Страница 2 из 22
Странно, вспоминая этот момент, удивляюсь своей наивности – не возникло желание спросить, кто он, зачем пришел. Наверное, доверие к нему было вызвано чарами.
Как бы там ни было, незнакомец не ответил, лишь вытянул руки, готовясь поймать. Ступая на подоконник, я подумала, что он издевается, но ветер мягко подтолкнул в спину и опустил в его объятия. Пушистая шаль соскользнула на снег. Мужчина быстро поставил меня на ноги, поднял ее и, отряхнув, накинул на плечи. После чего отдернул край накидки и вынул из сумы, перекинутой через плечо, плащ – шерстяной, с меховой окантовкой по краю. И, ничего не произнеся, протянул мне. Спустя мгновение, видя, что я не собираюсь брать накидку, он что-то раздраженно пробурчал под нос и набросил ее на плечи так же, как и шаль до этого. И это проделал так быстро, что я не успела удивиться. Как он смог поймать меня? Я же прыгала со второго этажа. Кто этот незнакомец? Я не видела его лица. Он был облачен в черный плащ, и под капюшоном можно было разглядеть лишь орлиный нос. Незнакомец мягко схватил за руку и, потянув за собой, произнес:
– Если хочешь учиться, иди за мной.
Я оцепенела, не зная, что делать. Страх, едва зародившись внутри, тут же умер – осталось только легкое чувство эйфории. Даже немного закружилась голова. Что со мной? Казалось, что это сон, так все было не похоже на реальность. Легкие туфли уже через некоторое время промокли, и холод стал пронзать ноги подобно острым ледяным иглам. Заметив это, незнакомец остановился и вновь выругался под нос. После чего полез в суму, что-то искал там и, не найдя, скрипнул зубами. Тяжело вздохнув, он посмотрел на меня и, ничего не произнеся, продолжил путь. Мне же было все равно – мерзнут ноги или нет. Главное было – не потерять из виду таинственного спутника.
Незнакомец все шел и шел вперед, казалось, не обращая больше на меня внимания. Я приподняла тяжелые юбки и как могла, ускорила шаг, чтобы успеть за ним. Едва удалось его догнать, как перед нами возникли кованые ворота и одиноко стоящий около них стражник, который кутался в шубенку, скрываясь от сильного ветра. Я остановилась: будто издалека до меня долетело эхо страха, но тут же испарилось. Ни сомнений, ни сожалений – было безразлично, даже если мать обнаружит меня в компании неизвестного мужчины. Я позволила себе лишь закрыть глаза и, не останавливаясь, последовать за проводником. Прошло несколько минут, когда воздух разорвал звук открывающихся ворот, но никакого окрика со стороны охраны не последовало, и тогда я удивленно открыла глаза. Как раз для того, чтобы увидеть, как стражник, глупо улыбаясь, смотрел куда-то вдаль. Сердце забилось быстрей, скинув оцепенение. Я, не зная этого человека, последовала за ним неизвестно куда. Он же шел все так же, не оборачиваясь, будто его не интересовало, иду за ним или нет. Ход мыслей прервал ветер, ударивший в спину и заставивший ускорить движение. Пришлось вновь подхватывать юбки и бежать следом за незнакомцем.
Сомнения, уснувшие на время, вернулись, заставляя нервничать все больше. Кто он? Как прошел сквозь ворота? Куда мы идем? Почему я не боюсь? Спутник показал на видневшийся вдалеке лес и произнес:
– Нам необходимо добраться туда как можно скорее. Не отставай.
Он продолжил движение, и я последовала за ним. Страх, будто маятник, снова исчез, освобождая место для восхищения. Мир переливался различными красками, ранее не заметными. Теперь же все живое озарилось необычным светом, даже у деревьев был собственный – темно-зеленый.
Ветер разрушил труды служанки: из прически выпали заколки, освобождая тяжелые темно-русые локоны из заточения. Они волной скатились по плечам. Еще раз тряхнув головой, я почувствовала, как пряди разлетелись по усилившемуся ветру. Казалось, еще немного, и он подхватит меня и унесет далеко-далеко.
