Роман с феей

– Например…

– Например, вы не можете закрыть амрун, используя насилие или что-то иное, противоречащее принципу свободной воли клиента. Не можете, скажем, загипнотизировать человека и внушить ему, что он уже получил желаемое, не можете создать иллюзию, если таковая сама по себе не является его желанием.

– Да я, собственно, и не умею.

Николай пожал плечами, выцедил сквозь кубики льда остатки бренди и вдавил сигарету в пепельницу.

– Разумеется, не умеете, – согласилась Айви. – Я просто посчитала себя обязанной очертить вам условия контракта. Они весьма жёсткие, но не настолько, как, скажем, законы термодинамики. Их нельзя нарушить, но в ряде аспектов можно обойти.

– Как именно?

– Об этом мы поговорим ближе к делу, если, конечно, оно вообще состоится…

…Некоторое время Грачевский переваривал входящую информацию. Он пытался понять или по крайней мере рационально объяснить услышанное, но одновременно искал какие-нибудь зацепки, чтобы опровергнуть чуждые его мировоззрению факты. Зацепок не находилось. Он поискал глазами бутылку, но не обнаружил и её тоже. Следовало потянуть время и разобраться во всём постепенно. С кондачка тут явно не разрулить.

– Мне было бы проще, – произнёс он осторожно, – ну то есть, пока я не разберусь во всём, было бы проще, чтобы вы прямо говорили, что нужно делать.

Айви смотрела на него мрачно, словно размышляя, насколько он искренен и вообще, выйдет ли из парня толк или лучше пристрелить недоумка сразу, чтобы не путался под ногами. Но, видимо, решила дать ему шанс.

– Соберите монеты, – распорядилась она, а сама встала и двинулась к шкафчику, которого Николай раньше не замечал, поскольку тот сливался с драпировкой.

– Все до одной, это важно! – добавила она, обернувшись от шкафчика.

Николай прикурил ещё одну сигарету и сделал пару затяжек, размышляя, куда бы сложить монеты, но ничего особенного не придумал, а, загнув углы, соорудил из куска фланели узелок и уже его засунул в карман. Затем, промедлив мгновение, сгрёб со стола пачку сигарет и зажигалку. Между тем хозяйка вернулась от шкафчика в полупрозрачном плаще с небольшой дорожной сумкой на плече. Она взмахнула рукой, очертив воображаемый прямоугольник, и в стене открылся светящийся по краям портал размером с обычную дверь. Свет походил на свечение гнилушек, но усиленное в сотни раз. Утомлённый мозг Грачевского машинально взялся решать очередную загадку и, конечно же, подобрал без труда подходящее объяснение: девушка просто сдёрнула драпировку, а проход существовал здесь всегда. Что до подсветки, то современные технологии…

– Двигайтесь! – нетерпеливо и жёстко велела Айви, прерывая мутный поток его размышлений.

Николай шагнул в проём, стараясь не задеть светящуюся границу. Неожиданно его лицо ощутило напор свежего ветра, а сам он оказался в незнакомом парке под проливным дождём. Вернее, на самой окраине парка, под массивным дубом, который, несмотря на осень и частично опавшую листву, ещё был в силах прикрывать от дождя. Грачевский не узнал местность и не понял, как смог очутиться тут. Он уже догадался, что его допрашивали не в подсобке охраны и не в подвале музея, но тогда где? А ведь рядом не было никакого строения. Николай пригляделся к дереву, нет ли в нём какого-нибудь дупла или потаённой дверцы и хода, ведущего из-под земли. Но дуб на первый взгляд казался самым обыкновенным дубом.

– Забирайтесь в красный «Транспортёр»! – негромко произнесла Айви, выйдя неожиданно из-за массивного ствола.

И он, отбросив размышления и поиски рационального, шагнул под дождь.

Несколько сотен автомобилей стояли на асфальтированной площадке, которая начиналась в десяти метрах от парка. Красный фургон поблизости был только один. Пока Грачевский обходил по-хамски притёртый «Ниссан» и лужу, а потом пытался открыть дверь, чтобы не поцарапать соседа, девушка оказалась на месте. Она уже сняла плащ и как раз переобувалась, меняя туфли с высоким каблуком на кроссовки. С диадемой и в вечернем платье она смотрелась за рулём фургона несколько ирреально и абсолютно сногсшибательно. Николай даже замешкался. Хотя, возможно, причиной тому была не девушка, а футляр от скрипки, лежащий на месте пассажира.

