Орнамент с черепами

 - Неарх, покарауль здесь... - распорядился Астайнар.

 - ...а я пойду, помогу девушке, - довольным голосом закончил за него Неарх.

 Эситея неожиданно смутилась, опустила голову и быстро направилась в кухню.

 Подпол был открыт всю ночь, чтобы полуприкрытый тайник лучше проветрился. Они осторожно подошли к вскрытой накануне дверце. Астайнар в последний момент плечом отодвинул девушку, открыл дверь и сделал шаг вперед, подсвечивая себе масляной лампой с закрытым стеклянным колпаком пламенем.

 - Ух, ну ничего себе, песня без слов! - сказал он потрясенно.

 Эститея быстро шагнула следом. Ее проворный спутник уже стоял двумя ступеньками ниже на короткой лестнице, ведущей в маленькую каморку, размером три на пять шагов. В стены, высотой где-то в полтора человеческих роста, были вделаны полки, а на них сверкали и переливались в неярком свете лампы золотые украшения со вставками из драгоценных камней.

 - Часть золотого запаса Меар трехвековой давности, - тихо сказала дикеофора, разрушая голосом волшебное очарование минуты. - Следует передать начальнику города. То есть вам, господин Эр"Солеад.

 Ее спутник обернулся и несколько мгновений смотрел на Эситею, потом молча перевел взгляд на золотые изделия изумительно тонкой работы, грудами лежащие на полках. В глазах воина не было ни тени алчности. Он, склонив голову, любовался украшениями.

 - На вырученные деньги можно подкупить несколько степных вождей, - подсказала дикеофора. - Подкуп, верите? поможет сократить число кочевников, которые будут прорываться в Меары. Но продать драгоценности лучше в Эсфии, а кочевникам предлагать уже вырученные деньги. Степняки не оценят ни качества работы, ни древности изделий. А это существенно повышает цену. У нас в стране даже некому такое и продать. Слишком дорого. Только в Эсфии и купят.

 Не ответив ни слова, Астайнар поднял с одной из полок женскую диадему с подвесками, изготовленную в виде переплетающихся золотых соцветий, со вставками бирюзы. Повернулся к Эситее, двумя пальцами стянул у нее с головы наголовный платок и увенчал ее прическу изысканной диадемой. Мелодично зазвенели подвески. Он отступил назад, откровенно любуясь.

 - Такие драгоценности должны остаться в стране. Нехорошо их продавать.

 - Но человеческие жизни, жизни горожан Меар, дороже, - ответила Эситея, осторожно снимая с себя диадему. Астайнар недоверчиво усмехнулся. - Хотя бы потому, что вы собираетесь умирать за нас. И если вы погибнете, защищая людей, какие бы мы в Меарах больные душой и на всю голову ни были, о вас сложат героические песни. А если бы вы погибли, защищая золотые драгоценности, о вас никто бы не сложил ни единой баллады, - она аккуратно положила диадему на полку.

 Астайнар еще раз внимательно оглядел хранилище.

 - Кое-что действительно можно продать, - признал он, осмотревшись. - Насчет всего остального подумаю. Постепенно переправим золото в Новый город.

 - Я хочу все осмотреть внимательнее, - вновь заговорила Эситея после паузы. - Здесь где-то должны быть важные документы, возможно план укреплений возле Меар.

 Астайнар поднес лампу ближе к полкам. Небольшая книга из переплетенных старинных документов нашлась довольно быстро. И дартанайскому воину хватило одного взгляда, чтобы опознать в плане укреплений то сооружение, развалины которого он видел в проходе между хребтами Сараздагом и Джаюрнаром.

 - Смотрите, Эситея, вот изображения горных хребтов. Так их обозначали на старинных планах, - он повесил лампу на рога огромного золотого подсвечника, стоящего на каменном полу хранилища, и пальцем водил по линиям плана, объясняя спутнице, что там изображено. - Ого, какой мощный фундамент. И вот, видите, стены. Две высокие фланкирующие башни. Это потому, я так понял, на склонах хребтов башню не возведешь?

 - Да. Там часто сходят сели.

 - Мы так и подумали, когда осматривали долину. Думаю, мы попросту скопируем эти укрепления. План есть. Фундамент сохранился. Ничего лучше мы все равно соорудить не успеем.

 Он стоял на ступеньку ниже и сзади, глядел через плечо Эситеи в старинную рукопись, дышал ей в шею и ухо. Что отвлекало. Но дикеофора все равно старательно изучала план.

