Преданный ученик

========== 1. Ночной кошмар ==========

Долгие гудки, скрежет пластика, тишина.

Голос.

— Они знают.

Уилл просыпается на мокрых от пота тряпках: простынь, одеяло, майка — все пропитано влагой. Кошмар повторяется каждую ночь. Гудки, скрежет и тишина. Потом он слышит голос, который говорит раз за разом два слова: “Они знают”.

Кошмар повторяется каждую ночь.

С ним говорит подсознание — самое страшное, что он видел за время своей работы на Джека, за всю сознательную жизнь и даже в фантазиях и воспоминаниях других людей. Самое страшное, с чем ему приходилось сталкиваться, — он сам. И теперь он повторяет в трубку роковые слова.

Ему страшно, что однажды он не проснется и слова прозвучат в реальности. Тянутся бесконечные дни, заполненные таблетками, которые нужно принимать по расписанию, разговорами с коллегами, обсуждением планов с Джеком. Набитые непрекращающимся враньем, вместо которого заботливое подсознание подкидывает два слова: “Они знают”.

Нет ничего проще, чем произнести их вслух. Не нужны телефон, трубка, гудки, скрежет. Можно многозначительно улыбнутся. Можно кивнуть. Можно промолчать в нужный момент или рассказать историю “об одном знакомом”. Есть сотни способов безопасно, изящно рассказать правду, но Уилл знает, что произойдет дальше.

Он уже никогда не проснется.

***

Ганнибал собирает вещи. Уилл смотрит на огонь, пожирающий прошлое, и видит образы будущего, которое рождается в нем. Места, которые можно увидеть. Людей, которых можно встретить. Пока глаза обжигает жаром пламени, он размышляет над словами из ночного кошмара. Они почти стали реальностью. Если открыть рот, они вырвутся на свободу. Ганнибал узнает обо всем, и план Джека полетит к черту. Все полетит к черту, включая тщательно выстроенный мост между Уиллом, настоящим Уиллом, и другими людьми. Мост, повисший над темнотой, из которой он состоит в той же степени, в которой люди состоят из воды.

— Они знают, — говорит он Ганнибалу, поворачивая голову.

Слышно скрежет пластика, щелкает стрелка часов.

— Брось их, — отвечает Ганнибал.

Уилл поворачивается к нему. Снова?

— О чем ты?

— Бумаги, — Ганнибал взглядом указывает на дневник и стопку бумаг сверху. Уилл сжимает их так сильно, что сводит суставы. Ему больно. Жар огня в камине становится сильнее с каждой брошенной страницей.

— Они знают, — повторяет Уилл, буквы на открытой странице складываются в два слова: “Они знают”.

Он смотрит на Ганнибала — тот невозмутим. Как он может не слышать? Как можно не услышать два простых и четких, громко сказанных слова?

— Они знают! — кричит Уилл. Он бросает папку в огонь, сжимая ее еще крепче. Пальцы погружаются в волосы, оттягивая их до боли. Он стоит ровно, не двигаясь.

— С тобой все в порядке? — Ганнибал бросает очередной дневник в середину прирученного пожара и отступает к столу.

Уилл делает глубокий вдох. Он открывает рот.

— Мне нужно сказать тебе кое-что.

В реальности, которая выросла из кошмаров, можно опираться только на реакцию других людей. Реально лишь то, что ощущают другие. Он больше не может отвечать за себя. Состояние абсолютного здоровья, похожее на пораженный вирусом мозг.

— Что ты хотел сказать? — спрашивает Ганнибал.

— Они, — если не выйдет это, он попробует игру в слова. Изобретет собственный алфавит. Азбукой Морзе простучит каждую букву.

— Они?

— Да, — Уилл подходит ближе к огню и кладет дневник Ганнибала поверх обугленных обложек других дневников. Боль обжигает пальцы.

— Уилл?!

— Знают, — стиснув зубы, Уилл выплевывает слово. Пока сознание вытеснено болью, слово успевает выскользнуть из его цепких лап.

Один мудрый человек сказал, что правду говорить легко и приятно. У него была чистая душа. Когда от бездонного болота ужасов тебя отделяет хрупкий мост старых привычек, правду сказать почти невозможно.

— Знают?

