Страница 34 из 105
Она встала и вышла из кухни. Я услышала, как она что-то ищет в ателье. Раздался звон бутылок и вскоре она вернулась в кухню, держа в руках несколько невзрачных плодов и бутылку с темной жидкостью.
— И это должно мне помочь?
Я рассматривала маленькие плоды, похожие на каштаны, недоверчивым взглядом.
— Они росли в нашем саду, за розами, не так ли?
— Верно, это колючая функия. Её плоды могут на некоторое время ввести тебя в состояние эйфории, — сказала бабушка.
— Несколько минут эйфории вряд ли мне помогут, — вяло сказала я.
— Я знаю, — ответила бабушка, поднимая вверх бутылку. — Поэтому тебе подойдёт вот это. Это эссенция колючей функии. Высококонцентрированный раствор плодов. И если учесть твоё нынешнее расположение духа, то до эйфории даже не до дойдёт. Колючие функии не такие крепкие. Они только немного улучшат твоё настроение, чтобы ты могла справляться с повседневной жизнью. Также эссенция действует дольше, примерно двенадцать часов.
— Я не хочу себя одурманивать, — тихо ответила я, подозрительно глядя на бутылочку.
— Дело не в том, чтобы одурманить тебя, а в том, чтобы до некоторой степени облегчить тебе боль, и ты смогла вернуться к жизни. Это только временное решение на несколько недель. Каждое утро ты можешь принимать решение заново, нужны ли тебе колючие функии или не нужны.
— М-м-м, — протянула я и услышала сама, насколько слабым и пустым был мой голос.
— Просто попробуй, эффект быстро улетучится, — бабушка открыла бутылочку и наполнила коричневой жидкостью чайную ложечку. — Открой рот! — сказала она тоном, не терпящим возражений, и я сделала ей одолжение и проглотила горькую жидкость.
— Фу.
Я вздрогнула от горечи, а мой желудок, который уже давно не получал питания, болезненно сжался, и мне стало дурно.
— Она должна помогать, а не быть вкусной, — сказала бабушка. — Всё же у колючей функии есть небольшой побочный эффект.
— И это ты говоришь только сейчас, — возмутилась я и с удивлением поняла, что могу снова испытывать возмущение.
Это была эмоция, внёсшая разнообразие. И боль, которая мучила меня после происшествия с Адамом, была другой. Она стала более тупой и больше не колола так остро сердце. Как будто это синяк, который постепенно заживает и причиняет боль, лишь когда нажмёшь на него пальцем.
— Ну, этот побочный эффект не настолько серьёзен, — сразу успокоила бабушка. — Твои магические силы будут немного слабее, да и то временно. Как только действие лекарства снизиться, твои силы снова вернуться. Вот и всё.
— Интересно, — ответила я, удивляясь, что действительно проявляю интерес. — Думаю, — медленно сказала я, глядя из окна в уже приближающийся к вечеру день, — мне нужно пойти погулять. Я уже целую вечность не была на свежем воздухе.
— Хорошая идея, — сказала бабушка, по ней было хорошо заметно, что она испытала облегчение, услышав мои слова. — А я пока приготовлю ужин.
— Да, — кивая сказала я, всё ещё удивляясь, что испытываю желание что-то предпринять.
Я взяла свою кожаную куртку, а также одела перчатки и шапку. Потом вышла на улицу и медленно пошла по Шёнефельде.
Когда я вышла на рыночную площадь, на город опустился густой туман, и я с благодарностью окунулась в него. Прохладный, мокрый воздух коснулся моих щёк, и я глубоко вдохнула, как будто могла сама исчезнуть в тумане. Всё вокруг казалось мне чужим, но всё же это чувство было терпимым. Колючие функии обволокли моё сердце защитной оболочкой.
Я всё прекрасно помнила, но боль была теперь лишь тупой и не захватывала дух.
Я заметила, что пришла к парковке возле массива и внезапно поняла куда хочу пойти. Я уже принялась искать удостоверение личности, чтобы протянуть его через чек-бок, но по сути дела не хотела регистрироваться. Лучше, чтобы никто не знал, где я.
Я огляделась, потом расправила крылья и взлетела. Я должна была вернуться к тому месту, где это случилось.
Песок тихо захрустел, когда я мягко приземлилась рядом с туннелем в Акканку.
