Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 17



В июне мне надо было возвращаться к работе – учить дайвингу на Карибах, а потом начинать подготовку к защите докторской степени в Калифорнийском университете в Санта-Крузе. У Шона была рабочая виза в Ирландию. В Праге мы сели на поезд, который должен был в Нюрнберге разделиться, но первую часть пути мы могли проделать вместе.

Ночью Шон встал, чтобы пойти в туалет. Я снова уплыла в сон, не сознавая, что купе заперли и Шон остался снаружи. И проснулась одна в Нюрнберге в половине четвертого утра.

С колотящимся сердцем я ринулась к двери вагона. Высунулась наружу, во тьму, ища Шона. Посмотрела влево, вправо, оглянулась назад, в тамбур. Меня так и подмывало спрыгнуть, моя ступня уже зависла в воздухе, хоть я и почувствовала, что поезд уже пошевеливается и поскрипывает, готовясь к отправлению.

Шон нашел меня как раз в тот момент, когда состав трогался с места. Он бегал взад-вперед по платформе, выглядывая меня. Тяжело дыша, отжал закрывающиеся двери для торопливого поцелуя.

– Я люблю тебя!

Прозвучал свисток кондуктора, и двери захлопнулись. Мы выкрикивали друг другу слова прощания, прижимая ладони к запотевшему стеклу. Шон бежал рысцой по платформе – точно в сцене из старомодного романтического кино.

Я звонила Шону из ржавеющих телефонных будок на островах Синт-Эстатиус и Саба, мы писали друг другу письма, посылали открытки. Мы заговаривали о том, чтобы пожениться, – пока время и расстояние не развели нас, и в конце августа, после семи месяцев вместе, мы расстались.

Но меньше чем через два года снова сошлись, как только сумели сделать разделявшее нас расстояние чуть короче. Шон вернулся домой, в Мельбурн, а я для своей диссертации выбрала тему «Развитие умения нырять у исчезающего вида – австралийских морских львов». Я чувствовала себя счастливицей – поскольку мне достался такой интересный исследовательский проект; счастливицей – поскольку мне удалось (едва-едва) наскрести денег на его финансирование; счастливицей – поскольку теперь получила возможность видеться с Шоном.

В июне 2001 года я перебралась из Санта-Круза на остров Кенгуру, где могла через каждые несколько уикендов наезжать в Мельбурн, а все остальное время проводить в уединенной колонии морских львов на суровом Южном побережье.

В Мельбурн я прилетела с абсурдно большим багажом: толстые черные парусиновые мешки для отлова детенышей, весы-безмены и рулетки, карандаши и желтые непромокаемые полевые блокноты. Я перекладывала из руки в руку неподъемные сумки и боролась с синдромом смены часовых поясов, когда завернула за угол аэропорта и увидела Шона; он ждал меня, одетый в костюм и улыбающийся. «Здрассте, Мисс!» В тот вечер он повел меня ужинать в «Блю Трейн», бар под звездами и с видом на город и реку Ярра. Мы ели, пили, смеялись и разговаривали о своих приключениях в Европе. Когда мы добрались до его квартиры, Шон, возможно, планировал поспать на диване. Но я сказала ему, что в этом нет необходимости.

«Когда движешься, как медуза, ритм ничего не значит, – ты движешься вместе с потоком, ты не останавливаешься».

Из автомобильного стерео с трудом пробивались звуки Brushfire Fairytales Джека Джонсона. Магнитола была такая древняя, что в ней была кассетная дека, и мне пришлось переписать на кассеты кучу компакт-дисков. Мой исследовательский бюджет был скуден, и Шон помог мне добыть подержанный «мицубиси-магну» 1987 года у друга его старшего брата, жившего в Мельбурне. Днем раньше я выехала из квартиры Шона, одна, загрузив на заднее сиденье и в багажник свое снаряжение и сумки; ночь я провела в Бордертауне, едва въехав в Южную Австралию. Затем я продолжила путь к мысу Джервис, прежде чем сесть на паром, который отвез меня через влажный ветреный пролив Бэкстейрс-Пэсседж на остров Кенгуру.

Поскольку на острове не было ни уличных фонарей, ни машин, ни домов в пределах видимости, зимняя тьма обволокла меня со всех сторон. Густые рощи эвкалиптовых деревьев выгибались арками над Хог-Бэй-роуд, их длинные тонкие стволы отсвечивали серебристо-голубым в лучах моих фар.