Ганнибал рядом. Вокруг. Выяснить точное расположение Ганнибала Уилл не может, потому что пространство комнаты стремительно сужается, превращаясь в язык пламени, и он опять просыпается, ощущая жар, подкладывая под спину новое полотенце взамен пропитавшегося потом старого.

Он больше не болен. Во всяком случае, больше он не может оправдывать себя этим. Вопрос о степени его здоровья — прямая дорога к докторской степени в области психологии.

— Они знают, — шепчет Уилл, обращаясь к теням на стене, к скулящим от страха собакам, которые чувствуют, что хозяин в опасности.

***

Чувство дежавю наваливается, когда Уилл переступает порог кабинета Ганнибала. Освещение, разбросанные на столе дневники, выражение лица хозяина — он видел их десятки, сотни раз. Он знает, чем закончится вечер.

Долгие гудки, скрежет пластика, тишина.

Все должно закончиться именно так. Бездна, в которую Уилл заглядывает, закрывая глаза, шепчет: “Они знают”.

Щелкает стрелка часов.

— Уилл?

— Рад вас видеть, доктор Лектер, — не задумываясь, Уилл протягивает руку.

Там зажата бутылка, которую моряки отправляли в море, оставшись в одиночестве на необитаемом острове. Он пытается отдернуть руку, пока не произошло непоправимое.

Ганнибал держит крепко. Рукопожатие длится бесконечно, Уилл успевает услышать щелчки стрелки так много раз, что они превращаются в ритм новой симфонии.

— Уилл?

Бутылка попадает в руку Ганнибала. Небольшой кусок бумаги. Обертка собачьего корма? Чек? Обрывок лекции? Уилл не может вспомнить, что это. Он видит стекло, внутри которого плавают в синеватой морской воде два слова: “Они знают”.

— Что это? — спрашивает Ганнибал. У него всегда много вопросов. Он знает, из чего состоит Уилл в той же степени, в которой обычные люди состоят из воды.

— Я не знаю, — отвечает Уилл. Крошечный мостик дает первую трещину. Хрустальные осколки падают на пол. От звона он перестает слышать, что происходит в комнате.

Ганнибал разворачивает кусок бумаги.

Уилл смотрит на стены, которые должны сжаться, выпуская его из кошмара.

Смотрит в огонь камина, куда можно войти, чтобы досрочно выбраться на поверхность.

На ровные ряды книг.

— Так будет лучше, — говорит Ганнибал.

Стены сжимаются, висок вспыхивает огнем камина, Уилл ныряет на поверхность и оказывается во сне. Он смотрит вверх, на хрустальный мост, который осыпается крошечными осколками. Их все больше, они заваливают Уилла с головой. Он задыхается и попадает на изнанку себя.

В реальность.

— Ты можешь кивать, — говорит Ганнибал.

Они далеко. Уилл понимает, что они далеко по тому, как ложится свет на грязные простыни кровати мотеля.

— Джек знает обо всем? — спрашивает Ганнибал.

Уилл кивает. От хрустального моста откалывается массивный кусок, черная жидкость проглатывает его, жадно чавкая.

— Фредди Лаундс жива? — спрашивает Ганнибал.

Уилл хватает очередной кусок моста и выбрасывает прочь. Так далеко, что звука падения не слышно. Вместо него он замечает пение птиц за окном. Они далеко от города?

— Да, — говорит Уилл.

— Ты не убивал ее, — Ганнибал улыбается и отходит к окну. По его лицу можно определить расположение окон мотеля. Вместо этого Уилл откалывает еще один кусок, ощущая тупую боль в области сердца. Осколок моста похож на ребро, из которого Уилл собрался выпилить свою свободу.

— Нет, я не убивал ее, — говорит Уилл. — Я вижу ночной кошмар. Каждый день я вижу кошмар. Каждую ночь. Постоянно.

— О чем он?

— Обо мне, — Уилл садится. От сотрясения, вызванного ударом по голове, осталось легкое головокружение.

— Кошмары всегда о нас, Уилл. Что ты видишь в своем?

— Я говорю два слова: “Они знают”. Я говорю их так часто, что не могу вспомнить, сколько раз видел наш разговор. Он бесконечный. Как будто я застрял между ними. Я хочу сказать их вслух.

Ганнибал вкладывает ему в руку обрывок бумаги. Чек на покупку собачьего корма. Сзади неровным почерком выведены заветные слова.