Страница 10 из 11
И я отправилась к прибывшим вчера вечером коробкам, возле которых крутился Майкл.
– Ну, что тут у нас? – улыбнулась я. И специально для Майкла добавила: – What books are in this box?[2]
Он стоял над коробкой номер девять и, сняв крышку, рассматривал ее содержимое. Обернулся и проговорил:
– It`s prayer and Bible[3].
И в самом деле, там лежали духовные книги. А сверху, так же, как и остальные экспонаты, упакованный в полиэтилен, покоился потертый молитвослов в переплете черного муара, расшитый золотыми нитями. Надев специально предназначенные для этого перчатки, я взяла молитвослов в руки, бережно сняла обертку, открыла и увидела, что страницы сильно засалены – должно быть, этой книжечкой часто пользовались. Сверившись с описью, я увидела, что под номером сорок пять в списке числится личный молитвослов Александры Федоровны. И убрала его на место, закрыв коробку крышкой. Из-за колонны вынырнула Лара.
– Мирослава, не сомневаюсь, что ты здесь прекрасно справишься сама, – категорично проговорила подруга. – А нам с Майклом нужно решить очень важные организационные вопросы по предстоящей пресс-конференции.
И, ухватив американца за локоток, повела к себе в кабинет.
Я обернулась к подошедшему Волчанскому и уточнила:
– Закончил с щитами?
– Само собой, – улыбнулся он.
– Тогда займись рамками для экспликаций, коробки с книжками в последнюю очередь на стенд отнесешь.
Евгений покладисто кивнул и направился к ящику с пояснительными табличками.
А я занялась осмотром царского текстиля, прибывшего из Соединенных Штатов. Полотенца, наволочки, покрывала, салфетки, и все такое тонкое! И, что особенно ценно, большая часть вышита руками Ее Императорского Величества и Великих Княжон – императрица обожала дарить предметы, сделанные своими руками. Краем глаза я вдруг заметила, что рядом с книжными коробками все еще крутится Волчанский, и тоже в специальных перчатках.
– Жень, что-то хотел?
– Я только взгляну на одну книгу, буквально одним глазком посмотрю, – быстро ответил он, выкладывая на стол пухлые ветхие фолианты.
Я снова погрузилась в разбор прибывшего из Свято-Троицкого монастыря багажа, передавая извлекаемые из кофра вещицы помощнице Светочке для дальнейшей работы. Светочка бережно раскладывала пакеты с текстилем на столе, сортируя. Закончив, она огляделась по сторонам и проговорила:
– Что-то я не поняла, где наш подсобный рабочий? Мирослава Юрьевна! Нужно же витрины собирать!
Я сразу посмотрела на стол с коробками, но Жени там не оказалось. Не было его и в других углах просторного зала. Я вышла в холл и огляделась по сторонам. Затем отправилась в мужскую комнату и некоторое время постояла рядом с дверью, дожидаясь. Включила смартфон, увидела пару десятков пропущенных вызовов от Эммануила, быстро набрала Евгения. Аппарат его был выключен, к домашнему телефону никто не подходил. Я отключила прибор и снова стала ждать. Не дождавшись возле туалета, спустилась вниз, отметила, что Эммануил покинул свой пост у входных дверей, и поднялась в зал.
Нехорошее предчувствие сдавило грудь. Я бегом устремилась к коробкам с книгами и открыла коробку номер девять. Лежавшего сверху молитвослова на месте не оказалось. Я принялась судорожно выкладывать книги на стол, надеясь, что небольшой, размером с записную книжку томик легко мог куда-то завалиться. Однако ничего похожего не обнаружилось. Не нашлось молитвослова и в других коробках. Лара застала меня за просмотром последней коробки, после которого надежды на то, что музейный экспонат случайно попал не туда, растаяли как дым.
– Значит, так, Мирослава, – подруга сунула мне в руки компьютерную распечатку, – вот твой список вопросов для пресс-конференции, подготовишь ответы. С Майклом мы все обсудили, он тоже будет готовиться. Очередность установите сами, но я бы предпочла, чтобы начинала ты.
В дверях появился охранник и прокричал:
– Мирослава Юрьевна, там внизу ваш муж скандалит, требует, чтобы вы к нему вышли.