Я никогда не была на острове Кенгуру и не представляла, чего от него ожидать. Но мне очень нравилось открывать новые для себя новые уголки, нравилось собственное общество, и собственная «бездомность» не вызывала у меня дискомфорта. Когда мне было четырнадцать, родители повезли нас на летние каникулы в Соединенное Королевство, – я тогда впервые выехала за пределы Калифорнии. После этого я ездила на каникулы еще в Канаду и Мексику. Но папа и оба моих дяди учились за границей, они и подбили меня провести третий курс обучения в Сиднее. Вот тогда-то мною всерьез овладела жажда странствий. С тех пор я всегда старалась путешествовать как можно больше.



Я вела машину в полузабытьи – грезила наяву о Шоне и морских львах, – и одновременно пыталась определить, в каком именно месте острова нахожусь. И тут прямо перед машиной выпрыгнула из темноты огромная тень. Я почувствовала мягкий удар так же отчетливо, как услышала. Звук и ощущение – куда более тошнотворные, чем я могла бы себе представить. А потом машину тряхнуло, когда колеса переехали тело.

– О боже мой! – Я ударила по тормозам и свернула влево, глядя на темный неподвижный бугор, отражавшийся в зеркале заднего вида. – О боже мой!..

Ни секунды не раздумывая, я схватила свой новенький сотовый и позвонила Шону.

– Уже соскучилась по мне? – он взял трубку после первого же гудка.

– О черт, я только что сбила кенгуру!

– Вот дерьмо! С тобой все в порядке?

– Да-да, я-то в порядке. Но кенгуру – нет.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? А как машина? Ветровое стекло не разбито? Эти серые способны нанести серьезные повреждения, Мисс. Ты точно в порядке?

– Ага, все хорошо. Думаю, и с машиной тоже все нормально. Но кенгуру… – Я заплакала. Руки у меня тряслись. О черт! Я – биолог, ратующий за сохранение природы, приперлась сюда, чтобы спасать один из исчезающих видов, – и убила национальный символ, не проведя на острове и двадцати минут!

Резкий переход свершился в одно мгновение: буквально только что я упивалась одиночеством – и вот уже отчаянно жалела, что Шона нет рядом со мной. Легко быть одной, когда все хорошо, но намного тяжелее, когда случается что-то плохое, особенно вдали от дома. Мы только-только снова сошлись, а я уже не могла представить, что у меня не будет Шона.

Мы называли два эпизода наших отношений «главой первой» и «главой второй». И в тот и в другой раз было легко и комфортно, но от «главы второй» ощущение было более устоявшимся и защищенным. Мы оба немного повзрослели, оба работали, снимали квартиры и оплачивали счета. Будущее – в том числе наше совместное будущее – ощущалось вполне реальным. У Шона было столько идей, столько планов! Прежде, когда он говорил о каком-нибудь отпуске, в который мы поедем через несколько лет, я могла лишь смеяться. Теперь же все эти совместные поездки и приключения, казалось, ждали нас уже за следующим поворотом.

Моя полевая работа на острове Кенгуру поначалу производила устрашающее впечатление. Я прежде не то что не ловила – никогда не видела австралийских морских львов, а мой консультант был в Южной Калифорнии, в Санта-Крузе, на другой стороне земного шара. Не легче было и от того, что я оказалась единственной незамужней женщиной, жившей в Вивонн-Бэй, деревушке с населением в 42 человека (в основном одинокие мужчины в возрасте за сорок, зарабатывавшие на жизнь стрижкой овец), с универсальным магазинчиком и бензозаправкой. Я жила одна в крохотной, на одну комнатушку, халупе из гофрированного кровельного железа, в которой, как правило, проводила вечера, составляя очередную серию заявлений на гранты и письменно выпрашивая деньги у всех организаций, какие только могла придумать. И хотя я общалась с рейнджерами в парке-заповеднике Сил-Бэй, я скучала по Шону – по утешению, которое приносил его смех, по его уверенности во мне, по его рукам, которые умели заставить меня позабыть обо всем на свете. Оттого, что прием сотовой связи на этом маленьком острове в 2001 году был никудышный, становилось еще труднее. Но дни принадлежали только мне, и я постепенно влилась в комфортную рутину. Каждое утро я ездила из Вивонна к Сил-Бэй, чтобы отметиться у рейнджеров, а потом в одиночестве бродила туда-сюда по пляжам, выискивая шоколадно-коричневых новорожденных детенышей (и уворачиваясь от их лоснящихся, весящих по две сотни фунтов матерей). Я карабкалась по утесам, продиралась сквозь кустарник, дышала солью Южного океана и временами устраиваясь подремать среди морских львов.