Здесь наверху всё выглядело, как всегда. Деревья небольшой рощи тихо шуршали осенней листвой, когда поднимающийся ночной ветер продувал сквозь неё. Всё, что осталось от выборов, уже давно убрали, а завтра утром во двор замка вовремя высыпят студенты на утреннюю пробежку.
Я попыталась представить, как это будет, вернуться в Теннебоде, и теперь заметила, что действие колючих функий имеет границы. Боль в груди снова стала сильнее, и я внезапно поняла, что не смогу здесь остаться. Я просто не смогу это вынести, ни пустую комнату Адама, ни пустой стул Адама за завтраком или во время лекций.
Каждая комната в Теннебоде напоминала мне о нём, даже в Акканке мы оставили общие следы. Как я вообще смогу когда-нибудь снова сесть на дракона, не вспоминая без боли о том, что Адам был отравлен драконом?
Я понятия не имела, куда меня приведёт мой путь, возможно для меня будет лучше уехать из Шёнефельде. Всё было лучше, чем оставаться здесь. Пророчество сбылось, я приобрела знания и любовь, и, в конце концов, опасность оказалась не пустой угрозой. Я всегда знала на что подписываюсь, но была настолько глупой и наивной, что верила, будто смогу избежать эту судьбу.
Внезапно я услышала нежный голос.
— Лучше не станет, но в какой-то момент учишься с этим жить, — я испуганно развернулась и увидела Нурию, стоящую рядом, нежный взгляд полный сострадания.
— Как это? — устало спросила я, и в этот момент мои колени подогнулись, и я опустилась на землю.
Нурия присела рядом со мной, в то время как я уставилась в песок, лежащий на земле.
— У меня есть маленький сын, — нерешительно сказала она.
Я подняла взгляд и увидела болезненное выражение в складках её губ.
— Сын? — удивилась я.
Что она потеряла здесь, в Теннебоде, если у неё дома был ребёнок? И что она вообще делает здесь?
— Да, — медленно ответила Нурия. — Мой сын два года назад тяжело заболел. Несчастный случай. До тех пор я ничего общего не имела с магией. Я никогда не посещала университета, но для него нет средства исцеления, и я не смогла это принять.
— Он ещё жив? — осторожно спросила я.
— Это зависит от того, кого ты спросишь, — сказала Нурия и встала. — Целители говорят, что он ближе к смерти, чем к жизни. Но я верю в то, что смогу его спасти, пока в нём ещё теплиться искра жизни. Моя семья богата, знаешь ли, и может себе позволить дорогой уход.
— Я сочувствую тебе, — выразила я сожаление.
— Не нужно, судьба нанесла тебе такой же сильный удар, как и мне, — ответила она, её голос звучал осторожно, как бы прощупывая почву.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
— Ты и Адам, мне кажется, вы были связаны любовью.
— Ты так думаешь? — ответила я.
— Я знаю, что подобные вещи запрещены в Объединённом Магическом Союзе, но я не собираюсь тебя судить.
— Чего ты тогда хочешь, Нурия? — спросила я и встала.
Сейчас я просто не могла вести изощрённого разговора, вращающегося вокруг правовых рифов.
— Ты спасла мне жизнь, и я хочу тебе помочь, — сказала она, глядя прямо мне в глаза.
Внезапно она больше не выглядела застенчивой, скорее решительной.
— К сожалению, мне никто не может помочь, — беззвучно сказала я. — Его нельзя вылечить, и осталось не так много времени. Через шесть месяцев умрёт и тело Адама.
— Мне тоже сказали, что нет никакого средства. Знаешь, почему я изучаю магию?
— Полагаю, ты хочешь вылечить своего сына и надеешься, что узнаешь здесь, как это сделать, — размышляла я.
— Нет, — уверенно ответила Нурия. — Я сама знаю, что не смогу ничему здесь научиться, что позволило бы исцелить моего сына. Я пригласила самых лучших целителей, но и они не смогли вернуть Адриана к жизни. Но я ищу кое-что, что способно это сделать.
— Ты говоришь загадками, Нурия, а я сейчас совсем не в настроении гадать, — ответила я.
— Тебя ещё парализует шок, но подожди и скоро почувствуешь боль и гнев, и желание отомстить и свести счёты. Я прошла через все эти стадии. Но в конце верх взяло желание исцелить сына. Я не могу принять тот факт, что, не смотря на магию, существуют неизлечимые болезни.