Он меня понимает

- Поняш, я не могу поднять на тебя копыто... ты слишком милая!

- А зря, – усмехнулась она. – Ты даже не представляешь, что можешь испытать в этом виде...

Она резво подскочила и подбежала к столу, выдвинув самый нижний ящик... Совсем выдвинув и откинув в сторону. Сунув копытце под стол, она обернулась ко мне с садисткой ухмылочкой и уздечкой, придерживаемой копытокинезом.

- Ты столько всего сделал для меня, что теперь я должна тебе... Бесконечно много, – произнесла она, сама надевая уздечку. – Но кое-что я могу тебе опфать...

Последнее слово стало непонятным, потому что она уже взяла в ротик уздечку и застегнула ремешки. Фыркнув, пони перекинула обе левых ноги через ножку опрокинутого стула и села на него, потеревшись низом живота.

- Мвифи и восьви! – призывно промычала она.

Когда я увидел маленьких дискордиков в её глазах, мне показалось, что она захочет нацепить узду на меня... Но нет, она решила вновь побыть лишь маленькой, абсолютно преданной мне пони... А её понимал – после такой ответственной работы ей нужно было снять напряжение и... Побездельничать. В ультимативном порядке.

- Хочешь меня покатать? – Я спросил Хелли, взяв в зубы уздечку – пони, как я видел, даже при наличии копытокинеза многие действия совершали ртом. Я, конечно, мог бы применить свою магию, но, помимо Хелли, я не замечал в Эквестрии колдующих пегасов, поэтому попробовал полностью вжиться в новую роль, привязав уздечку к спинке стула копытами – так, чтобы Хелли не смогла опустить голову. Но прежде я расправил её чудную длинную гриву, наслаждаясь теми тактильными ощущениями, которые предоставлял копытокинез.

- Прф! – профырчала пони и вдруг упала на спину, ловко перевернувшись при помощи крыльев. Прижавшись к стулу, она поджала задние и передние ноги, да ещё и закрылась крыльями. – Прфффафафа! – И вдруг неожиданно затеребила ножками и забила крылышками о коврик, как только её бочка и животик поразила неожиданная щекотливость.

Даже обладая копытами, я не смог удержаться и не подарить Хелли смешливую радость, быстро потеребив острым кончиком своего копытца по уязвимым местам самочки. Впрочем, крылья у меня оставались всё те же, и их я направил под мышки пони, волнообразными движениями скользнув по её грудке и пузику, и опускаясь к пупочку. Хелли зашлась в диком смехе, когда я кончиками перьев стал щекотать её там, не забывая добавлять медленные поглаживания копытами, от которых пегаска сразу же прекратила всякое сопротивление, расправив щёлкнувшие крылья во всю длину. Я почувствовал странное напряжение в собственных – они тоже расправлялись, помимо моей воли. Зато вполне солидарно с тем, во что превратился мой драконий член – жеребцовый тоже покинул свою ложбинку.

- М-м-фрф! – промычала Хелли, заметив мои трансформации. – Му фе! Пе-ха-фа-фи фо флов... Пфа-пва-пфа... Пфелу!

- К делу так к делу... – Воспользовавшись минутной слабостью летуньи после разогрева, я залез всё в тот же ящичек и вытащил оттуда несколько моток верёвки, видимо, помещённых в посольский кабинет специально для того, чтобы посол мог связать ворвавшихся к нему похитителей, ожидая стражей порядка. Или разбираясь с покусившимися самостоятельно. Как бы то ни было, поняшка сама оказалась надёжно прикреплена к своему стульчику – передние ножки распрямлены и отведены назад, за спинку, задние раздвинуты в стороны и привязаны над бабками к передним ногам стула.

Дрожащая пони смотрела на меня со смесью ожидания и испуга – страх от осознания того, что я, как и она, любил растянуть момент сладостного соития...

- Ты всё правильно поняла, – уверил я её, накинув на глаза пони стащенную с подушки наволочку и завязав её. – Жаль только, что у вас нет упругого хвоста...

Впрочем, мой новый хвост вполне годился для поставленной задачи. Повернувшись крупом к Хелли, я расправил крылья и пёрышками стал щекотать её уязвимые бабки, одновременно опустив хвост на щёлку и начав “подметать” её, да так, что стоны пони, смешанные со смехом, наполнили весь кабинет. – Э, нет, дорогуша, мы в общественном месте, – на миг прекратив издевательство и сняв мешок, я вытащил уздечку из пастьки Хелли.

