Страница 120 из 140
– Я люблю тебя, красавчик, – прошептала она. – И всегда буду любить тебя. Я никому никогда тебя не отдам. Я всегда буду с тобой.
Макс стоял на снегу. Чуть поодаль он видел Любу. Он хотел крикнуть ей, чтобы она уходила, но в это время раздался выстрел, он услышал страшный крик и увидел, как на снегу растекается лужа крови.
– Тише, тише. Не надо. Не кричи так. Все хорошо.
Сначала он почувствовал что-то приятно влажное на своём лице, а потом, услышав знакомый голос, открыл глаза.
– Ты? – Хотел произнести он, но с пересохших губ сорвался только хриплый стон. Люба потянулась за стаканом с водой. Этот сон опять, но только теперь он был другой. Теперь Люба сидела рядом с ним и смотрела на него своими синими огромными глазами. Макс на мгновение прикрыл глаза.
– Как ты, Фил? – Люба дотронулась до его лба. – У тебя высокая температура.
«Фил». – Отметил про себя мужчина. Ему так хотелось открыться ей. Все ей рассказать. Он устало вздохнул.
– Прости. Тебе надо больше спать. – Люба поднялась, но он схватил её за руку.
– Не уходи, – еле слышно проговорил Макс.
Женщина пожала плечами.
Конечно, она не собиралась уходить. Не для этого она потратила добрых десять минут, пробираясь в его спальню. Была бы её воля, она и кровать свою сюда передвинула.
Макс по-прежнему держал её руку в своей, словно позабыв об этом.
Он напряжённо вглядывался в лицо любимой.
– Тебе больно? – Спросил он.
– Мне? Нет. Почему?
– У тебя все лицо в синяках.
Люба ахнула. Она же даже не удосужилась посмотреть на себя в зеркало. Женщина закрыла лицо ладонями, но Максим отвёл её руки.
– Ты такая красивая, что тебе это не мешает.
Мужчина говорил все тише и тише. По-видимому, его силы были на исходе. Потом он закрыл глаза и замер. Люба на миг испугалась. Она вскочила со стула.
А вдруг... Вдруг он умер... Она этого уже точно не переживет.
– Не волнуйся, мам, – она вздрогнула от неожиданности. Обернулась к двери. Опираясь на косяк, там стоял её сын. Он подошёл к ней и встал рядом. – Видишь, у него трубочка от капельницы тянется к руке. Лекарство постоянно поступает в вену. Поэтому Макс так много спит.
– Слава богу! – Люба с облегчением вздохнула. – Макс? Почему ты так его назвал, Ник?
Парень усмехнулся.
– А как ты хотела бы, чтобы я его называл? Фил ему не очень идёт, а по-другому я не могу его ещё называть.
– Что ты имеешь ввиду? – Прошептала Люба.
– Мам, извини, я уже вырос, и вся головоломка начала складываться. Осталось несколько незавершенных частей.
– Слушай, сынок, ты говоришь какими-то загадками.
– Ну может только для тебя, мам.
– А что, твоя девушка тоже знает?
Николас кивнул.
– А кто ещё?
– Не бойся, только я и Ольга. Дина не знает, и Максу я могу тоже пока не говорить.
Люба улыбнулась.
– Ладно. Только чур договоримся, что ты будешь нем как рыба.
Николас с готовностью кивнул.
– А теперь, моя дорогая мамочка, я провожу тебя в комнату. Тебе ведь надо больше отдыхать, а мы с Ольгой навестим больного. От удивления Люба не нашлась что сказать. Она молча встала и подала руку сыну.
– Обещаю тебе, мам, что буду помогать тебе приходить в палату к отцу. Чтобы Дина ничего не знала.
Николас уложил её в постель, поцеловав на прощание.
– Принеси мне зеркало, – попросила Люба.
Потом он ушёл, а Люба долго ещё лежала, уставившись в потолок и глупо улыбаясь. Какой же он стал, её красавчик! Как же она любит его. Все эти годы – ничто. Она все та же. И чувства все те же. Что? Николас сказал, что будет помогать ей приходить в палату к отцу. К отцу?! Он что, откуда он... Он знает?
Она пружиной подскочила на кровати.
– Что все это значит? – Пробормотала она. Почему только она одна здесь в неведении? Все начинало складываться в цельную картину. Теперь Люба знала, почему её так тянуло к этому ковбою, несмотря на его рэднэковские манеры и возраст. Женщина откинулась на подушку, мечтательно улыбаясь. По крайней мере, Красавчик жив, и он все такой же страстный в постели. Они наконец-то смогут быть вместе, когда все это закончится, и уже ничто их никогда не разлучит. Годы научили её уму-разуму. Подумать только, сколько они потеряли лет из-за всех этих глупостей, этого недоверия. Макс даже не знает, что у него есть красавец-сын.
Сердце пело, и если бы не мышечная слабость и вывихнутая нога, то Люба пустилась бы в пляс. Она решила, что сегодня ночью, как только все медсестры разойдутся, она опять проберется в комнату к Максу. Она должна быть рядом с ним.
Максим лежал, уставившись в потолок невидящим взором. Оля сидела рядом. Молчала. По лицу её стекали слезы. Николас вышел за дверь. Он не хотел, чтобы кто-то услышал их разговор.
– Я все равно заберу тебя отсюда, папочка, миленький. Я не могу смотреть, как ты страдаешь...
– Если ты хочешь, чтобы я не страдал, то немедленно перестань реветь.
Оля взяла с ночного столика салфетку и громко высморкалась.
– И вообще, я не понимаю, я просто слегка приболел, а ты нюни распустила. Что-то я не припоминаю, чтобы ты так плакала в детстве, когда я ездил в Африку или в Америку.
– Когда я представляю, что могло бы произойти...
– Что?
– Все из-за этой белобрысой, ой, прости. Из-за матери Ника.
Максим устало вздохнул и повернул голову к дочери