О, пьянящий вкус свободы! Блажен тот, кому дано познать его! Осознание того, что я покинула родной дом, пришло сразу и без сожаления. Перспектива просидеть у окна, глядя на заснеженный двор и ожидая сказочного принца, надо сказать, никогда так сильно не прельщала меня, в отличие от прилежно изучавших «премудрости» светской жизни двух моих сестер: старшей и младшей. Любимица отца – никогда матери – я совершила неприемлемый поступок. Но так считало общество. Сколько мне? Восемнадцать, и я уже имею полное право поступать так, как считаю нужным, не считаясь ни с кем. Хотя, нет – папин запрет никогда бы не нарушила…
Отец – верный слуга короля – где он сейчас? Может, лежит в чужой холодной земле, а может, еще ведет бесполезные бои на северных границах Голадена – кто знает? Лишь в душе остались трепетные и нежные воспоминания о том, как мы играли, катались на лошадях, и он показывал мне лес и учил владеть мечом. Мать не одобряла этих уроков и наших конных прогулок. Она говорила, что не пристало будущей невесте и виэль гарцевать на лошади и размахивать деревянным мечом, подобно деревенскому мальчишке. Будущей невесте! Подумать только! Да, иногда я задумывалась о замужестве, и в глазах отражались мысли, которые занимают девушек в расцвете лет, но мечтательного взгляда тогда никто не видел. Мать не знала, но кинжал, подаренный отцом, был всегда при мне, скрытый под огромным количеством нижних юбок. И когда воспоминания накатывали подобно снежной лавине, я извлекала его из черных ножен с гербом нашего дома: черной лаской, держащей клинок на красном щите – и любовалась его совершенством. Отточенный на славу металл с рукоятью из неизвестного мне черного дерева, которая была увенчана изумрудом размером с лесной орех. И вновь возникали в памяти слова папы: «Этот клинок – самое дорогое, что есть в семье Магин. У меня нет сына, ты единственная, кому я могу доверить, что много поколений в нашей семье переходило из рук в руки – храни его. Но помни: никто не должен знать, что этот кинжал у тебя. Возможно, придет то время, когда ты узнаешь больше, чем я… если суждено». На следующий день он уехал…
Я не заметила, как мы подошли к одинокому старому дереву. Оно было огромно: голые ветви, нависая над нами, торчали во все стороны и покачивались, будто играя с запутавшимся в них месяцем. В центре ствола зияло огромное дупло. Незнакомец вытянул в сторону дерева руку. И из нее тут же вырвался луч тусклого серебристого света, чтоб через секунду отразиться внутри дупла, уйти вправо и потеряться в лесной глуши. Спутник опустил ладонь, гася заклинание, и повернулся ко мне. Нельзя сказать, что я была ошеломлена, но удивлена – это точно. Как бы там ни было, он молчал. Только мне захотелось задать вопрос, как сзади послышался скрип снега и тихий хруст ветки. Резко обернувшись, я застыла в удивлении.
Никогда раньше не приходилось мне видеть таких малорослых людей. Человек, если его можно было так назвать, с довольно крупными чертами лица и маленькими глазами, едва достигал моих плеч. Но рост, однако, не мешал ему вести под уздцы двух великолепных черных коней. Таких не было в конюшнях отца, а они ведь в то время считались лучшими. И, конечно, те кони не могли сравниться со старыми клячами, которые сейчас были у нас. Их черные спины лоснились в свете бледной луны, а глаза – могу поклясться, что в них светился разум! Мужчина подвел лошадей и грациозно поклонился, черкнув по снегу полосатым фазаньим пером, венчавшим зеленую шляпу. Одет он был старомодно – в полутьме я не могла разглядеть цвет камзола, но коричневые штаны были заправлены в высокие ботфорты, а на поясе висел длинный нож. Короткие рыжие волосы плавно переходили в обширную бороду, доходившую до груди. Сверкнув темными глазами, он передал моему спутнику поводья и так же тихо удалился: попятился назад и, лишь отойдя на несколько шагов, развернулся и исчез в лесу.
Я погладила коня по морде, отчего тот фыркнул, выпуская клубы пара. Странник одобрительно кивнул и вскочил в седло. Его конь потоптался на месте, чувствуя седока, затем, смирившись, замер. Я, подхватив промокшие юбки, последовала примеру, но взобраться на лошадь мне удалось лишь с третьей попытки. Пылая со стыда, ухватилась за поводья – незнакомец никак не прокомментировал этого, за что была ему очень благодарна. Вскоре мы понеслись сквозь ночной лес по заброшенной – одним богам известной – широкой дороге. В лицо хлестал снег, застилая все вокруг. Пришлось прижаться к крупу коня, чтоб не упасть ненароком, зацепившись за ветки, да напрягать зрение, чтобы не терять из виду черный плащ.