Страница 8 из 13
Молодой исполнитель обласкан вниманием критиков и зрителей. Гонорары за выступления стремительно растут. Двери лучших залов страны гостеприимно распахнуты для талантливого артиста.
Незадолго до Первой мировой войны он пел даже перед Николаем II на его яхте «Полярная звезда». Самодержец был в восторге и сделал музыканту царский подарок – золотые запонки с бриллиантовым двуглавым орлом.
В 1917 году певец оказался в эмиграции. По многим воспоминаниям, до крайности остро переживал отъезд из России, потерю слушателя. «Сам не понимаю, как это я мог оставить Россию? Это было в Одессе… Кругом паника, хаос, все мечутся, куда-то бегут. Я тоже собрал чемодан, вышел на улицу. Все бежали в порт, пошел и я. А там толпа. Все штурмуют пароход. Подхватило и меня… Сам не знаю, как очутился на пароходе. Потом Болгария, Париж. Стал выступать в ночных кабаре… И вот теперь кочую по Европе. Ты знаешь, тяжело! Вот я пою русские песни, романсы, но уже понимаю, что делаю что-то не то… Теряю обаяние, аромат русской песни. Кругом незнакомые чужие морды, ничто не вдохновляет. Не может русский артист, будучи оторванным от своей родины. Он как бы без корня, не питается соком родной земли и поэтому душевно пуст. Вот так и со мной. Мельчаю… Это был крик души», – приводит воспоминания друга «князя цыганской песни» Константина Сокольского известный коллекционер и писатель Борис Савченко.
Юрий Морфесси, несмотря на значительную разницу в возрасте, очень дружил с К. Т. Сокольским (Кудрявцевым), называл ласково Соколенок и был с ним очень откровенен, как видно из приведенного выше диалога. Их дружба прервалась с началом Второй мировой войны: Сокольский уехал из Югославии в Ригу, где и прожил до самой смерти в 1991 году. А Морфесси остался на Западе. Большим другом Юрия Спиридоновича был также известный исполнитель Жорж Северский, сын оперного певца одного из первых российских авиаторов Николая Северского (Прокофьева) (1870–1941).
Н. А. Кривошеина, содержавшая в период расцвета «русского Парижа» ресторан «Самарканд», в своих мемуарах «Четыре трети нашей жизни» пишет о нем так:
«Жорж Северский (1896–1972) был почти профессионал; сын известного до революции в Петербурге опереточного певца Северского и брат знаменитого авиаконструктора…
В войну 1914-го года и он, и отец его, и брат – все были военными летчиками.
Он пел английские и американские песенки тех времен, как, например, репертуар гремевшего тогда на весь мир певца Маккормика, но и некоторые русские песни, и даже советские – братьев Покрасс. Голосок имел небольшой, сладкий, старательно учился английскому прононсу, был роста невысокого, с бледными глазами и чем-то неподвижным в лице. Успехом он пользовался немалым, особенно у высоких, крупных дам бальзаковского возраста…»
Взгяните на «портрет» Морфесси «кисти» А. Алексеева[5]! Любили, наверное, покутить на пару два записных «сердцееда»!
В конце 30-х годов Северский перебрался в США, где остался довольно популярным певцом. Hа общественных началах работал вице-председателем Общества бывших русских летчиков в Америке. Старший брат Георгия Александр Северский (1894–1974) превзошел отца и брата в области авиации.
Потеряв ногу в Первую мировую войну, он, невзирая на ранение, продолжил службу. В 1927 году стал гражданином США. Основал компанию, на базе которой сконструировал уникальный самолет-амфибию. В дальнейшем был советником правительства США. Считался лучшим военным специалистом по боям в воздухе. Удостоен многочисленных наград. Его именем названо одно из подразделений Нью-Йоркского технологического университета.
Николай Северский, певец и авиатор
Очень показательный монолог. Морфесси страдал. Причиной тому как творческое, так и личное одиночество. Юрию Спиридоновичу, мужчине яркому, видному, обласканному вниманием публики, не везло со слабым полом.