– Женя внизу? – встрепенулась я.
– Почему Женя? – обескураженно протянул парень в форме. – Он представился Эммануилом Львовичем Коганом. Купил билет в нижний зал, а сам рвется наверх.
– А кстати, где господин профессор? – многозначительно прищурилась Лариса. – Что-то я не наблюдаю в этом зале его астеничной фигуры.
Я замялась и неуверенно протянула:
– Евгений куда-то отошел.
Лариса злорадно усмехнулась и выпалила:
– Ну понятно! До обеда поработал наш герой и схлопнулся. Конечно, тяжести таскать – это не монографии пописывать!
Заметив мое расстроенное лицо, Лариса пошла на мировую:
– Да ладно, Мир, забей. Никуда он не денется. Что ты там все роешься, как курица в навозе? Потеряла что-то?
– Даже не знаю, – забормотала я. – Молитвослов куда-то подевался.
– Не ной, найдется, – махнула рукой подруга.
– Так что, Эммануила Львовича к вам не пускать? – допытывался охранник.
И я решилась на крайний шаг:
– Не пускать. Передайте, чтобы он ехал домой.
– А вечером что изменится? – усмехнулась Лара. – Полагаешь, что дома будет по-другому?
– Я к нему не вернусь, – чуть слышно выдохнула я. Но подруга все-таки услышала.
Глаза ее сделались жесткими, у губ пролегла суровая складка.
– Ну-ну, смотри, тебе жить. К слову, где жить собираешься? Думаю, ты и сама понимаешь, что на сей раз никто не поверит в твое отсутствие под моей крышей, и Эммануил Львович предпримет попытку взять штурмом квартиру, так что ко мне ехать нельзя.
– Есть место, где муж меня совершенно точно не будет искать.
– Теряюсь в догадках, – хмыкнула подруга. И тут же протестующе замахала руками: – Нет-нет, лучше не говори, а то вдруг проболтаюсь Эммануилу, когда он станет меня каленым железом пытать.
Остаток дня мы со Светочкой своими силами собирали витрины и выкладывали в них наши сокровища. Мысль о пропавшем молитвослове не выходила из головы, и я несколько раз сверялась со списком, проверяя, не ошиблась ли я – а вдруг и не было никакого молитвослова? Но нет, ошибки быть не могло. За номером сорок пять совершенно точно числился личный молитвослов Ее Императорского Величества Александры Федоровны. Я очень опасалась, что в коробку залезет дотошный Майкл, обнаружит пропажу, и тогда не избежать международного скандала, но мне повезло. Американец открыл для себя перфоманс шведского кудесника от искусства и до самого окончания рабочего дня снова и снова наблюдал за распадом демонической женщины. Пока что никто ничего не заметил, и я очень рассчитывала, что вечером увижу Евгения и задам интересующий меня вопрос по поводу пропавшего экспоната из коробки номер девять.
Переливчатая трель будильника оповестила о начале нового дня. Независимо от того, будни это или праздники, Влас просыпался по надежному немецкому «Ленцкирху» точно в семь часов и делал ровно сто атлетических движений для придания мышцам упругости. Затем шел в ванную комнату и, стоя в корыте, окатывал тело ледяной водой. Растирался туго накрахмаленным до наждачной жесткости полотенцем, тщательно брился перед мутным от времени настенным зеркалом, наводил идеальный пробор и возвращался к себе, чтобы одеться на американский манер в клетчатые панталоны и желтые ботинки на каучуковом ходу, завершив картину преображения белой фланелевой тенниской на шнуровке крест-накрест, укороченным полупальто и кепи.
В это утро дело дошло до тенниски, когда в комнату без стука ворвался Ригель и с порога выдохнул:
– Эх, Воскобойников! Не уберег Раису Киевну!
– Во-первых, Мишель, здравствуй, – с достоинством откликнулся Влас, рассматривая в карманное зеркальце прыщ на подбородке. – Не кричи. Что случилось? Что с Раисой?
– Выпила крысиную отраву, пыталась покончить собой. Да не стой ты, как фонарный столб! Нужно промывание делать! Воду к ней неси!
2
Что за книги в коробках? (англ.)
3
Молитвословы и Библия (англ.).