Маленький лорд Фаунтлерой

Как только он сказал миссис Эррол, зачем приехал, она побледнела.

– О! – воскликнула она. – Неужели у меня отнимут сына? Мы так любим друг друга! Он – мое счастье! Он – все, что я имею! Я старалась быть хорошей матерью для него, и вы не представляете, чем он был для меня…

Адвокат откашлялся.

– Я вынужден сообщить вам, – заговорил он, – что граф Доринкорт не… не слишком расположен к вам. Он – старый человек и находится во власти предубеждений. Он ненавидит Америку и американцев, и особенно после женитьбы сына. Мне грустно сообщать вам неприятную весть, но граф непреклонен в своем решении: вас он видеть не хочет. Он намерен лично наблюдать за воспитанием маленького лорда Фаунтлероя, поэтому мальчик должен будет жить с ним. Граф очень привязан к Доринкорту и большую часть времени проводит там. Он страдает подагрой и не любит Лондон. Итак, лорд Фаунтлерой, вероятно, будет находиться главным образом в Доринкорте. Граф предлагает вам жить в Корт-Лодже, расположенном неподалеку от замка. Он будет выплачивать вам весьма щедрое содержание. Лорду Фаунтлерою будет позволено часто посещать вас, но для вас вход в Доринкорт будет закрыт. Как видите, вы не будете разлучены с сыном, и уверяю вас, условия не столь жестоки, как… как могли бы быть. Преимущества такого подхода к воспитанию лорда Фаунтлероя – я уверен, и вы сами это оцените, – будут очень велики.

Старый адвокат побаивался, как бы его собеседница не начала плакать и устраивать сцену, как некоторые женщины непременно сделали бы на ее месте. Он всегда смущался и раздражался при виде плачущих женщин. Но нет. Миссис Эр-рол подошла к окну и несколько минут простояла, спрятав от гостя свое лицо, и тот видел, что она старается скрыть свое волнение.

– Мой муж очень любил Доринкорт, Англию и все английское, – сказала она наконец. – Он гордился своей семьей и своим именем. И сожалел, что не может вернуться домой. Он желал бы… Я знаю, он желал бы, чтобы его сын увидел красивые старинные поместья и чтобы он получил воспитание, соответствующее его будущему положению.

С этими словами она вернулась к столу и кротко взглянула на мистера Хэвишема.

– Мой муж желал бы этого, – повторила она. – Так будет лучше для моего мальчика. Я знаю… я уверена, что граф не так жесток и не будет стремиться к тому, чтобы Седрик разлюбил меня. Да это и не удастся – мой мальчик не может вырасти дурным, ведь он слишком похож на своего отца. У него открытая, честная натура и верное сердце. Он будет любить меня даже в разлуке. А если нам будет позволено видеться, я не буду страдать…

«Она мало заботится о себе, – подумал адвокат. – Для себя она не ставит никаких условий».

– Мадам! – сказал он вслух. – Я уважаю вашу заботу о будущем своего сына. Когда он вырастет, он вас за это отблагодарит. Уверяю вас, что лорд Фаунтлерой будет окружен самым тщательным уходом и что будут приложены все усилия, чтобы он был счастлив. Граф Доринкорт будет заботиться о его благосостоянии и благополучии с неменьшим усердием, чем вы.

– Я надеюсь, – проговорила миссис Эррол слегка дрогнувшим голосом, – что дедушка полюбит Седрика. У мальчика очень доброе сердце, и его всегда все любили.

Мистер Хэвишем снова откашлялся. Он с трудом мог представить себе, чтобы желчный, вспыльчивый, своенравный старый граф был способен полюбить кого бы то ни было. Однако честолюбивый старик будет уделять внимание ребенку, который должен стать его наследником, – чтобы впоследствии иметь возможность гордиться им.

– Лорду Фаунтлерою будет хорошо, я в этом уверен, – ответил адвокат. – К тому же граф пожелал поместить вас поближе к сыну, чтобы вы могли часто видеться друг с другом.

Мистер Хэвишем счел неудобным в точности повторить слова старого графа, которые не отличались любезностью и учтивостью, и предпочел выразить предложение своего знатного патрона в более мягкой и вежливой форме.

Миссис Эррол попросила служанку сходить за мальчиком.