- На поммфффф... – Чтобы тут же закрыть неуместно заоравшей пони рот упругим кляпом, поверх которого вернулась уздечка, обтянувшая пасть ремешками.

- Чшшш... – Приложил я одно пёрышко к носику возмущённо зыркавшей пегаски, одновременно ублажив её пёрышками, забегавшими по выпуклому животу с отчётливым пупочком... и попутно заметив необычную особенность пегасьих перьев – я мог ими двигать, как пальцами! Крылокинез! – Сейчас ты улетишь выше солнышка Селестии... – пообещал я кобылке, покрывая её обезумевшую от предвкушения тартаровых мук морду импровизированным мешком из подушки.

Мои подвижные пёрышки прошлись по всему её животику и замерли на нём, принявшись так щекотать Хелли, что бессмысленные (и очень непонятные) мольбы о пощаде рекой полились из-под мешка, а дёргалась она так, что едва не перевернула стул вместе с собой. Опускаясь на низ живота, я опустил перья прямо на её изнывающую щёлку, но не тронул её, а принялся водить их золотистым оперением вокруг. Мешок заскулил.

- Тебе же это нравится? – усмехнулся я. – Или... Очень нравится?

Внутрь так услужливо распахнутых врат проползли сразу два золотых пера, ещё два остановились, лишь слегка углубившись, чтобы обласкать небольшой, но очень уязвимый выступ. Но, что самое приятное – я мог осознанно вертеть, дрожать, двигать и тереться всеми четырьмя, чтобы моя копытная (и перьевая) пони неосознанно подскакивала, насколько ей позволяли верёвки. Но что за сила скрывалась в её тщедушном на вид тельце! Взмахнув крыльями, она всё же уронила себя и стул на пол, с лишь немного ослабленным ковром грохотом совмещая его поверхность со спинкой и прижав своими же передними ножками основание своих предназначенных для полёта конечностей.

И так услужливо подставляя копытца на задних.

Я не смог удержаться. Вспоминая, как она любила работать языком, я прижался к правому копыту мордахой и запустил внутрь неё язык. Хелли, при падении глухо застонавшая, теперь взывала так, что наверняка бы перебудила всех послов... Если бы кроме нас этот дом ещё кто-нибудь занимал. Как хорошо, что приходя в дом, она всегда мыла копытца! Углубившись в полизывание, я не забывал и про крылья, пёрышками старательно будоража пони и ощущая, как разбухает внутри неё желание излиться. Она задёргалась навстречу перьям, стараясь благодаря их щекотке закончить как можно быстрее... Обойдёшься! Оторвавшись от копыта, я вытащил пёрышки, но опустил их на бусинки сосков пони, выпирающих из-под шерсти. С ними у нас ещё не было игр! Поглаживая один из бугорков перьями, к другому я приложился сам, взяв её ягодку в свой рот и разминая её языком. Хелли словно молнией ударило, она взбрыкнулась и застонала.

- Ми-м-м-мпа-а-ал! Пефефань! Мя млопфу! М-м-м!

- М-м-м! – Подтвердил я, полизывая грудь, посасывая её, как голодный жеребёнок, и аккуратно кусая понячьими зубками – более нежными, нежели острые драконьи клыки. Конечно, сейчас Хелли не кормила жеребят (да и не собиралась этого делать), но было бы любопытно почувствовать на вкус понячье молочко. Хотя бы чтобы немного позлить Хелли... Ей так нравилось злиться! – А сейчас... Я исполню твою мечту... – И опустил носик пониже, к щёлочке, лаская её языком, при том не сдерживаясь и своими копытами немного поглаживая стержень, который хотел бы сам оказаться сейчас на месте моего язычка. А потом прыснул со смеху, фыркнув прямо в Хелли, когда мой кончик стал раздражать заметавшийся хвостик.

- М-м-мфа! – фыркнула она, когда я придавил её метавший хвостик копытом. – Миффал, м-фе-ефь!

- Что-что? – кажется, уздечка слишком мешала ей говорить. Со вздохом я стянул с её головы наволочку и слегка ослабил ремешки, высунув уздечку.

- Ты... Ты просто великолепен... – прошептала она, роняя слюнки.

- Это всё?

- Нет! – торопливо выдала пегаска. – Я... Я так давно хотела... Попробовать на вкус жеребцовый... – она не договорила, смущённо пряча глаза.