– Осторожнее.

Айви взяла футляр, подержала его на весу, пока Грачевский устраивался в кресле, а потом сунула ему в руки. Сама же запустила двигатель, что характерно – с полуоборота, и вскоре фургон медленно тронулся.

– Играете на скрипке? – спросил Николай.

Девушка ответила не сразу, так как выводила автомобиль с забитой стоянки и не желала отвлекаться.

– Вообще-то в футляре не скрипка, – сказала она наконец.

– А что тогда, автомат?

– Как вы догадались? – Она спросила без удивления, но и без ехидства, словно чтобы просто поддержать разговор.

– Это же классика, – ответил он. – Гангстерские фильмы, пародии на них и пародии на пародии. Футляры от виолончели и гитары хорошо подходят для снайперских винтовок или пулемётов, если те не имеют съёмного ствола. А в скрипичный футляр любят прятать разного рода автоматы и пистолеты.

– Наверно, – равнодушно проронила Айви.

– Вы не смотрите гангстерские фильмы, – догадался Николай.

– Не смотрю.

Когда они выехали на широкий проспект, Николай вдруг понял, что не узнаёт города. Вот вроде бы и дома типовые, а что-то не так. То ли ширина улиц, то ли интенсивность движения, освещённость, краски, деревья. Уловить невозможно, но в итоге не то, и всё тут.

– Где мы? – спросил он.

– Это Ярославль.

– Шутите?

– У меня нет настроения с вами шутить. Не верите – посмотрите на регистрационные номера.

Николай посмотрел. Часто в потоке мелькали московские двойные и тройные семёрки, не без этого, а где они не мелькают? Но большинство региональных номеров значили на единичку меньше. А как известно, номера присваиваются по порядку, в котором республики и области перечислены в Конституции. И порядок этот алфавитный. Шевеля пальцами, Николай попытался припомнить какую-либо область, идущую позже по алфавиту, чем Ярославская, и понял, что скорее всего спутница права.

– Но как мы здесь оказались?

– Вам было мало доказательств, что всё это не иллюзия, не розыгрыш, не ваш алкогольный бред?

– Понял. Меня без сознания от фонтана перевезли сразу сюда, в Ярославль, но подсознание считало, что я всё ещё в здании музея.

– Сдаётся, вас ничем не проймёшь! – фыркнула Айви. – Будете гнуть свою линию, пока по бетону не размажет.

Николай закрыл глаза. Пока всё случившееся плохо укладывалось в голове, что усугублялось возвращением болезненных последствий неумеренного потребления алкоголя и лёгких наркотиков. С другой стороны, ехать в неизвестность в тёплой машине с прекрасной незнакомкой было куда приятнее, чем бродить по холодным улицам в поисках выпивки и обеденных ништяков. Во всяком случае, его положение казалось приемлемым до тех пор, пока не пришло время выполнять обязательства, в чём бы они ни заключались. Но с другой стороны, звучащие то и дело непонятные намёки и даже угрозы вносили в жизнь определённый дискомфорт. С тех пор как Коленьку поймали на горячем и огорошили новостью про некий долг перед бросающими монетки туристами, мозг лихорадочно искал зацепку, способную найти выход, защититься от нелепых претензий и при этом удержать рассуждения в рамках логики. И вот теперь то ли угроза размазывания по бетону придала течению мысли нужное ускорение, то ли истекло время, необходимое для вызревания идеи, но наконец его осенило.

– Вот что я вам скажу, барышня. – Он открыл глаза и с довольным видом откинулся на спинку. – Все эти бредни про туристов с монетками можете впаривать кому-нибудь другому. Я вам не верю. Как человеку образованному и далёкому от суеверий, мне стыдно признаться, но в прошлом году я кинул в этот дурацкий фонтан последний полтинник и загадал, чтобы мне подвернулась нормальная работёнка. И что же я получил? Кукиш! Ни один лысый чёрт с рожками, не говоря уж о прекрасных дамах, так и не предложил мне ничего путного, даже в обмен на душу.