Страница 36 из 37
Иван Иванович, человек очень тихий, незлой, вернул роду Вельяминовых не только сан тысяцкого, но и стратегическую возможность усиливаться во всех отношениях и, усиливаясь, оказывать все более заметное влияние на политику великих князей, о чем говорит история, произошедшая шесть лет спустя после смерти Ивана Кроткого на свадьбе его сына Дмитрия Ивановича, организатора победы русского воинства в битве на поле Куликовом.
Перед самыми торжествами в княжеском дворце бесследно исчез прекрасной работы пояс, украшенный драгоценными камнями. Его подменили поясом похуже. Как пишут летописцы, подмену не заметили. Но кто не заметил? Сам князь Дмитрий Иванович? Его мать? Нет, такого быть не может. Наверняка юный князь примерял свадебную одежду за несколько дней до свадьбы, и пояс он и его приближенные видели. И видел его тот, кто рискнул осуществить подмену. И наверняка Дмитрий Иванович догадался, кто сделал это зло.
Свадьба от этого не пострадала… Великий князь с помощью бояр и митрополита всея Руси Алексия вершил великие дела. Но в 1373 году, после смерти Василия Васильевича Вельяминова, Дмитрий Иванович упразднил должность тысяцкого! Это был точно выверенный ход. При жизни Василия Васильевича отменить сан тысяцкого было невозможно, несмотря на то, что великого князя поддерживали бояре, митрополит, воеводы. Громадную власть захватили в свои руки потомки Шимона!
Сын умершего тысяцкого, Иван Васильевич, не смирился с приговором судьбы. Некоторые специалисты считают, что он после смерти отца некоторое время был тысяцким. Но сколько именно времени – несколько дней, месяцев – никто не уточняет. Так или иначе, но Иван Васильевич вдруг совершает отчаянный шаг, бежит в Тверь вместе с Некоматом Сурожанином, по-видимому, греком, торговавшим в Суроже и имеющим авторитет в Орде. Странный ход сына последнего тысяцкого и столь же странная связка потомственного вельможи с богатым купцом.
Некомат Сурожанин через два года после бегства из Москвы отправляется в Орду и 14 июня 1375 года привозит ярлык на великое княжение… князю тверскому Михаилу Александровичу!!
Вот о чем мечтали потомственные тысяцкие, имевшие в Москве практически безграничную власть и громадные средства: управлять не только Москвой, но и князьями, и страной. О каких-либо других преступлениях (о знаменитом поясе рассказ пойдет чуть позже) Василия Васильевича, Ивана Васильевича, Некомата Сурожанина летописи не сообщают, да, видимо, им и не зачем было грешить по мелочам. Они властвовать мечтали. И имели на то полное право, то есть: потомственную гордость, чванство, средства, авторитет, связи, опыт, ум и практическую смекалку. Они не имели только одного – наследственной связи с родом Рюриковичей.
Почему так произошло в Восточной Европе? Почему Рюриковичи безраздельно правили Киевской Русью, Владимиро-Суздальской, затем страной Московией вплоть до Бориса Годунова, почему даже такие мудрые организаторы и государственники, какими вне всякого сомнения были Георгий Симонович и его потомки, должны были ограничиваться «долей тысяцких»? Ответов на эти вопросы много. Но чтобы понять, в какое время происходили описываемые события, достаточно вспомнить забавный эпизод, произошедший уже после Куликовской битвы между темником Мамаем, по всем сведениям даже русских летописцев – неплохим организатором, но, к его несчастью, безродным, и ханом Орды Тохтамышем – потомком Чингисхана. Они встретились на поле битвы на берегах печально известной для русских князей реки Калки в 1380 году. У Мамая сил было чуть больше, чем у Тохтамыша, но перед самой битвой несколько тумэнов темника перебежали к потомку Чингисхана, в результате чего Мамай потерпел сокрушительное поражение. Время было такое. Время наследственных вождей.
На Руси правили Рюриковичи. Они близко не подпускали к себе представителей низших (не правящих) родов, женились и выходили замуж только за наследственных, потомственных принцесс и принцев, княгинь и князей и так далее. В редчайших случаях это неписанное правило нарушалось.
Такие сильные люди, какими были московский тысяцкий Василий Васильевич, его сын Иван, да и темник Мамай, смириться с подобным положением дел не могли. Они делали все, чтобы не тем, так иным путем, преодолеть барьер, установленный перед ними временем.