«Грек по происхождению, черноволосый и черноглазый красавец, он прекрасно знал свои достоинства и держал себя на сцене “кумиром”. Да и в жизни он “играл” эту роль: входил ли он в парикмахерскую, подзывал ли извозчика, давал ли в ресторане швейцару на чай – каждый жест его был величавым жестом аристократа… из провинциальной оперетты. И дамы критического возраста млели, а гимназистки и старые девы визжали у рампы», – делает яркую «зарисовку с натуры» в своих мемуарах конферансье А. Г. Алексеев. Действительно, в судьбе Юрия Морфесси достаточно места отведено любовным страстям. Пассии артиста – женщины, большей частью неординарные, с норовом, под стать кавалеру. Среди них роковая мулатка Монолита, неожиданно бросившая певца в разгар отношений. Или Женя Мельтен из Австрии, покончившая с собой при загадочных обстоятельствах. В 1911 году неизвестная красавица так ранит сердце артиста, что он решает застрелиться и даже приобретает для этого револьвер. Выручили друзья-музыканты. В веселых пьяных кабачках, за кружкой вина его печаль быстро улетучивается.
Последняя любовь пришла к Морфесси в конце 20-х в Югославии, где он имел тогда ангажемент. Ее звали Валентина Васильевна Лозовская. Она была едва ли не вдвое младше избранника, при этом обладала незаурядной индивидуальностью, силой духа и привлекательной внешностью. «Моя невеста оказалась редкой и необыкновенной русской девушкой. После семейной драмы – ее отец был замучен и убит большевиками – В. В. Лозовская, вдохновляемая жаждой мести, со своими братьями очутилась в рядах Добровольческой армии… Передовые позиции, три ранения, георгиевский крест, – так пишет о своей жене Юрий Спиридонович в книге личных воспоминаний. – Это женщинавоин… Еще и выдающаяся спортсменка. На состязаниях в плавании она побила рекорд мужчин-пловцов… Взяла первый приз на женских автомобильных гонках. И вот теперь – я у тихой пристани!»
Не сбылись надежды стареющего «светского льва». Короткое время спустя после шумной свадьбы выяснилось, что у Валентины сохранились отношения с прежним любовником, богатым югославом. Влюбленный муж пытался бороться: увез жену подальше от соперника, во Францию, в свою парижскую квартиру. Но где ему было тягаться с миллионером! «Молодая» сбежала обратно в Белград, предварительно обобрав Морфесси до нитки. Для него это было колоссальное душевное потрясение.
Юрий Морфесси – «стареющий светский лев»
Несколькими годами позже у него случился недолгий брак с ресторанной певицей Адой Морелли, который также закончился разводом и разочарованием.
Так и не нашел «седовласый наш баян» «тихой пристани». В покинутой Одессе остался сын Николай, которого он так и не увидел.
Скончался Юрий Спиридонович, всеми забытый, в маленькой квартире в Париже.
Закончилась одиссея русского грека. Остались в прошлом амурные терзания, ностальгия, мелкие стычки с собратьями по ремеслу.
При жизни он, как и Петр Лещенко, не особенно ладил с Вертинским, хотя, бывало, выступал на одной сцене. Каждый из них нашел место в собственных мемуарах, чтобы «ужалить» конкурента.
Однажды два артиста чуть не подрались, выясняя, кто же из них «круче» в музыкальном плане.
Семья авиаторов Прокофьевых-Северских.
В центре – Николай Северский, слева – старший сын Георгий, справа – Александр
«Мой приятель, Юра Морфесси, в свое время имел большой успех в Петербурге – как исполнитель цыганских романсов. Но, попав в эмиграцию, он никак не мог сдвинуться с мертвой точки прошлого:
– Гони, ямщик!
– Ямщик, не гони лошадей!
5
А. Алексеев «Серьезное и смешное». М., 1984.