 - Вот! - неожиданно сказала она, указывая на небольшой значок, помечающий склон Джаюрнара. - Я нашла. Это, наверное, и есть "водная ловушка". Я вчера прочитала, что частью защиты Меар была водная ловушка.

 Она осторожно перевернула ветхий лист. Склон горы был там изображен более подробно.

 - Думаю, здесь изображена подземная река - глядя на странные линии, предположил Астайнар. - Точно не знаю. В первый раз такое вижу. Но за три века река могла изменить свое течение.

 - Астайнар, - Эситея развернулась лицом к воину. Он оказался слишком близко. Она отшатнулась и смутилась.

 - Что? - в полумраке выражение лица ее спутника было невозможно разобрать.

 - Оставьте мне эти планы. Я скопирую. Вы увидите, как точно. Переведу пояснения и вам передам. Листы настолько ветхие, что вот-вот развалятся.

 - Верхний лист - да. Он нам нужен. А ловушка мне не нравится. То подкуп вождей, то какая-то ловушка. Как-то это все бесчестно.

 Эситея пожала плечами, осторожно взяла драгоценную рукопись и поднялась еще на ступеньку выше.

 - Решать, конечно, вам, дартанаям. Но поверьте, что степняков будет столько, что честными путями вы с ними ни за что не справитесь. - Астайнар поморщился, но она твердо закончила свою мысль. - Я за старинные, проверенные способы защиты Меар, верите?

 Воин промолчал, и Эситея решила действовать сама по себе. Спустя несколько дней она заглянула на окраину Древнего города к охотнику Нузе, называемому горожанами Нуза-паук за невысокий рост, длинные руки и короткие кривые ноги. Нуза лучше всех в городе был знаком с горами вокруг Меар. Он часто продавал на рынке каких-то странных, слепых и бледных животных, выловленных в горных недрах. Знахари делали из подгорных тварей зелья, весьма подозрительные с точки зрения городской дикеофоры, но популярные. И сам Нуза-паук был странным. Жена от него ушла без объяснения причин, но в его дом постоянно наведывались девицы сомнительного поведения, и без женского внимания охотник не страдал. Эситея шла к Нузе безбоязненно, ибо он был труслив, городскую дикеофору опасался. И, когда она попросила его проводить ее на место, указанное на принесенном ею плане, отказаться не посмел.

 - Э-э-э, госпожа дикеофора, приходите завтра на рассвете. Только оденьтесь потеплее, и плащ ваш, это, мешать вам будет. Под горой там холодно и мокро. Куртку бы вам и штаны теплые. И сапоги на толстой подошве.

 На следующий день девушка пришла к Нузе с первыми лучами солнца. Выйдя из дома, она уловила в своей душе легкую тревогу. Являлась ли она предупреждением дикеофоре, сказать было трудно. Эситее не хватало опыта. Один разок она и вообще приняла за такое предупреждение последствия легкого отравления. Так же было муторно, тревожно и тошновато. Дикеофоре было стыдно даже и вспоминать о том диком промахе. Поэтому она и не обратила внимания на тревогу в душе. Ну не отменять же заранее запланированное путешествие из-за такой сомнительной причины.

 Охотник оглядел Эситею в сапогах, штанах и длинной куртке, одобрительно кивнул. Затем почти неслышно свистнул, на свист прибежал его пес-альбинос по кличке Мармал. Животина не просто странная, а прямо-таки страшная, с обвислыми ушами, с редкой белой шерстью, с внимательными розовыми глазками и со сверхъестественным даже для собаки чутьем. Пес безошибочно определял тех, кто относился к нему настороженно, а таких было большинство, и платил тем же. Поскольку Эситея пса уважала, то у них проблем со взаимоотношениями не было. Мармал выпрыгнул из-за угла, поставил передние лапы ей на живот, повел носом, тихо гавкнул, здороваясь, и побежал к хозяину.

 За город они выбрались через лаз в городской стене, и пошли вверх по малозаметной тропке, по сухой траве, среди вечнозеленых туй и можжевеловых деревьев, немного припорошенных снегом. Довольно быстро дикеофора сообразила, что Нуза ведет ее на Запретную гору, где было множество хороших пастбищ для скота, но выгонять скот туда горожане опасались. Там иногда бесследно пропадала скотина. Некоторые меарцы, презрительно посчитав древний запрет дурацким суеверием, иногда все же выгоняли скот на эту гору. Но, не досчитавшись к концу недели нескольких овец, подчинялись старинному обычаю, решив для себя, что это не суеверие, а народная мудрость.