Василий Васильевич Вельяминов подменил драгоценный пояс князя Дмитрия Ивановича и передал его своему сыну Николаю, человеку очень хитрому. Он был женат на старшей сестре жены Донского. Старшего брата, Ивана, бежавшего в Тверь, он не поддержал, не проявил сострадания в тот трагический день, когда Ивана Васильевича, пойманного в 1379 году в Серпухове, повели на Кучково поле – казнить. То была первая в Москве публичная казнь. Сына последнего тысяцкого официально обвинили в том, что он, будучи в Орде, куда прибыл из Твери, послал в 1378 году своего попа с мешком «злых, лютых зелий» в Москву. Попа схватили после битвы на Воже. Конечно же, поп ни в чем не сознался. Но мешок с зельем явился страшной уликой. В Москве всем стало ясно, что Иван Васильевич хотел отравить Дмитрия Ивановича. 30 августа 1379 года повели его на Кучково поле и «казнили мечом до обеда, в 4 часа дня». Народу собралось много. Люди плакали, вспоминая благородство и величие Ивана Васильевича. По всей видимости, он действительно был благородным человеком. Благороднее своего младшего брата, владельца краденого пояса. Хотя внешне все выглядит иначе. Николай во всем поддерживал Дмитрия, предводительствовал коломенским полком в Куликовской битве, погиб в ней смертью храбрых… Казалось бы, никаких претензий нельзя предъявить к этому человеку. Кроме одной – кроме сокрытия драгоценного пояса, который после гибели Николая Васильевича (по летописи – Микулы Васильевича) перешел к его дочери, вышедшей замуж за боярина Ивана Дмитриевича Всеволжского, а не в руки законного владельца. Всеволжский и стал обладателем краденого пояса, который послужит через полвека поводом к помледней распре русских князей.
Но до нее русскому народу, москвичам придется пережить великие победы и горестные поражения.
А Некомата Сурожанина убили в 1383 году.
Митрополит Алексий (90-е годы XIII века – 1378)
У Федора Бяконта было пятеро сыновей. Первый из них родился в 1299 году. Его назвали Елевферием. Согласно легендам новорожденного крестил Иван Данилович, тогда еще мальчик. В двадцатилетнем возрасте сын известного боярина постригся в церкви Святого Богоявления и стал жить в Богоявленском монастыре.
Здесь он близко сошелся с монахом Стефаном из ростовских бояр, братом Сергия Радонежского. В Богоявленском соборе образовался монашеский кружок, который «поддерживал тесные связи с самим митрополитом Феогностом» и пользовался авторитетом среди знатных московских бояр и великокняжеского окружения. Стефан, например, являлся духовником Симеона Гордого, а также тысяцкого Василия и многих бояр.
Выдающиеся способности Алексия были вскоре замечены и по достоинству оценены Феогностом. Он назначил молодого монаха наместником митрополита и епископом Владимирским, и еще при жизни избрал его своим преемником на митрополичьей кафедре.
В 1353 году моровая язва поразила митрополита Феогноста. На смертном одре он написал патриарху православной церкви послание, в котором просил рукоположить в чин митрополита Русской православной церкви Алексия. Великий князь Симеон Гордый, тоже пораженный чумой, отправил аналогичное письмо императору Византии. По два посла – от митрополита и великого князя – отправились в Константинополь. Их приняли там хорошо. Просьба Феогноста и Симеона была исполнена. Послы вернулись на родину, когда тот и другой уже покинули сей мир.
Моровая язва, или черная смерть, как называют летописцы эпидемию чумы, опустошила в середине XIV столетия многие страны Евразии, Северной Африки. На Русь она накатывалась многократно. В некоторых городах и сельских районах население сократилось в несколько раз. В Глухове и Белозерске в живых не осталось ни одного человека. В Смоленске после третьего «нашествия чумы» уцелели пятеро счастливцев. Они вышли из родного города, закрыли ворота и побрели, куда глаза глядят. Губила черная смерть в основном молодых людей, будто хотелось ей извести весь род человеческий. Но сделать она это не смогла. Более того, многие хронисты второй половины XIV столетия пишут о том, что население европейских стран стало быстро увеличиваться сразу, как только моровая язва, насытившись людской кровью, покинула Землю.