ты чо зенки вылупил? - бесцеремонно отпихнул он типа с удавкой, ловившего воздух открытым ртом. - Как двину промеж глаз, так в раз людей пугать перестанешь. Вопит еще! Давно бабу не видал? Подумаешь, в майке! Не без майки же! Попадешься ты мне, падла, у темном уголку!
Ямщиков обнял Марину за плечи и повел по проходу к купе. Петрович продолжал громко ругаться на того гадкого пассажира, которого, вдобавок к выкатившимся зенкам, еще и вырвало на пол перед туалетом. Петрович кричал на весь вагон, что теперь сменщика вообще не дождется, что этот рейс ему серпом по всем гениталиям выйдет, что их вдруг сняли с Московской ветки и направили по Рязанской. А кому на фиг нужны удавы в Рязани? Он, лично, таких козлов не знает.
Ямщиков тоже слышал его жалобы и громко, не столько для Петровича, сколько для типа, пристававшего к Марине, пропел: "А как в городе Рязани пироги едят с глазами! Их жуют, блядь, их едят, а они во рту глядят!"