– Да он же в бакалейной лавке у мистера Хоббса, – засмеялась Мэри. – Наверное, сидит на высоком стуле у прилавка и разговаривает с ним о политике. Или играет там, в ящиках с мылом и со свечами. Я его сейчас приведу!

– Мистер Хоббс знает Седрика с самого рождения, – сказала миссис Эррол адвокату. – Они большие друзья.

Мистер Хэвишем припомнил лавку, которую он мельком видел, проезжая мимо, представил себе бочки с картофелем, яблоками и различной снедью, – и у него вновь возникли сомнения. В Англии сыновья джентльменов не дружат с лавочниками, и такие отношения немного пугали адвоката. Будет досадно, если у ребенка обнаружатся дурные манеры и склонность к неподобающим знакомствам. Унизительнее всего для старого графа было то, что оба его старших сына любили дурное общество. А вдруг мальчик унаследовал их дурные стороны вместо прекрасных качеств своего отца?

Мистер Хэвишем с тревогой размышлял об этом, продолжая беседовать с миссис Эррол. Когда дверь наконец открылась, Хэвишем некоторое время помедлил, прежде чем взглянуть на Седрика. Те, кто давно знал адвоката, удивились бы чувствам, которые испытал мистер Хэвишем, глядя на мальчика, когда тот бросился в объятия матери. Перед ним стоял один из самых прелестных мальчиков. Крепкий, стройный, грациозный, с открытым, благородным лицом, он высоко держал голову. Седрик был удивительно похож на своего отца. У него были золотистые волосы отца и карие глаза матери, но в них не отражалось ни грусти, ни робости. Взгляд был прямым и открытым. Седрик смотрел так, будто никогда в жизни ничего не боялся.

«Это самый очаровательный, самый красивый мальчик, какого я когда-либо видел», – вот что думал мистер Хэвишем. Вслух он сказал только:

– Итак, это маленький лорд Фаунтлерой.

Чем больше он присматривался к маленькому лорду Фаунтлерою, тем больше удивлялся ему. Адвоката никогда не интересовали дети, хотя он много видел их в Англии: изящных, красивых, розовых девочек и мальчиков, о которых так заботились их гувернантки и гувернеры. Иногда они были застенчивы, иногда шаловливы, буйны, но они никогда не привлекали внимания сурового джентльмена. Возможно, только личная заинтересованность в судьбе маленького лорда Фаунтлероя заставила мистера Хэвишема получше присмотреться к Седрику. Как бы то ни было, адвокат не сводил с мальчика глаз.

Седрик не знал, что за ним пристально наблюдают, и вел себя как всегда. По своему обыкновению, он дружески пожал руку мистеру Хэвишему, когда их познакомили, и отвечал на все его вопросы без малейшего замешательства – как он отвечал бы мистеру Хоббсу. В мальчике не было ни застенчивости, ни несдержанности. Беседуя с миссис Эррол, мистер Хевишэм заметил, что Седрик с интересом прислушивался к их разговору.

– Он кажется старше своих лет, – заметил адвокат.

– Да, в некоторых случаях, – кивнула хозяйка дома. – Он всегда очень быстро все схватывал, да и вырос он среди взрослых. У сына есть смешная привычка употреблять длинные слова и выражения, которые он вычитал в книгах или услышал от других. Но при этом он очень любит детские игры. Словом, иногда ведет себя совсем как маленький ребенок…

Когда мистер Хэвишем встретил Седрика в следующий раз, он убедился, что последнее замечание миссис Эррол было верно. Когда экипаж завернул за угол, адвокат увидел группу очень оживленных мальчуганов. Двое готовились бежать наперегонки, и одним из них был юный граф, который кричал громче своих товарищей. Он стоял плечо к плечу с другим мальчиком, выдвинув вперед ножку.

– Раз – приготовиться! – кричал распорядитель. – Два – становиться! Три – бежать!

Мистер Хэвишем высунулся из окна своего экипажа с необычным для него любопытством и стал свидетелем чудесной сцены: едва раздалась команда, ножки лорда в коротких панталонах и красных чулках быстро замелькали над землей. Седрик вихрем помчался вперед, а ветер развевал его золотистые волосы.

Зрители ликовали и, подпрыгивая и размахивая руками, громко кричали:

– Сед Эррол! Давай!

– Жми, Билли Вильямс!..